Искушение

– Но ты обязательно должен рассказать мне этот секрет. – Я беру один тако и откусываю кусок, наслаждаясь знакомым пряным вкусом, взрывающимся во рту. – Ведь скоро мне захочется еще. – Я откусываю еще кусок, так радуясь этому домашнему вкусу, что нисколько не сдерживаю себя.

– Держись рядом, и я буду добывать их, стоит тебе только захотеть, – предлагает Джексон, усевшись рядом.

– Так я и сделаю. – Мы улыбаемся, глядя друг другу в глаза несколько долгих секунд, и у меня перехватывает дыхание… Но затем ко мне подходит Хадсон и смеется недоуменным смехом.

– Мясо? Мой брат подарил тебе мясо? – Он фыркает, когда Джексон встает, чтобы включить музыку.

Я сердито смотрю на Хадсона и шиплю:

– Это не мясо. Это тако. И…

– Которые начиняют мясом, не так ли? – Он начинает ходить вокруг стола с видом адвоката, готовящегося устроить свидетелю перекрестный допрос. Он даже похож на адвоката в своих безупречной классической рубашке и строгих брюках.

– Да, но в этом нет ничего плохого. Я люблю тако. – Я подчеркнуто отворачиваюсь от Хадсона и смотрю на Джексона, который возится со своим айфоном.

– А я люблю человеческую кровь. Но это не значит, что я хотел бы получить ее в подарок. – Хадсон подходит совсем близко, кладет руки на спинку моего стула, наклоняется и шепчет мне почти в самое ухо: – Но то, что у тебя такие низкие стандарты – это хорошо, раз ты связалась с малышом Джекси.

– Перестань называть его так. – Мне приходится напрячь волю, чтобы не повернуться на стуле и не заорать на него – но, похоже, именно этого он и хочет, так что на эту удочку я не попадусь. И я глотаю язвительные слова, которые мне хочется крикнуть в ответ, и вместо этого стараюсь сосредоточить все свое внимание на Джексоне.

Он наконец выбирает песню – «I Knew I Loved You» группы «Savage Garden», и сердце замирает у меня в груди даже до того, как он оборачивается и смотрит на меня таким взглядом, что меня охватывает трепет.

По его глазам я вижу: он знает, что я чувствую, и ему это нравится. Очень.

– Тебе придется рассказать мне, где ты раздобыл эти тако, – говорю я ему, когда он возвращается к столу. Я откусываю еще один кусок, хотя Хадсон всячески старается испортить мне аппетит. И, проглотив тортилью и начинку, продолжаю: – Думаю, мне захочется тако и завтра.

– Вероятно, я смогу это устроить.

– В самом деле? – Я вопросительно поднимаю брови.

Он с веселым видом качает головой.

– Грейс, чтобы порадовать тебя, я готов почти на все. Я еще несколько месяцев не смогу отвезти тебя на Таити, но каждый день кормить тебя тако – это не проблема.

– Мне нужны не тако. – Я беру его за руку и стискиваю ее. – Мне нужен ты.

– А мне ты, – отвечает он и кивком делает мне знак продолжать есть.

Когда я беру второй тако, он меняет тему разговора.

– Расскажи мне, что будет изображено на твоей картине. Мне не терпится посмотреть на нее.

– Мне тоже, – фыркаю я.

Он заинтригован.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Я хочу сказать, что понятия не имею, что именно я пишу. Обычно я точно знаю, что хочу изобразить, но сейчас я просто пишу, притом пишу так, будто от этого зависит моя жизнь. Странно, не так ли?

– Гений вообще странен. – Джексон пожимает плечами. – Это известно всем. Продолжай работать, и посмотрим, что из этого выйдет.

– Я тоже так думаю. В худшем случае просто выйдет какая-нибудь муть, а это не страшно.

– Это будет не муть, – говорит он.

– Откуда ты знаешь?

– Просто я знаю тебя.

Это такой простой ответ, но это именно то, что мне надо сейчас услышать.

– Ты чересчур очарователен. – Я улыбаюсь. – Но ты же и сам это знаешь, верно?

Джексон просто ухмыляется и наклоняется, чтобы поцеловать меня, прежде чем сесть. Хадсон издает звук рвотных позывов, и я невольно поворачиваю голову и со злостью смотрю на него.

