Искушение

Следующие два дня я провожу, посещая уроки, избегая короля и королеву вампиров, тренируясь вместе с моей командой для участия в турнире и пытаясь выкроить немного времени для общения с Джексоном, которого, как оказалось, так же напрягает перспектива моей встречи с его родителями, как и его брата, в основном потому, что он не желает, чтобы я имела хоть какие-то отношения с его матерью.

И должна признать, что меня саму немного напрягает тот факт, что психика одного из братьев была травмирована одним их родителем, а психика другого – другим. Какими же надо быть чудовищами, если нереально крутые сыновья этой пары считают каждого из них если не дьяволом, то, во всяком случае, его ближайшим приспешником?

Пока что Джексон отделывался от своих родителей, ссылаясь на ужасно плотное расписание наших игровых тренировок (что, в общем-то, не так уж далеко от истины), но это оправдание не может работать вечно, и я не представляю, что будет, когда турнир завершится.

Когда наступает солнечное утро среды, дня проведения турнира, я не могу не почувствовать резкий холод, наполняющий воздух. На крытом стадионе это, разумеется, будет неважно, поскольку там климат-контроль, но, похоже, мир предостерегает меня, чтобы сегодня я не вставала с постели.

Я встаю рано, слишком нервничая из-за того, что необходимо выиграть предстоящие игры и заполучить кровяной камень, чтобы продолжать спокойно спать, хотя для Мэйси и Джексона это не проблема. Явиться на стадион нам нужно только в десять часов, но я знаю: если я три часа буду сидеть в комнате и пялиться на мою спящую кузину, зацикливаясь на мысли о нашем возможном проигрыше, то, в конце концов, просто начну биться головой о стену.

Рядом нет даже Хадсона, который мог бы отвлечь меня от моих тревог, поскольку он сказал, что ему надо кое-что сделать и его не будет несколько часов, но к началу турнира он вернется. Я спросила, как он вообще может отлучиться, раз уж он застрял в моей голове, но не успела я закончить вопрос, как он уже исчез. Просто жуть…

А потому, напялив несколько слоев одежды и оставив Мэйси записку – я не рискнула писать ей сообщение, поскольку не хотела ее будить, – я беру йогурт и пару батончиков мюсли и направляюсь на стадион.

Честно говоря, я не знаю, что собираюсь там делать – разве что еще потренируюсь летать и похожу по полю, чтобы лучше освоиться. Идя на стадион, я полагала, что, по меньшей мере, час буду там одна, но, войдя в одни из его богато украшенных дверей и пройдя по извилистому коридору, ведущему к трибунам, я понимаю, что не тут-то было. На огромном поле полно игроков – их тут по меньшей мере десять или пятнадцать – и среди них находится Флинт.

Выходит, в нашей команде не только я не нахожу себе места от волнения.

Он стоит ко мне спиной, но я везде узнаю его прическу «афро» и широкие плечи – и на нем к тому же надета одна из тех ярких, разноцветных фуфаек, которые Мэйси раздобыла для нас всех, чтобы на поле мы выглядели одинаково. Я почти ничего не знаю об остальных командах, с которыми нам предстоит состязаться, но ручаюсь, что ни у одной из них нет таких фуфаек такой расцветки – напоминающей одну из моих любимых картин Кандинского.

Я иду дальше, дивясь тому, как стадион выглядит изнутри. Как и все в Кэтмире, он выстроен в готическом стиле – черная каменная кладка, украшенная прихотливой резьбой, стрельчатые арки – но его общая конструкция явно повторяет римский Колизей. В нем три этажа, он выстроен в виде амфитеатра, с ложами для именитых гостей и великолепными проходами. Это самый грандиозный и впечатляющий школьный стадион, который я когда-либо видела.

И он уже украшен для предстоящих игр – среди флагов Кэтмира виднеются флаги каждой из состязающихся команд.

Когда Мэйси впервые заговорила о том, что наша команда должна иметь свои флаги, я подумала, что это очень в духе моей кузины с ее любовью к яркости и веселью. И сейчас, видя наши яркие, разноцветные флаги, соседствующие с более темными и скучными флагами других команд, я не могу не восхищаться ее умением всегда быть на высоте.

