Испытай меня

— Что, прости?

— Оставь, — приказывает он твердым голосом, в его взгляде — темнота. Командующий Холт вернулся и теперь стоит прямо передо мной.

Я тяжело вздыхаю и поджимаю губы, затем выдыхаю и говорю:

— Холт, я не могу здесь работать. Я ценю, что ты позволяешь мне остаться, но будет так сложно…

— Будет так сложно что, Сейдж? Работать со своим парнем? — Его взгляд умоляет ответить.

Мои брови взлетают вверх, и я совершенно не знаю, что сказать.

— Ты здесь, — тихо говорит он. — Я не дам тебе снова так легко уйти. Я позволил тебе уйти в тот вечер на коктейльной вечеринке, но должен был остановить тебя, хотя понимал, насколько подавленной ты была. Такой ошибки я дважды не совершу. Ты больше от меня не уйдешь. — Его голос сильный и полный решимости.

Я с трудом сглатываю, впитывая его слова, но все еще не понимая.

— Ты ничего не ответил в кабинете, и я предположила, что…

Он качает головой, устало потирая глаза.

— Я был ошеломлен. С тех пор, как ты ушла, я сплю не более двух часов ночью. Я, правда, не был уверен, действительно ли ты стояла в моем кабинете или у меня галлюцинации.

Я делаю шаг ему навстречу, но не касаюсь.

— Это я, — шепчу, давая ему понять, что у него нет галлюцинаций. Я реальна. И я больше от него не уйду. Никогда.

Холт прочищает горло.

— Знаю. Больше не уходи от меня. — Он протягивает мне руку, но вместо этого я падаю в его объятия. Я обнимаю его, и он обнимает в ответ меня. Именно в его объятиях я чувствую, что снова живу.

Я закрываю глаза и шепчу ему в шею:

— Так хорошо быть дома.

Чувствую его улыбку.

— Я знал, что ты скучаешь по Чикаго. — Он крепче сжимает меня, и я ощущаю умиротворение в его объятиях.

— Не Чикаго, Холт, — объясняю я. — Ты. Ты мой дом.





Эпилог




Холт



— Что скажешь? — спрашиваю я, завернув на вновь вымощенную подъездную дорожку. Длиной она почти в километр и окружена деревьями, которым на вид несколько сотен лет. Теперь я понимаю, почему Сейдж так любит эту ферму. По ее словам, октябрь — лучший месяц в году в Северной Дакоте, и я понимаю, это потому, что тут так чудесно.

— Не могу поверить, что они выложили новую дорожку, — говорит она, от удивления прижав ладони ко рту. — Брент говорит, что работа продвигалась быстро, потому что они хотели успеть закончить до зимы. — Сейдж снова вжимается в кресло и выглядывает из окна с пассажирской стороны.

Огромный внедорожник медленно заворачивает, и мы подъезжаем к дому.

— Боже мой! — потрясенно выдыхает она. — Тут все словно совершенно другое!

Огромный фермерский дом был полностью перестроен: новая крыша, сайдинг. Старое крыльцо снесено, и на его месте построили новое.

— Выглядит и правда отлично, — отмечаю я, обеспокоенный тем, что она недовольна перестройкой своего дома детства.

Сейдж быстро кивает и наклоняется чуть вперед, выглядывая через лобовое стекло на прекрасный двухэтажный дом.

— Поторопись, — говорит она, заставляя меня припарковаться как можно быстрее.

Я едва успеваю нажать на педаль тормоза, как она выбирается из машины и несется к входной двери. Она перескакивает четыре ступеньки и оказывается на огромном изогнутом крыльце. Я знаю, зачем именно она бежала, и улыбаюсь, когда вижу, что ее напряженное тело расслабляется.

Подхожу к ней, и она улыбается мне.

— Они оставили качели.


Обнимаю ее за талию и прижимаю к себе.

— Так и знал, что они от них не избавятся. — Прижимаюсь губами к ее виску.

Сейдж наклоняется и проводит пальцами по инициалам, которые выведены на старых деревянных качелях. Первые буквы имен Сейдж, ее мамы, Брента, ее отца и даже ее бабушки и дедушки — все они высечены. Эти качели хранят целую историю, которая невероятно дорога Сейдж, а я лишь рад, что все сохранилось.

