Искушение

Гигант ревет, пытается отстраниться, но не причиняет мне вреда. Он только смотрит на меня и ждет, что я сделаю теперь.

Кто сделал это с тобой? – спрашиваю я, проводя ладонью по оковам на его лодыжке. – Кто приковал тебя и превратил в Неубиваемого Зверя?

Он верещит, когда я называю его этим именем, и я его понимаю. Ведь он уже столько веков провел в этом кратере, где на него охотятся всевозможные магические существа, пытающиеся украсть какой-то драгоценный предмет, который он хочет сберечь.

Как же это ужасно и как порочен был тот, кто это сделал… Уму непостижимо.

Я должен спасти ее, – говорит он мне. – Я не могу умереть. Я должен спасти ее. Я должен освободить ее.

Кого? Кого ты должен спасти? – спрашиваю я. – Может быть, мы сумеем тебе помочь.

Не знаю, почему он должен мне верить после того, как я и мои друзья пытались убить его, но я должна попытаться. Я в долгу перед ним. Как и мир, который сотворил с ним такое и держит его в этой пещере уже тысячу лет.

Я оглядываюсь на моих друзей, которые все до одного выглядят так, будто побывали в аду. Которые искалечены, залиты кровью и безутешны. Я в долгу и перед ними.

Сперва зверь – нет, не зверь, а горгулья – не реагирует на мое предложение помочь. Я ее понимаю – я повела бы себя так же. Но затем гигант медленно поднимает руку и смотрит на оковы на своем запястье.

О, конечно.

Конечно, мы освободим тебя.

Я поворачиваюсь к моим друзьям – моим искалеченным и безутешным друзьям – и, хотя это и убивает меня, я должна попросить их о помощи.

– Простите, но мне нужна ваша помощь.

Флинт смотрит на меня, и я понимаю, что он думает. С какой стати мы должны помогать чудовищу, которое только что убило его друга?

– Потому что это не его вина, – шепчу я, прежде чем он успевает сказать это вслух. – Мы явились сюда и напали на него. Мы попытались причинить ему вред, как и все те, кто являлся на этот остров до нас. Потому что все это не его вина. И потому что он горгулья, как и я.

Все ошарашенно смотрят на меня, пытаясь переварить это откровение.

Первой начинает действовать Мэйси. По ее лицу текут слезы, размывая тушь, но она встает на ноги и направляет свою волшебную палочку на горгулью. Сперва мне кажется, что она снова попытается атаковать, и я поднимаю руку, чтобы отбить ее чары – и предотвратить приступ ярости, который мог бы последовать за атакой. Но она удивляет меня – моя двоюродная сестра с ее большим сердцем.

Она шепчет заклятие и направляет молнию в цепи, которыми горгулья прикована к стене.





Глава 103. Перебирание зелий




Цепь не разбивается, и Мэйси направляет в нее еще одну молнию. И еще. И еще.

Всякий раз цепь сотрясается и скрипит, но, чем бы моя кузина в нее ни била, она остается невредимой.

К Мэйси присоединяется Флинт, он выстреливает в цепь льдом, чтобы она стала хрупкой, и я, подлетев, начинаю бить по ней огромным камнем, пытаясь разбить ее. Но как бы мы ни старались и как бы цепи ни скрипели, на них не остается ни царапины.

Наконец на ноги с трудом поднимается Джексон. Он сейчас почти так же плох, как тогда в подземелье после нашей схватки с Лией. Но он все равно пытается помочь, изо всех сил рванув цепи, чтобы выдернуть их из стены.

Стена трещит, и по ней расходятся глубокие трещины, однако цепи остаются в креплениях.

Джексон предпринимает еще одну попытку, но он шатается, и я боюсь, что, если он потратит еще больше сил, это нанесет ему непоправимый ущерб.

Тогда я поворачиваюсь к Неубиваемому Зверю – этой горгулье, которая ничем не заслужила того, что я и мои друзья пытались с ней сотворить, – и мое сердце разрывается, когда я вижу, как она понурила голову, сгорбила плечи, будто знала наперед, что мы не сможем освободить ее от оков.

