Искушение прощением
Часть 10 из 54 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Нет, синьора. Он еще не приходил в сознание.
Она опередила его следующую реплику:
– Я уже еду!
И повесила трубку.
Комиссар немедленно набрал номер Вианелло.
Когда инспектор ответил (его голос звучал довольно бодро), Гвидо сразу перешел к делу:
– Я в больнице. Мужа той дамы, что на прошлой неделе приходила поговорить о своем сыне (ее фамилия Кросера), сегодня ночью нашли возле моста. Он упал и ударился головой. Возможно, не без чьей-то помощи. Сейчас пострадавший в радиологии. Я буду там же, пока его не осмотрит невропатолог.
– Что требуется от меня? – поинтересовался Вианелло, больше ничего не уточняя.
– Свяжись с редакцией Il Gazzettino и La Nuova. Скажи, что у моста Форнер, возле палаццо Ка’Пезаро, нашли мужчину. Пусть попросят позвонить нам всех, кто был поблизости около полуночи и что-нибудь видел или слышал.
– Что еще?
– Когда придет синьорина Элеттра, попроси ее поискать информацию о профессорессе Кросере и ее муже. И хорошо бы узнать его имя.
– Все как обычно? – уточнил Вианелло.
– Да. Странные друзья, вообще все подозрительное. И сына проверь, Алессандро. Были ли у него проблемы с полицией?
– Сколько парню лет?
– Пятнадцать.
– Тогда это закрытая информация – он несовершеннолетний.
– Лоренцо, – произнес Брунетти тоном, каким обычно упрекают ребенка, – попроси синьорину Элеттру это сделать.
– Конечно!
Они так хорошо друг друга знали, что Брунетти легко представил выражение лица Вианелло, обдумывающего поручение. Наконец инспектор сказал:
– Жена потерпевшего говорит тебе, что ее сын наркоман, и вскоре отец мальчика поскальзывается и падает на мосту. Ты хочешь, чтобы мы раскопали все, что только можно, о нем и его жене…
– Лоренцо, ты забываешь о сыне, – мягко напомнил комиссар.
– Ну да, и о сыне.
– Если это не несчастный случай, значит, он сделал что-то такое, что закончилось плачевно. Так что мы пока наводим справки.
– Это я понимаю, Гвидо, – ответил Вианелло резко, что свидетельствовало об одном: утренний кофе он выпить еще не успел. – Нападение хулигана ты исключаешь?
По тону было ясно, что он и сам не верит в эту версию.
– Хулиган? Посреди ночи, да еще в ноябре?
– Ладно, Гвидо, я этим займусь. Увидимся в квестуре.
– Спасибо, Лоренцо.
– А ты что собираешься делать?
– Вернусь в отделение радиологии и дождусь профессорессу.
– Я понял, – сказал Вианелло и закончил разговор.
На улице между тем рассвело, и даже туман рассеялся. Неужели сегодня они увидят солнце, это яркое, дружелюбное светило, по которому все уже успели соскучиться?
Пока Брунетти беседовал с Вианелло, Гриффони ждала его на кампо. Просто стояла и смотрела на восток, и встающее из-за базилики солнце освещало ее лицо. Брунетти, истовый почитатель женской красоты, откровенно ею залюбовался. Правда, и темные круги под глазами, свидетельствующие об усталости, он тоже заметил.
– В котором часу ты легла? – поинтересовался комиссар, как будто это был самый естественный вопрос на свете.
– По-моему, в полночь, – сказала Клаудиа, отворачиваясь от источника света, и следы усталости стали незаметны.
– А в час тебе позвонили? – беспощадно уточнил Брунетти.
– Около того. Но я в порядке.
– Почему бы тебе не пойти домой на пару часиков? – И, не давая ей возможности возразить, Гвидо добавил: – Нашим тоже нужно время, чтобы собрать предварительную информацию. – Видя, что Клаудиа все еще сомневается, он произнес: – Тем более что толку от тебя, боюсь, будет немного.
– Ты хочешь сказать, в моем нынешнем состоянии?
– Ты надела коричневые туфли к черным брюкам, Клаудиа. О какой работе может идти речь?
Она посмотрела на свои ноги с таким видом, будто они пылали в огне, и проговорила:
– Oddio! Что это со мной?
– Иди домой, Клаудиа, – серьезно сказал Брунетти. – Увидимся позже!
8
Вернувшись в больницу, Гвидо узнал, что для пострадавшего до сих пор не нашлось места в палате и он по-прежнему лежит на каталке в коридоре. Комиссар спросил у проходившей мимо медсестры, осмотрел ли доктор этого пациента. Оказалось, что нет. Брунетти присел на стул возле каталки и положил свернутое пальто на колени. По одну сторону коридора были двери палат, по другую – окна с видом на просторный двор и второе больничное крыло с таким же коридором (здание больницы некогда принадлежало монастырю). Возле другого корпуса росло огромное пальмовое дерево, и окна частично скрывала его роскошная крона. Интересно, за ними – такая же боль, и тревоги, и страхи? В том, другом коридоре люди задают те же вопросы и пытаются убедить себя, что у кого-то в этом здании дела гораздо хуже, чем у них? Как измерить тревогу? И боль?