Если бы этим занималась не она, а мы, остальные, вряд ли бы на арене появился хоть один флаг, Мэйси же добилась того, что их тут сотни. И хотя это, возможно, и нелепо, их вид и многочисленность делают свое дело – меня охватывают радостное волнение и еще большая гордость за нашу команду.

И я верю, что мы, может быть, в самом деле сумеем победить.

Желая спуститься на огромное овальное игровое поле, чтобы размяться и потренироваться, я выхожу обратно в коридор и иду к тем из дверей, которые расположены ближе всего к Флинту. Он все еще разминается, так что, возможно, мы сможем продолжить разминку вместе.

Я собираюсь подобраться к нему незаметно, но не успеваю я приблизиться и на десять футов, как он поворачивается и с ухмылкой говорит:

– Привет.

– Что, к дракону не подкрадешься, да?

– Недаром есть поговорка «Слух как у дракона», – отвечает он.

– Такой поговорки нет, – немного растерявшись, говорю я.

– Нет? Ну, так должна быть. – Он вяло улыбается, берет с ближайшей скамьи цилиндрическую флягу из нержавейки и жадно пьет из нее. – Что ты делаешь здесь в такую рань? – спрашивает он.

– Наверное, то же, что и ты.

Он поднимает бровь.

– Изгоняешь демонов?

Я смеюсь.

– Нет, глупый. Я пришла на тренировку.

Я ожидаю, что он посмеется вместе со мной, но, когда он не присоединяется к моему смеху, до меня доходит, что он отнюдь не шутил.

– Что с тобой? – Я касаюсь рукой его плеча.

– Со мной все в порядке. – Но и на этот раз его фирменная улыбка не касается глаз. Я продолжаю смотреть на него, и он пожимает плечами.

– Что случилось? – Я роняю мой рюкзак, сажусь на скамью и делаю ему знак сесть рядом. – Ты нервничаешь из-за игры? – спрашиваю я, не зная, как вообще относиться к такому. Ведь Флинт всегда являет собой олицетворение оптимизма.

О нет. Если уж сомневается даже Флинт… Я с трудом выдавливаю из себя следующие слова:

– Если ты беспокоишься… значит, думаешь, что сегодня мы все погибнем ужасной смертью, да? – Во мне начинает нарастать паника. – О чем я вообще думала, вступая в вашу команду? Я горгулья без году неделя и наверняка буду только тянуть вас всех на дно. – Вопросы начинают сыпаться из меня, словно выстрелы из пулемета. – Я могу выйти из команды? Вас накажут, если я упаду с лестницы и сломаю ногу? Вы сможете меня быстро заменить?

Флинт берет меня за плечи, но я этого почти не замечаю.

– Грейс…

– Если в команде будет только семь игроков, будут ли ослаблены ограничения, налагаемые на вашу магическую силу? Сможет ли Джексон использовать свою силу в большем объеме, если я уйду?


– Грейс…

– Что, если у меня вдруг разовьется аллергия на моллюсков…

– Грейс! – Я наконец понимаю, что Флинт хочет мне что-то сказать, и, оборвав речь, смотрю на него. – Я встретил кое-кого.

Чего-чего, а этого я не ожидала.

– Стало быть, ты нервничаешь не из-за того, что я обуза, которая может утянуть команду на дно?

Он усмехается.

– Нет, об этом я и не думал.

Что ж, ладно. Но тогда почему у Флинта такой унылый вид?

– Ну так это же отлично, разве не так?

– Да. – Он отводит глаза и кладет руки на колени.

– А как ее зовут? – осведомляюсь я, пытаясь вызвать его на откровенность. Очевидно, что ему надо снять с души какой-то груз, но какой? – Если не хочешь говорить, не говори…

Я осекаюсь, когда он смеется, потому что это тихий и невеселый смех.

– Я гей, Грейс. Я думал, ты это уже поняла.