Прости меня, – говорю я ей опять. – Прости, что сейчас мы не можем взять тебя с собой. Но я обещаю тебе, мы вернемся за тобой. Мы придумаем способ освободить тебя и вернемся к тебе.

Гигант несколько секунд смотрит на меня, и с каждой секундой его кроваво-красные глаза становятся все менее похожими на глаза зверя и все более похожими на глаза человека. А затем он спрашивает:

Зачем?

Зачем мы вернемся сюда? Чтобы освободить тебя…

Нет. Зачем вы явились сюда?

Я опускаю взгляд, стыдясь того, что натворила. Стыдясь гордыни, внушившей нам мысль, что мы можем просто так отобрать что-то у этого существа, которое и без того столько страдало. Стыдясь ошибок, которые я совершила и которые привели нас сюда.

Нам было нужно сокровище, которое ты оберегаешь. Сердечный камень, – говорю я. – Мы думали, что сможем забрать его у тебя. Это было дурно с нашей стороны. Прости нас.

Сердечный камень? – Он склоняет голову набок, словно пытается взять в толк, что я имею в виду.


Да, сердечный камень.

Медленно-медленно, так медленно, что поначалу я думаю, что это только чудится мне, грудь горгульи начинает светиться темно-красным светом. Гигант смотрит на нее, и то же самое, потрясенные до глубины души, делаем мы.

Вам нужен сердечный камень? – спрашивает он и хлопает себя по груди.

О боже. Сердечный камень – это не самоцвет, который он охраняет. Это его каменное сердце. И после всего того, что мы с ним сделали, он все равно готов отдать нам его всего лишь потому, что мы оставили попытки убить его.

Я с судорожным всхлипом падаю на колени. Кто сотворил с ним такое? Кто мог быть настолько жесток?

Он снова хлопает себя по груди.

Тебе нужен сердечный камень?

Нет, – отвечаю я. – Мне он не нужен. Но спасибо тебе.

Мы нарушили этические нормы и слишком многое принесли в жертву. Мы потеряли Зевьера. И я не стану усугублять дело, убив и это безвинное существо.

Я погубила все, потому что недостаточно упорно сражалась за то, во что верила, за то, что считала справедливым. Я знала, что неправильно пытаться отнять у Хадсона его вампирскую сущность. Знала, что с нашей стороны неправильно его судить. И неправильно рисковать жизнями из-за того, что мне не хватило сил убедить остальных в том, что они неправы.

Сколько всего неправильного. Что же теперь делать? И как вернуться домой?

– Грейс, – говорит Джексон, прислонившись к стене, чтобы не упасть. – Я понимаю, что ты расстроена, но ты должна его взять.

– Я не стану этого делать, – отвечаю я, склонив голову в знак признательности своему собрату-горгулье. – Я не стану убивать эту горгулью.

– Когда ты успокоишься, ты об этом пожалеешь.

– Я много о чем сожалею, но об этом не пожалею никогда, – отвечаю я, не поворачиваясь к нему. Вместо этого я прижимаю голову к ноге горгульи и снова превращаюсь в человека.

Спасибо, друг мой, – говорю я ей. – За все. Обещаю тебе, что я вернусь.

Отстранившись, я вижу, что Джексон подобрал с земли тело Зевьера и, перекинув его через плечо, идет к выходу из пещеры. Мэйси помогает Флинту ковылять следом, а последней идет Иден, опустив правое плечо, – видно, что каждое движение причиняет ей адскую боль.

Я спешу догнать их – нам все еще нужно найти способ вернуться домой, – но у выхода из пещеры останавливаюсь и опять машу рукой гиганту-горгулье. И улыбаюсь, когда он машет в ответ.

Мы обходим горячие источники и возвращаемся на поляну, где стало на несколько градусов холоднее. Над нашими головами полыхает зеленое северное сияние. Испытание должно начаться через три с небольшим часа, ни у Джексона, ни у меня нет сил для участия в нем. Не говоря уже о том, что я понятия не имею, как нам вернуться домой. Оба дракона утверждают, что они смогут лететь, но сломанная кость ноги Флинта проткнула кожу, и я видела, как выглядит крыло Иден.

