Искупление кровью
Часть 26 из 180 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
— Я вам не прислуга…
— Сходи за ней. Иначе останешься без душа.
Марианна поколебалась, но все-таки вернулась в камеру, где мадам Оберже валялась на полу, как древняя мумия.
— Тебя все ждут. Пошевеливайся.
Та отрицательно покачала головой. Марианна грубо схватила ее, подняла с пола.
— Нет, ты пойдешь! — вскричала Марианна, встряхивая ее, как мокрый пучок салата. — Еще не хватало, чтобы ты мне провоняла всю камеру! Бери полотенце и шевели булками!
Марианна вышла в коридор, уверенная, что мадам Фантом послушается.
— Ну что? — спросила Соланж.
— Идет.
— Превосходно! Чем дольше мы тут стоим, тем меньше времени у вас останется в душевой!
Девушки запротестовали. Соланж смаковала маленькое утреннее удовольствие. Эмманюэль наконец показалась в коридоре. Марианне вдруг стало ее жалко. Неожиданное чувство, которое она мигом загнала в самую глубину своей души, черной и жесткой, как каменный уголь. Заключенные разглядывали новенькую с бесчеловечным любопытством. Несколько издевательских реплик насчет ее платья, и весь отряд строевым шагом отправился в душевую. Сначала нужно было пройти через квадратную комнату отвратительного вида: ржавые трубы, облупившийся фаянс, черная плесень, покрывающая стены и потолок. Кислая вонь, от которой спирало дыхание. Надзирательница заперла решетку и уселась прямо за ней, на деревянную скамью, ни дать ни взять чтобы смотреть представление. Десять душевых отсеков. Два ряда по пять, разделенные узким проходом. Никакой возможности уединиться.
Марианна разделась. Девушки перестали болтать, их ужаснуло зрелище ее тела, покрытого синяками. Даже Соланж приникла к решетке, чтобы получше рассмотреть.
— Это тебя вертухаи так отделали? — прошептала одна из заключенных.
— Нет, банда домовят! — ответила Марианна.
— Разговорчики! — рявкнула Маркиза. — У вас осталось десять минут!
Снова протесты. Но это позволило избежать щекотливых вопросов. Эмманюэль, забившись в уголок, казалось, стеснялась раздеваться перед посторонними. Соланж рявкнула снова:
— Чего вы ждете, Оберже? Собираетесь принимать душ в одежде?
Она сняла платье, когда все остальные уже пошли мыться. И побрела искать свободный отсек. Остался самый дальний, разумеется. Марианна щедро намылилась, нужно было поторопиться. Но боль сковывала ее, кое-где было невозможно прикасаться к коже. Мимо прошла мадам Фантом, с полотенцем вокруг талии, одной рукой прикрывая грудь. В другой руке она несла платье, будто боялась, что его украдут, и ей придется возвращаться голой. Худоба ее была поистине ужасающей. Мало-помалу от чуть теплой водицы боль унялась. Смыть с себя сомнения, последние следы преступления. Немного шампуня в волосы, еще раз ополоснуть. Она не сняла вьетнамок, ее вещи были надежно завернуты в пластиковый пакет. Не касаться пола и стен, где кишели микробы и всяческие грибки. Невидимые, но неистребимые.
Маркиза постучала ключами по решетке.
— Конец! — заорала она. — Все выходят!
Марианна еще немного постояла под струей, ловя мимолетное наслаждение, а вот девушка в отсеке напротив была вся покрыта мыльной пеной. Метиска с великолепной кожей, с завидными формами. Марианна вдруг почувствовала себя жутко безобразной. Лучше не пялиться на нее. Не зарабатывать комплекс. Так или иначе, здесь нет мужиков. Для кого тогда быть красивой? Только не думать о том говнюке. Не думать о нем, о том, что он с тобой сделал. Она проворно вытерлась, чтобы не простудиться в этом чудном уголке, где сроду не топили. Завернувшись в полотенце, вышла, чтобы одеться, в комнату, огороженную решеткой. Но двоих заключенных не хватало. Мадам Фантом и топ-модели.
Маркиза решила перекрыть воду, из душевых отсеков раздались вопли.
— Я не ополоснулась! — кричала метиска.
— Нужно было поторопиться! — отвечала Соланж с противной ухмылочкой.
Явилась мадам Фантом, уже одетая. В том же светлом платье, только промокшем, безжалостно облепившем костлявое тело. Пришла и метиска, с шампунем, сверкающим в волосах, и ее товарки залились смехом. Будет ей развлечение — полоскать свою гриву над раковиной в камере! Марианна тоже усмехнулась, а Соланж открыла решетку:
— Давайте живо, мне еще других сучек вести на помывку!