Не вставая со стула, Брунетти осмотрелся. Кроме него и пострадавшего, в коридоре никого не было. Комиссар поднялся и склонился над каталкой. Мужчина лежал неподвижно, руки поверх одеяла, прозрачная жидкость медленно поступала через иглу в его правой руке. Слегка согнув колени, Брунетти склонился ниже, одной рукой держась за каталку. На левом запястье, под манжетой больничной робы, комиссар рассмотрел три маленькие серповидные отметины. Если бы каталка не была придвинута к стене, он обошел бы ее, чтобы проверить, нет ли таких же отметин и на другом запястье.
Брунетти снова опустился на стул. Поставил ноги на металлическую перекладину внизу каталки, посидел немного, потом закинул ногу на ногу и уставился на распятие на стене. Неужели до сих пор кто-то верит, что Он поможет? Или, может, попав в больницу, мы спохватываемся и вера возвращается к нам? Как джентльмен джентльмена, Брунетти попросил Человека на кресте помочь этому бедняге на каталке – беспомощному, травмированному, испытывающему боль, причем вряд ли по собственной вине. И на душе у него, скорее всего, неспокойно… Комиссар поймал себя на мысли, что то же самое можно сказать и о Спасителе. Может, на этот раз Он будет более сговорчивым? Брунетти так погрузился в размышления, что не сразу заметил, что возле каталки кто-то стоит. Женщина. Комиссар встрепенулся и вскочил, бросив пальто на перекладину внизу каталки.
Профессоресса Кросера никак не отреагировала на присутствие Брунетти. Она подошла ближе к каталке, глянула на мужа и застыла, будто парализованная. Потом тронула его за предплечье, быстро убрала руку и нагнулась, чтобы поцеловать его в лоб. Мужчина не шевельнулся, не ответил.
Она нерешительно коснулась щеки мужа, его губ, потом убрала руку и ее пальцы сжались в кулак. Грудь мужчины поднималась и опускалась, вверх-вниз, вверх-вниз, но звук его дыхания заглушал фоновый шум.
Брунетти молча сложил руки на груди. Синьора Кросера отреагировала на это движение, но задержала взгляд на комиссаре ровно настолько, чтобы сфотографировать его глазами. Она даже не изменилась в лице. Просто снова перевела взгляд на мужа и произнесла:
– Расскажите, что произошло.
– Вашего супруга нашли поздно ночью у подножья моста. Есть вероятность, что он упал сам, но врач в приемном отделении обнаружил у него на теле отметины, наводящие на мысль, что потерпевшего могли и столкнуть.
– Столкнуть? – переспросила женщина.
– Да, синьора.
– Но вы не уверены в этом?
– Свидетели пока не найдены, – объяснил Брунетти.
Видя, что профессоресса Кросера снова отрешилась от происходящего, он переставил стул поближе к изголовью каталки.
– Прошу вас, синьора, присядьте! – сказал комиссар.
Сначала женщина, похоже, опешила, но потом рухнула на стул, и так неловко, что Брунетти показалось – она вот-вот соскользнет на пол.
Он отреагировал инстинктивно: обхватил ее за плечи и усадил поближе к спинке. Профессоресса Кросера зажмурилась, но когда снова открыла глаза, посмотрела на комиссара с изумлением: словно она задремала в автобусе и незнакомый человек разбудил ее нескромным жестом.
– Вы в порядке, синьора? – спросил Брунетти, подаваясь назад. – Или нужно позвать медсестру?
Искреннее участие творит чудеса: профессоресса Кросера расслабилась, опять закрыла глаза и едва заметно помотала головой.
– Нет, не надо. Я скоро буду в норме.
В коридоре послышались шаги. Брунетти обернулся и увидел уже знакомую медсестру, но та торопливо прошла мимо, даже не глянув на них. И скрылась в дальней палате. Еще мгновение – и за его спиной раздался новый, дребезжащий звук. Это была тележка с завтраком.
Брунетти стоял, ожидая, когда профессоресса Кросера придет в себя. Кажется, она похудела с их последней встречи: только что, обхватив ее за плечи, комиссар почувствовал, что называется, кожу да кости. Когда женщина подняла на него глаза, оказалось, что лицо у нее такое же осунувшееся и усталое, как и у Гриффони, с той только разницей, что утомление профессорессы накапливалось неделями. Ее губы были не накрашены и казались пересохшими, и Гвидо захотелось предложить ей воды.
Женщина попыталась что-то сказать, закашлялась и попробовала снова:
– Что доктора уже сделали?
Тут тележка с едой стукнулась о стену, да так, что зазвенели тарелки и стаканы. Профессоресса оглянулась на звук и инстинктивно вскочила. Потом посмотрела на мужа, но тот оставался недвижимым.
– При поступлении в больницу ему сделали рентген. Но в ночную смену невропатологи не работают, и что у них запланировано на сегодня, я не знаю.
– Вы сказали, что он упал, – проговорила синьора Кросера.
– Да. На мосту Форнер, это возле…