– Ах, вот оно что. – Теперь, когда он сказал это вслух, я понимаю, что я плохой друг. Сколько раз я наблюдала, как к нему клеятся девушки – он нравился даже Мэйси, – но он никогда не проявлял к ним ни малейшего интереса. Неужели я была так поглощена собственной жизнью, что мы с Флинтом ни разу не поговорили о нем самом?

Да, Джексон иногда начинает ревновать, когда я зависаю с Флинтом, но мне это всегда казалось нелепым. Между ним и мной никогда не пробегала искра – даже тогда, в библиотеке, когда мне казалось, что он подкатывает ко мне, что-то было не так. Он тогда не очень-то старался.

Похоже, все это время я видела только то, что хотела видеть, и то же самое можно сказать об остальных. Да, я паршивый друг.

Но сейчас все это неважно – важно только то, что Флинт пристально смотрит на меня, ожидая какой-то реакции, и мне нельзя испортить дело.

– Это замечательно! – верещу я, обняв его широкие плечи.

Его руки обвивают мою талию, но он не прижимает меня к себе.

– Погоди. По-твоему, это замечательно? – растерянно говорит он.

– Само собой. Почему нет? – Я отстраняюсь и окидываю его взглядом. – Само собой, есть кто-то, желающий встречаться с тобой. Ты умный, красивый, смешной… Ведь сочетание всех этих достоинств встречается не так уж часто, разве я не права?

Он смеется, но в его глазах стоят слезы, и это разбивает мне сердце.

– О Флинт, не плачь. Тебе не из-за чего плакать, ведь в том, что ты гей, нет ничего страшного. Но ты же и сам это знаешь, да? Ты такой, какой есть, и можешь любить, кого хочешь. К тому же, думаю, Кругу не помешала бы парочка крутых геев-драконов, ты не находишь? Составь конкуренцию человековолкам.

– Боже, Грейс. – Он трет лицо рукой и крепко обнимает меня. Затем, когда мы оба чувствуем, что наобнимались вдоволь, отстраняется от меня. – Думаю, когда мы с ним начнем встречаться, об этом узнают все. Но ты первая, кому я сказал, и я ожидал другой реакции.

– Что? Разве с моей стороны ненормально надеяться, что ты утрешь нос человековолкам? Все человековолки, которых я встречала до сих пор – за исключением Зевьера, просто омерзительны. Покажи им, где раки зимуют.

Он смеется от души, как я и надеялась.

– Я люблю тебя, Грейс. – Я приподнимаю бровь, и он усмехается. – Но не в том смысле.

– Я так рада, что ты встретил того, кто тебе по сердцу. – Я качаю головой. – И, по-моему, это не проблема. Мне очень хочется, чтобы ты нашел свою пару.

Он вздыхает так тяжело, словно пытается сбросить камень с души.

– Я всю жизнь был влюблен в одного и того же парня. Но он был эмоционально недоступен. А теперь, – он смеется, но в его смехе нет ни капли веселья, – он стал вообще недосягаем.

Я начинаю понимать, к чему он клонит.

– Значит, ты списываешь его со счетов?

– Да. Пора уже. Я всегда считал, что, если он немного расслабится, магия сработает и он поймет, что мы созданы друг для друга. Я нутром чуял, что он моя пара. – Флинт качает головой. – Но я ошибался.

Мне жаль Флинта, но еще мне любопытно, как работает эта самая магия сопряжения – поскольку теперь она, к счастью, действует и на меня.

– Я что-то не пойму. Значит ли это, что узы сопряжения не всегда соединяют тех, у кого родственные души?

Флинт пожимает плечами.

– Никто точно не знает, как работает эта магия, но нам известно, что она разумна – за неимением лучшего слова. Она, например, не сопрягает тех, кто еще слишком молод, или однополые пары, пока каждый из партнеров не определится со своей сексуальной ориентацией. Или тех, кто никогда не встречался друг с другом. Если быть точным, эти узы могут возникнуть, только когда ты касаешься своей пары. – Он невесело улыбается. – А хорошая новость состоит в том, что магия позволяет тебе иметь в твоей жизни не одно сопряжение, а больше – а несколько раз случалось, что узы сопряжения соединяли более чем двух людей.