Девушки прекратили смеяться и вереницей покинули комнату. Но метиска остановилась, поравнявшись с охранницей:
— Вы не имеете права так разговаривать с нами! Другие надзиратели так с нами не разговаривают!
— Мадемуазель кофе-с-молоком встала сегодня не с той ноги? Может, у нее месячные?
— Я поговорю с начальником! Расскажу ему, как вы с нами обходитесь!
— О! Да она меня почти напугала, барабанная шкура!
Марианна следила за стычкой, прислонившись к стене. В кои-то веки не она явилась причиной переполоха!
— Есть свидетели, которые подтвердят твои клеветнические обвинения? — насмехалась Соланж. — Кто-нибудь что-нибудь слышал?
Она прошлась вдоль шеренги, заглядывая каждой в лицо. Все отводили взгляд.
— Может быть, мадемуазель де Гревиль что-нибудь слышала?
— Нет, — холодно отрезала Марианна.
Соланж задрала голову с триумфальным видом:
— Смотри-ка, никто, кроме тебя, не слышал этих недопустимых слов… Твое свидетельство против моего. Но чего стоит свидетельство шлюхи, которую подобрали с панели?
— Я. Я слышала, — произнесла Эмманюэль.
Марианна в изумлении воззрилась на нее.
— Кто это сказал? — рыкнула Маркиза.
— Я! — быстро выскочила Марианна.
Эмманюэль уже открыла рот, но Марианна ей вывернула запястье и что-то прошипела в ухо. Соланж встала лицом к лицу со своей вечной заклятой антагонисткой.
— Десять секунд назад ты ничего не слышала, де Гревиль!
— Просто Гревиль… Ну, вообще-то, кажется, я расслышала, что вы вроде бы ее назвали барабанной шкурой… А нас всех обозвали сучками.
— Тебе вчера мало досталось? Хочешь еще раз упасть с лестницы?
— Я сказала, что это слышала, но не сказала, что стану повторять.
Соланж саркастически усмехнулась, празднуя победу:
— Вот и хорошо: вижу, ты начинаешь понимать! Видно, время от времени падать с лестницы тебе идет на пользу!
Метиска подавила гнев, и десять овечек отправились в путь к своим камерам.
Эмманюэль открыла свой ящик взять вещи. Единственную смену одежды. Джинсы и футболку цвета хаки. Совсем другая женщина.
Марианна растянулась на койке. Стуча зубами, она курила уже третью сигарету.
— Почему вы выступили в мою защиту?
— Я тебе велела не заговаривать со мной, — отрезала Марианна, не повышая голоса.
— Я хочу знать… даже если вы попробуете снова меня задушить.
Марианна вздохнула:
— Не стоит противостоять Маркизе… Париотти. Так ее здесь прозвали.
— Не понимаю почему. В ней нет никакого благородства!
— Маркиза де Сад! — уточнила Марианна. — Стало быть, не стоит с ней вступать в конфликт. Это первостатейная гадина. Будешь ей возражать — горько пожалеешь.
— Почему вы сделали это ради меня?
— Ничего я ради тебя не делала! — поправила ее Марианна даже с каким-то напором. — Просто хотела прекратить заваруху: очень надо мокнуть два часа в гнилом коридоре. Развлеклась, ничего больше! И потом, люблю посбивать спесь с Маркизы. С тобой она бы расправилась в два счета! Порвала бы тебя на клочки за десять секунд. Тебя бы и лилипутка одолела!
— Как она оскорбила ту девушку! Как говорила с нами! Это… неприемлемо. Об этом нужно заявить!
Марианна расхохоталась, но быстро перестала, из-за боли.
— Неприемлемо? Заявить? Но кому, черт! Как ты думаешь, куда ты попала? В отель «Георг Пятый»? Думаешь, можно пожаловаться на персонал? Я, наверное, сплю! Галлюцинирую! Ты в тюрьме, зомби!
— Не называйте меня так!
— Ты в ТЮРЬМЕ! — отчеканила Марианна. — Здесь ты всего лишь порядковый номер в книге регистрации, и больше никто! Здесь у тебя нет никаких прав! НИКАКИХ ПРАВ, усекаешь? Впрочем, скоро сама убедишься. А пока притормози.
Эмманюэль зашнуровала кроссовки и принялась кружить по камере.
— Вам нужно в санчасть, — вдруг выпалила она.
— Черт! — сквозь зубы процедила Марианна, поворачиваясь к стене. — Заткнешься ты сегодня или как?
— Вы ранены, и…
— Не твое дело! ЗАТКНИСЬ, ГОВОРЮ!
— Можно взять у вас книгу?
— Бери что хочешь, только дай мне спокойно поспать, ради господа!