Это крыло не выдержит даже ее собственного веса, не говоря уже о пассажирах.

Мэйси останавливается, не дойдя пары футов до озера, и вслед за ней к воде подходим мы все, растерянные и охваченные страхом. Она помогает Флинту опуститься на песок, затем становится на колени и начинает рыться в своем рюкзаке. Мэйси извлекает горсть кристаллов и магическую книгу.

Джексон тем временем кладет тело Зевьера на землю в нескольких футах от Флинта и валится рядом. То же самое делает и Иден. Она пытается сохранять внешнее спокойствие, но я вижу муку в ее глазах, когда она смотрит на Зевьера, и понимаю, что она испытывает не только физическую боль.

На меня давит и собственная душевная боль, когда я впервые после смерти Зевьера смотрю в лицо друзьям.

Я чувствую себя такой виноватой, что мне тяжело смотреть им в глаза, но я должна. И я встречаюсь с каждым из них взглядом и говорю:

– Мне так жаль. Мне не следовало втягивать вас в мои проблемы.

Я гляжу на изувеченное тело Зевьера и задыхаюсь от горя.

– Я не могу вернуть Зевьера к жизни. Я бы, не раздумывая, поменялась местами с ним и с любым из вас, если бы могла. Простите меня, мне так жаль.

– Это не твоя вина, – говорит Джексон, голос его звучит хрипло, в глазах читаются усталость и мука. – Это я настоял, чтобы мы отправились сюда. Я не пожелал слушать тебя, когда ты высказала свои сомнения. Это я виноват во всем. Если бы я только…

– Перестаньте, перестаньте оба, – рявкает Мэйси, вытирая ладонями слезы со щек. – Вам не за что извиняться. Мы все приняли решение отправиться сюда. Мы все знали, на какой риск идем – знали куда лучше, чем Грейс, поскольку в детстве нам всем рассказывали о Неубиваемом Звере. Но мы все равно решили попытаться.

Слезы текут и текут по ее лицу, она откашливается и вытирает их снова.

– Мы прилетели сюда и напали на это бедное существо, потому что сказали себе, что тем самым мы предотвратим нечто худшее. Мы сказали себе, что делаем благое дело, хотя все в нем было не благом, а злом. И вина за это тоже ложится на нас всех. Мы играем с магией всю нашу жизнь. Мы творим заклинания, меняем обличья и даже сотрясаем землю, – тут она смотрит на Джексона, – когда нам заблагорассудится. Но мир, в котором мы живем, и наши привилегии сопряжены с ответственностью, о которой мы узнаем в школе, но о которой по-настоящему не задумываемся, пока нам не приходится задуматься.

Она глядит на Зевьера, и мне кажется, что сейчас она зарыдает, но тут она расправляет плечи и смотрит всем в глаза – всем, кроме меня.

– Мы – все мы – забыли об этих уроках, когда решили явиться сюда и взять на себя роль Бога и в том, что касалось Хадсона, и в том, что касалось Неубиваемого Зверя, и даже в том, что касалось наших собственных жизней – несмотря на то, что моя кузина умоляла нас этого не делать. И вина за это лежит на нас всех, нам придется с этим жить и мучиться еще очень долго.

Она откашливается еще раз.

– Но наш долг и перед памятью Зевьера, и перед этой бедной горгульей, и перед всеми людьми в школе – перед всеми сверхъестественными существами, которые не понимают, во что превратился Круг и что они творят, – заключается в том, чтобы извлечь урок из этой ошибки и сделать все, чтобы их остановить. Это не загладит нашей вины, не исправит нашей ошибки, но, возможно, помешает другим совершить нечто еще более ужасное, чем то, что наделали мы.

Она показывает на меня.

– А значит, мы должны доставить тебя на это Испытание, чтобы ты заняла место в Круге, должны сделать для этого все, что от нас зависит. Так что перестаньте винить себя, перестаньте упиваться чувством вины, горем и гневом и помогите мне доставить вас в Кэтмир, пока еще можно помешать Кругу воплотить их планы в жизнь.