Искушение

Лично я совсем не готова, но ничего не говорю. Не могу. И, молча кивнув, превращаюсь в горгулью. Пора приступать.





Глава 100. Carpe slay-em[25], или руби момент




Зевьер, Джексон и я приближаемся ко входу в пещеру так решительно, будто мы здесь хозяева – отчасти, я думаю, затем, чтобы не так нервничать, находясь в роли приманки, а отчасти потому, что нам наверняка не помешает выглядеть более уверенно, чем мы чувствуем себя.

– Как вы думаете, какой он из себя? – спрашивает Зевьер, когда мы проходим мимо горячих источников.

– Меня больше беспокоит не то, какой он из себя, а то, где он, – отвечает Джексон, вертя головой.

Хорошо, что вода сияет так ярко, иначе нам бы пришлось сражаться с этим зверем в темноте. И, скорее всего, умереть.

Стой! Голос внутри меня становится настойчивее и настойчивее с каждым шагом, приближающим меня к Неубиваемому Зверю.

Это чертовски давит на психику, и я начинаю гадать, не знает ли моя горгулья чего-то такого, чего не знаю я. Не чует ли она той опасности, которую ощущаю и я, но суть которой не до конца мне ясна.

В отличие от моей горгульи Хадсон, как ни странно, молчит. Он оставил попытки переубедить меня примерно в тот момент, когда все заняли свои места, и поначалу я подумала, что он удалился, чтобы дуться, как он иногда делал раньше.

Но я чувствую его внутри моего сознания, он насторожен и, глядя моими глазами, тоже высматривает зверя. Пытается – хотя он наверняка этого не признает – по мере своих возможностей помочь Джексону и мне.

Таков уж Хадсон. Он способен творить такие ужасные вещи, что убить его – или превратить в обыкновенного человека – захотел даже его собственный брат, но сейчас он здесь и старается защитить Джексона от угрозы, которой, по его мнению, мы могли бы избежать.

– Да, могли бы, – подтверждает он, но в его тоне нет обычного сарказма, и он не пытается затеять спор. Вместо этого он ведет себя тихо и кажется печальным, как будто знает, что грядет, и уже не надеется это остановить.

Ночную тишину вдруг оглашает шум – лязг цепей, и мы трое останавливаемся как вкопанные.

– Что это было? – спрашиваю я, повернувшись на звук, который, как мне кажется, идет со стороны водопада.

– По-моему, это лязг цепей, – отвечает Зевьер, насторожив свои волчьи уши.

Лязг слышится снова, уже громче, и теперь уже ясно, откуда он доносится.

– Цепи? – бормочу я, обращаясь к Джексону. – При чем тут цепи?

Он качает головой:

– Не знаю.

Голос внутри меня истошно вопит: Назад! Назад! Назад!

Это очень страшно, и на несколько секунд я замираю и делаю судорожный вдох, чувствуя, как во мне нарастает паника. Но уже поздно поворачивать назад. Мы здесь, и время не ждет. Мы должны сделать дело.

Мы трое переглядываемся, расправляем плечи и идем в сторону пещеры, лязг цепей становится все громче и громче.

Меня объял страх. Страх перед тем, что ждет нас в этой пещере – что же это за зверь такой, что он сражается, используя цепи? – и перед тем, что мы должны будем сделать. Я никогда еще никого не убивала – даже насекомых, которых я всегда просто выбрасываю наружу, когда они попадают в окно. И мне совсем не нравится мысль о том, чтобы убить этого зверя, который не сделал ничего дурного ни мне, ни моим друзьям.

Джексон вопросительно смотрит на меня, но я просто киваю. Мы подходим все ближе и ближе к пещере и Неубиваемому Зверю, что бы он собой ни представлял, и сердце в моей груди колотится все быстрее. На ладонях выступает пот. И во мне нарастает предчувствие чего-то ужасного.

Вход в пещеру темен, и мы все глядим в оба, ожидая, что зверь атакует нас. Но чем ближе мы подходим к пещере, тем труднее становится не обращать внимания на лязг цепей и не фокусироваться на нем.

К этому надо прибавить еще и доносящийся из глубины пещеры низкий хриплый рык, и мне приходится призвать на помощь все свое мужество, чтобы двигаться дальше – и это еще до того, как я опускаю взгляд и вижу, что вокруг валяется множество костей. Одни целые, другие разломанные пополам – но видно, что все это человеческие останки.

Останки людей, которые побывали здесь до нас, но не сумели сделать то, ради чего явились.

Когда мы добираемся до входа, Джексон делает Зевьеру и мне знак остановиться и шагает вперед, заходя в пещеру первым. Лязг цепей становится неистовым, но больше ничего не происходит. Даже рык затих.

Джексон делает еще один шаг в пещеру. Я иду следом, Зевьер следует за мной.

Я освещаю путь фонариком на своем телефоне, но ничего не вижу – Зевьер и Джексон, похоже, тоже ничего не видят, потому что тоже включают фонарики.

Мы озираемся, хотя смотреть тут не на что. Не знаю, чего именно я ожидала, но не такого. Вокруг нет ничего, только каменные стены и россыпь костей – черепа, кости ног, грудные клетки с целыми ребрами.

– Где он? – шепчу я, потому что здесь нет скал и спрятаться зверю негде.

Может, тут есть еще помещения, как в пещере Кровопускательницы? Но свет наших фонариков доказывает, что это не так – тут только один зал с пятнами крови на стенах.

И с толстыми цепями, вделанными в заднюю стену и потолок.


– Ничего не понимаю, – говорит Зевьер. – Лязг доносился отсюда, я в этом уверен. Так где же этот чертов зверь?