— Спасибо. Большое спасибо…
— Сходи за ней. Иначе останешься без душа.
Марианна поколебалась, но все-таки вернулась в камеру, где мадам Оберже валялась на полу, как древняя мумия.
— Тебя все ждут. Пошевеливайся.
Та отрицательно покачала головой. Марианна грубо схватила ее, подняла с пола.
— Нет, ты пойдешь! — вскричала Марианна, встряхивая ее, как мокрый пучок салата. — Еще не хватало, чтобы ты мне провоняла всю камеру! Бери полотенце и шевели булками!
Марианна вышла в коридор, уверенная, что мадам Фантом послушается.
— Ну что? — спросила Соланж.
— Идет.
— Превосходно! Чем дольше мы тут стоим, тем меньше времени у вас останется в душевой!
Девушки запротестовали. Соланж смаковала маленькое утреннее удовольствие. Эмманюэль наконец показалась в коридоре. Марианне вдруг стало ее жалко. Неожиданное чувство, которое она мигом загнала в самую глубину своей души, черной и жесткой, как каменный уголь. Заключенные разглядывали новенькую с бесчеловечным любопытством. Несколько издевательских реплик насчет ее платья, и весь отряд строевым шагом отправился в душевую. Сначала нужно было пройти через квадратную комнату отвратительного вида: ржавые трубы, облупившийся фаянс, черная плесень, покрывающая стены и потолок. Кислая вонь, от которой спирало дыхание. Надзирательница заперла решетку и уселась прямо за ней, на деревянную скамью, ни дать ни взять чтобы смотреть представление. Десять душевых отсеков. Два ряда по пять, разделенные узким проходом. Никакой возможности уединиться.
Марианна разделась. Девушки перестали болтать, их ужаснуло зрелище ее тела, покрытого синяками. Даже Соланж приникла к решетке, чтобы получше рассмотреть.
— Это тебя вертухаи так отделали? — прошептала одна из заключенных.
— Нет, банда домовят! — ответила Марианна.
— Разговорчики! — рявкнула Маркиза. — У вас осталось десять минут!
Снова протесты. Но это позволило избежать щекотливых вопросов. Эмманюэль, забившись в уголок, казалось, стеснялась раздеваться перед посторонними. Соланж рявкнула снова:
— Чего вы ждете, Оберже? Собираетесь принимать душ в одежде?
Она сняла платье, когда все остальные уже пошли мыться. И побрела искать свободный отсек. Остался самый дальний, разумеется. Марианна щедро намылилась, нужно было поторопиться. Но боль сковывала ее, кое-где было невозможно прикасаться к коже. Мимо прошла мадам Фантом, с полотенцем вокруг талии, одной рукой прикрывая грудь. В другой руке она несла платье, будто боялась, что его украдут, и ей придется возвращаться голой. Худоба ее была поистине ужасающей. Мало-помалу от чуть теплой водицы боль унялась. Смыть с себя сомнения, последние следы преступления. Немного шампуня в волосы, еще раз ополоснуть. Она не сняла вьетнамок, ее вещи были надежно завернуты в пластиковый пакет. Не касаться пола и стен, где кишели микробы и всяческие грибки. Невидимые, но неистребимые.
Маркиза постучала ключами по решетке.
— Конец! — заорала она. — Все выходят!
Марианна еще немного постояла под струей, ловя мимолетное наслаждение, а вот девушка в отсеке напротив была вся покрыта мыльной пеной. Метиска с великолепной кожей, с завидными формами. Марианна вдруг почувствовала себя жутко безобразной. Лучше не пялиться на нее. Не зарабатывать комплекс. Так или иначе, здесь нет мужиков. Для кого тогда быть красивой? Только не думать о том говнюке. Не думать о нем, о том, что он с тобой сделал. Она проворно вытерлась, чтобы не простудиться в этом чудном уголке, где сроду не топили. Завернувшись в полотенце, вышла, чтобы одеться, в комнату, огороженную решеткой. Но двоих заключенных не хватало. Мадам Фантом и топ-модели.
Маркиза решила перекрыть воду, из душевых отсеков раздались вопли.
— Я не ополоснулась! — кричала метиска.
— Нужно было поторопиться! — отвечала Соланж с противной ухмылочкой.
Явилась мадам Фантом, уже одетая. В том же светлом платье, только промокшем, безжалостно облепившем костлявое тело. Пришла и метиска, с шампунем, сверкающим в волосах, и ее товарки залились смехом. Будет ей развлечение — полоскать свою гриву над раковиной в камере! Марианна тоже усмехнулась, а Соланж открыла решетку:
— Давайте живо, мне еще других сучек вести на помывку!