– Что, Хадсон все еще разговаривает с тобой? – спрашивает Джексон, и по его тону видно, что это его не радует.

– Все время. – Я закатываю глаза. – Он вообще не затыкается.

– Знаешь, ты становишься все стервознее и стервознее, – ворчит Хадсон.

– Этим меня заразил ты. С кем поведешься, от того и наберешься, – огрызаюсь я.


– Это само собой, – соглашается Хадсон, и в его темно-голубых глазах появляется хитрое выражение, от которого мне становится не по себе, хотя я и не понимаю почему.

– Мой брат определенно умеет портить настрой, – ворчит Джексон, вставая.

– Спасибо, – отвечает Хадсон. – Я старался.

– Не мог бы ты просто взять и заткнуться на пять минут? – резко бросаю я, встав из-за стола вслед за Джексоном.

– Так будет неинтересно. – Хадсон отходит в сторону, садится на один из низких книжных стеллажей, болтая ногами, берет маленькую горгулью, которую Амка водрузила на верхнюю полку, и обхватывает ее руками. – К тому же, если я буду молчать, кто станет указывать тебе на твои ошибки?

– А не слишком ли много ты на себя берешь? – Я показываю Хадсону язык.

– Прости, – говорю я, догнав Джексона и обняв его сзади за талию. – Я знаю, ты готовился к этому вечеру, но Хадсон постоянно все портит.

– Не бери в голову. – Он поворачивается и тоже обнимает меня. – Это не твоя вина.

– А у меня такое чувство, будто моя. – Я сжимаю его еще крепче.

– Нет, определенно не твоя. – Он наклоняется и целует меня в висок. – Но раз уж наше свидание пошло не так, как планировалось, может, хотя бы попробуем провести это время с пользой?

– В каком смысле?

– Мы могли бы узнать побольше о горгульях. Я знаю, что ты пыталась изучить этот вопрос до того, как из-за Хадсона все пошло наперекосяк.

– И вовсе ничего не пошло не так, – рычит на него Хадсон. – Я пытался ей помочь.

– Отличная мысль, – отвечаю я Джексону, и он делает мне знак опять сесть за круглый стол, пока он переносит на него книги, приготовленные Амкой.

Я сердито смотрю на Хадсона.

– Ты завладел моим телом. Тоже мне помощь.

– Ты опять за свое? – Он вздыхает. – Несмотря на то, что теперь ты знаешь, почему мне пришлось взять атаме?

– Я никогда не перестану сердиться на тебя за это, – говорю я.

– Кто бы сомневался. Я пытался помочь, и вот как ты меня благодаришь.

– Пытался помочь? – Я скептически хмыкаю. – Ты хочешь сказать – помочь себе самому?

– Тебе когда-нибудь надоест делать из меня плохого парня? – тихо спрашивает он.

– Не знаю. А тебе когда-нибудь надоест быть плохим парнем?

Во время этой перепалки Джексон возвращается к столу и кладет на него три книги из тех, которые отложила для меня Амка. Мне не терпится их почитать, и я быстро беру верхнюю – «Магические существа, большие и малые».

Вопреки моим ожиданиям Джексон не садится, а подходит к стеллажу, на котором сидит Хадсон, и нагибается, чтобы взять книгу с нижней полки. Похоже, Хадсон собирается пнуть его ногой в лицо – хотя Джексону это, разумеется, неизвестно.

– Не смей, – одними губами произношу я.

Хадсон выгибает бровь, но, в конце концов, все-таки оставляет Джексона в покое.

– Не слишком ли ты его опекаешь?

Я, прищурившись, смотрю на него.

– Я просто защищаю его от убийцы.

– Ты же знаешь, что это Джексон убил меня, не так ли? – Он качает головой, спрыгивает со стеллажа, отворачивается и бормочет: – На сегодня с меня хватит пренебрежения. У меня есть более важные дела.

И он исчезает из виду, углубившись в один из узких проходов между стеллажами. До меня не сразу доходит, что он идет тем же путем мимо всех здешних горгулий, которым прошла я, когда была в библиотеке в первый раз. И когда познакомилась с Лией.





Глава 43. Даже у серийных убийц есть свой предел




Более важные дела? Эти слова Хадсона отдаются в моей голове снова и снова.

– Что ты хочешь этим сказать?