Опять слышится низкий рык, мы встаем в круг, спина к спине, и шарим фонариками по стенам пещеры.

Голос внутри моей головы настойчиво твердит: Уходи, уходи, уходи!

Я не могу уйти! Поздно.

Слишком поздно.

Снова раздается рык, уже более громкий, и его сопровождает лязг цепей на стене передо мной. И стена вдруг начинает двигаться.





Глава 101. Heaven on my mind[26]




– Что за хрень? – восклицает Зевьер, отшатнувшись, когда стена оживает.

Зверь издает долгий, зычный рык и, оглушительно звеня цепями, бросается прямо на нас.

Джексон хватает меня и толкает за спину, одновременно ударяя в чудище всей силой своего телекинеза. Он останавливает его – что бы оно собой ни представляло, – и зверь застывает в воздухе, но всего на долю секунды, а затем приземляется перед нами на все четыре лапы.

Теперь, когда я как следует разглядела это чудовище, я вижу – оно словно сошло со страниц какого-то жуткого романа в жанре фэнтези. Оно огромно – это самое большое существо из всех, которых я когда-либо видела, – и все состоит из скальной породы, покрытой множеством щербин и выступов и поросшей мхом.

Его горящие глаза красны, зубы остры, а пасть, похоже, могла бы заглотить нас троих целиком за один раз. И оно медленно надвигается на нас, шаг за шагом.

Джексон направляет на него всю свою силу. Но это только сердит его, и оно отвечает ударом мощной руки (или лапы?), со всего маху швыряя Джексона на каменную стену.

– Джексон! – кричу я и, схватив Зевьера, взлетаю в воздух, но тут зверь вспоминает и о нас.

Я ухитряюсь увернуться, но потолок находится недостаточно высоко, так что, размахнувшись опять, оно попадает по нам, и мы отлетаем к противоположной стене.

Мы ударяемся о камень с такой силой, что у меня стучат зубы и чуть не взрывается мозг. Я немного оглушена, но Хадсон в моей голове кричит, чтобы я встала. Давай, давай, давай.

И я вскакиваю и отпрыгиваю в сторону за секунду до того, как гигантский кулак бьет туда, где я только что лежала.

– Зевьер! – кричу я, но он уже вскочил и, превратившись в волка, прыгает через плечо зверя и приземляется рядом с Джексоном, который уже встал на ноги.

Чудище ревет и бросается на них. И тут я впервые замечаю, что цепи – это не оружие, а кандалы, приковывающие его к стене.

– Беги! – кричу я Джексону. – Если мы выберемся из пещеры, оно, наверное, не сможет тебя достать.

Но речь идет о Джексоне Веге, который ни за что не оставит свою пару наедине с этим зверем, за что я одновременно благодарна ему и зла на него, потому что хочу, чтобы он спасался.

Однако вместо того, чтобы опять ударить в чудище телекинезом, Джексон направляет свою силу в землю. Пещеру сотрясает мощный толчок, со стен валятся камни, пол дрожит.

Чудище истошно вопит, поднимает Джексона с земли, и мне кажется, что теперь все – сейчас оно раздавит его в пыль.

Но вместо этого оно с такой силой швыряет его в сторону выхода из пещеры, что он вылетает наружу.

Беги, Грейс! – кричит Хадсон. – Беги, пока его внимание отвлечено.

Но я не могу сбежать, потому что внимание чудища отвлекает Зевьер, который запрыгнул на выступ стены и ожидает возможности перескочить через Неубиваемого Зверя.

Но оттуда он не может увидеть того, что вижу я – здесь нет места для такого прыжка. Чудище достанет его в любом случае – если не в ту же секунду, когда он прыгнет, то сразу же после.

Ты не можешь умереть, не можешь умереть, не можешь умереть — твердит горгулья в моей голове, и мне хочется завопить во все горло. Ведь в моей голове царит полный хаос – там истошно кричит Хадсон, призывая меня бежать, неистово бурлят мои собственные мысли, Джексон перекачивает в меня энергию по нити уз нашего сопряжения – а теперь еще и моя горгулья твердит мне, что я не могу умереть.

Да я и сама не собираюсь умирать.

Но я не могу оставить Зевьера с этим зверем один на один. Я делаю то единственное, что могу сделать, – опять поднимаюсь в воздух и лечу прямо на голову Неубиваемого Зверя. Если мне удастся хоть чуть-чуть отвлечь его, возможно, у Зевьера появится шанс спастись.

Лети прочь, лети прочь, лети прочь! – моя горгулья повторяет эту новую мантру, пока я пикирую на голову зверя. Поначалу он игнорирует меня, все еще сосредоточенный на Зевьере, словно меня тут нет вообще. Но, когда я подлетаю к нему достаточно близко, чтобы пнуть в кроваво-красный глаз, он поворачивается ко мне и издает оглушительный рев, который сотрясает все мое существо.

Наш план состоял в том, чтобы выманить его из пещеры, и, если Зевьер убежит, думаю, мне удастся вылететь наружу. Будем надеяться, что цепи достаточно длинны, чтобы оно последовало за нами и оказалось там, где поджидает Мэйси с сонным заклятием.

Я лечу так быстро, как только могу. Только бы оно не достало меня прежде, чем Зевьер получит шанс выбраться. Но не успеваю я пролететь и половины пути до выхода, как зверь хватает меня, сжимает в каменном кулаке и швыряет в стену, на выступе которой только что стоял Зевьер. Я отскакиваю и валюсь на пол.

Зевьер между тем смог спрыгнуть, но так и не убежал. Вместо этого он вернул себе свое человеческое обличье и вскочил на стену, в которую вделаны цепи.