Девушки прекратили смеяться и вереницей покинули комнату. Но метиска остановилась, поравнявшись с охранницей:
— Вы не имеете права так разговаривать с нами! Другие надзиратели так с нами не разговаривают!
— Мадемуазель кофе-с-молоком встала сегодня не с той ноги? Может, у нее месячные?
— Я поговорю с начальником! Расскажу ему, как вы с нами обходитесь!
— О! Да она меня почти напугала, барабанная шкура!
Марианна следила за стычкой, прислонившись к стене. В кои-то веки не она явилась причиной переполоха!
— Есть свидетели, которые подтвердят твои клеветнические обвинения? — насмехалась Соланж. — Кто-нибудь что-нибудь слышал?
Она прошлась вдоль шеренги, заглядывая каждой в лицо. Все отводили взгляд.
— Может быть, мадемуазель де Гревиль что-нибудь слышала?
— Нет, — холодно отрезала Марианна.
Соланж задрала голову с триумфальным видом:
— Смотри-ка, никто, кроме тебя, не слышал этих недопустимых слов… Твое свидетельство против моего. Но чего стоит свидетельство шлюхи, которую подобрали с панели?
— Я. Я слышала, — произнесла Эмманюэль.
Марианна в изумлении воззрилась на нее.
— Кто это сказал? — рыкнула Маркиза.
— Я! — быстро выскочила Марианна.
Эмманюэль уже открыла рот, но Марианна ей вывернула запястье и что-то прошипела в ухо. Соланж встала лицом к лицу со своей вечной заклятой антагонисткой.
— Десять секунд назад ты ничего не слышала, де Гревиль!
— Просто Гревиль… Ну, вообще-то, кажется, я расслышала, что вы вроде бы ее назвали барабанной шкурой… А нас всех обозвали сучками.
— Тебе вчера мало досталось? Хочешь еще раз упасть с лестницы?
— Я сказала, что это слышала, но не сказала, что стану повторять.
Соланж саркастически усмехнулась, празднуя победу:
— Вот и хорошо: вижу, ты начинаешь понимать! Видно, время от времени падать с лестницы тебе идет на пользу!
Метиска подавила гнев, и десять овечек отправились в путь к своим камерам.
Эмманюэль открыла свой ящик взять вещи. Единственную смену одежды. Джинсы и футболку цвета хаки. Совсем другая женщина.
Марианна растянулась на койке. Стуча зубами, она курила уже третью сигарету.
— Почему вы выступили в мою защиту?
— Я тебе велела не заговаривать со мной, — отрезала Марианна, не повышая голоса.
— Я хочу знать… даже если вы попробуете снова меня задушить.
Марианна вздохнула:
— Не стоит противостоять Маркизе… Париотти. Так ее здесь прозвали.
— Не понимаю почему. В ней нет никакого благородства!
— Маркиза де Сад! — уточнила Марианна. — Стало быть, не стоит с ней вступать в конфликт. Это первостатейная гадина. Будешь ей возражать — горько пожалеешь.
— Почему вы сделали это ради меня?
— Ничего я ради тебя не делала! — поправила ее Марианна даже с каким-то напором. — Просто хотела прекратить заваруху: очень надо мокнуть два часа в гнилом коридоре. Развлеклась, ничего больше! И потом, люблю посбивать спесь с Маркизы. С тобой она бы расправилась в два счета! Порвала бы тебя на клочки за десять секунд. Тебя бы и лилипутка одолела!
— Как она оскорбила ту девушку! Как говорила с нами! Это… неприемлемо. Об этом нужно заявить!
Марианна расхохоталась, но быстро перестала, из-за боли.
— Неприемлемо? Заявить? Но кому, черт! Как ты думаешь, куда ты попала? В отель «Георг Пятый»? Думаешь, можно пожаловаться на персонал? Я, наверное, сплю! Галлюцинирую! Ты в тюрьме, зомби!
— Не называйте меня так!
— Ты в ТЮРЬМЕ! — отчеканила Марианна. — Здесь ты всего лишь порядковый номер в книге регистрации, и больше никто! Здесь у тебя нет никаких прав! НИКАКИХ ПРАВ, усекаешь? Впрочем, скоро сама убедишься. А пока притормози.
Эмманюэль зашнуровала кроссовки и принялась кружить по камере.
— Вам нужно в санчасть, — вдруг выпалила она.
— Черт! — сквозь зубы процедила Марианна, поворачиваясь к стене. — Заткнешься ты сегодня или как?
— Вы ранены, и…
— Не твое дело! ЗАТКНИСЬ, ГОВОРЮ!
— Можно взять у вас книгу?
— Бери что хочешь, только дай мне спокойно поспать, ради господа!
— Спасибо. Большое спасибо…