— Идем же. Занесем чемоданы и поздороваемся.

Беру ее за руку, и мы пересекаем лужайку по сухой траве. С наступлением осени и холодными температурами воздуха вся трава давно засохла, но яркие листья все еще держатся на ветвях.

Когда начинаю вытаскивать чемоданы из багажника внедорожника, Брент выходит из конюшни, а за ним — двое маленьких щенков.

— А кто это тут у нас? — визжит Сейдж, падая на колени. Два щенка подпрыгивают к ней и начинают лизать лицо. Она откидывает голову назад, смеясь, когда они пытаются бороться за ее внимание.

— Глупышки, — говорит Брент со смехом. — Рад снова тебя видеть, мужик, — Он протягивает мне руку, и я ее пожимаю.

— И я рад тебе.

— Я скучал по тебе, Поросенок, — говорит Брент, а я пытаюсь не рассмеяться, когда Сейдж посылает ему взгляд полный гнева за такое прозвище.

Она поднимается на ноги, а щенки скачут вокруг ее ног.

— Я тоже по тебе скучала. — Сейдж обнимает его.

— Твоя мама весь день сегодня дерганная. Все не могла дождаться вашего приезда. Давайте помогу занести вещи, — говорит Брент, помогая мне собрать все чемоданы и отнести их в старую комнату Сейдж. Через минуту, спустившись на кухню, мы видим, что Сейдж и ее мама весело общаются и смеются.

Брент хватает две бутылки пива, мы выходим на задний дворик и садимся за столик поболтать. Снаружи все кажется в сто раз прекраснее. Холмы и деревья, сменившие привычный цвет на осенний, выделяются на общем фоне пейзажа.

Сделав глоток пива, я интересуюсь:

— Что еще осталось переделать?

Брент смотрит куда-то мне за плечо, кивая.

— Только конюшню и новый курятник. — Он делает паузу и отпивает пива. — Я, правда, рад, что ты смог привезти ее сюда. Эта чертова конюшня была источником огромного количества боли все эти прошедшие годы. Надеюсь, что, разрушив ее и отстроив новую, мы поможем Сейдж оправиться.

У нас с ним общие цели.

— За этот год у нее все было хорошо, но надеюсь, это поможет ей оставить прошлое позади.

Брент одобрительно кивает, глубоко вдыхая и меняя тему разговора.

— Ты нервничаешь? — спрашивает он, посмеиваясь.

— Это еще мягко сказано, — признаю я.

— Так зачем же делаешь это?

Я поворачиваюсь и смотрю через плечо на прекрасный участок, а затем снова перевожу взгляд на Брента, и в тот же момент задняя дверь открывается, и выходит Сейдж.

— Что вы тут делаете? — Она растирает свои плечи ладонями, согреваясь таким образом от прохладного воздуха.

— Просто мужской разговор, — отвечает Брент, но Сейдж смотрит на меня.

— Мужской разговор, — подтверждаю я его слова с улыбкой.

— Заходите внутрь, — приглашает она. — Мама уже подала ужин.

Мы хорошо проводим время за ужином: кушаем, смеемся и беседуем. Так приятно видеть Сейдж счастливой. Я знаю, в этом месте она испытывает смешанные чувства, и я всегда беспокоюсь, как она в очередной раз выдержит возвращение домой. Разделавшись с посудой на пару с мамой, она присаживается на стул рядом со мной.

— Скоро стемнеет, — шепчет она мне. — Давай пройдемся. — Сейдж быстро чмокает меня в губы и улыбается.

— Давай. — Целую ее в ответ.

Брент бросает на меня беглый взгляд, а затем поворачивается к матери Сейдж.

— А не разжечь ли нам костер?

— Да! — отвечает ему быстро Бренда. — Давно хотела использовать в действии новую чашу для костра. — Она поворачивается к Сейдж. — Он наконец-то установил новое газовое кострище. Волосы больше не пахнут костром, — смеется она.

— Встретимся тут позже, — говорит Сейдж, поднимаясь с места. Захватив жилетку, она надевает ее на себя и завязывает на шее шарф.

Я надеваю свой шерстяной блейзер и следую за Сейдж через заднюю дверь во дворик. Она переплетает свои пальцы с моими, и мы проходим по дорожке, которую она вытоптала, много лет двигаясь по маршруту к реке и обратно.