Искупление грехов

Бег не закончился, даже когда последние трупы остались позади. Фука всё так же мчалась по дороге, тихо подвывая, и до нас начало доходить, что с ней что-то не так.

— Фука, стой! — первой крикнула Пятнашка, почувствовав неладное.

Но это только подстегнуло девушку, и она ускорилась, затравленно озираясь на бегу.

— Да стой ты! — мы тоже поднажали, пытаясь догнать Фуку, но не тут-то было! Девушка, как оказалось, бегала отлично — быстро и долго. А может быть, от страха у неё просто открылось второе дыхание. Фука неслась по дороге, а мы всё бежали и бежали за ней. И хотя времени в этом странном месте не было, но дыхание можно было сбить. Мы начинали отставать и замедляться. Первой сдалась Зенка. Всхлипнув, она начала останавливаться.

— Стойте! — крикнул я, замедляясь, но остановился только Молчок. В спину ему чуть не влетела Клада, в последний момент выставив руки.

Пятнашка упорно продолжала преследовать Фуку.

— Пятнашка, стой!

От страха за неё и накатившего бессилия я переключился на другой взгляд и смог сформировать второй огонек, прицепив его к Зенке.

— Отдохнёт — идите вперёд, — приказал я, снова бросаясь в погоню.

И снова потерял счёт времени — впереди был только туман и дорога, и больше ничего: ни Пятнашки, ни Фуки. Чувствуя, как ноги сами замедляются и переходят на шаг, я раз за разом заставлял себя бежать. Но даже у моего упрямства был предел, и я наконец остановился, согнулся, опёршись на колени, и тяжело задышал.

— Жалею, что не прибил её в самом начале, — произнёс кто-то моим голосом совсем рядом.

Резко разогнувшись, я встретился взглядом с самим собой. Хотя отличия, наверно, были. Тот, другой я, презрительно улыбался, разглядывая меня. И одежда на нём была совсем другая — какая-то куртка с широкими полами, просторные штаны, заправленные в сапоги с массивными бляхами, широкополая шляпа. Неожиданно для самого себя я вспомнил два странных сна, которые мне довелось видеть.

— А лучше бы настоял на своём! — заявил другой я. — Уже вернулся бы в посёлок и пил свой эль! Какого дьявола тебя понесло спасать этих крыс? Да половина из них стучит графу Кадли по каждому удобному случаю!

— Не половина, — не согласился я. — Меньше.

— Половина, половина — точно тебе говорю! — другой я снова презрительно улыбнулся. — Где тебя вырастили такого наивного-то? Ты своих ублюдков проверял на вшивость?

— Они мне верны, — ответил я почти шёпотом.

Сил спорить не было. Да и не хотелось. Если я такой — то лучше прямо тут и сдохнуть.

— Верны! — передразнил другой я. — Верность имеет цену! Обычно в золоте. Что, забыл?

— Я и не помнил, — огрызнулся я в ответ.

— Слушай, как с тобой сложно: помнил — не помнил, верны — не верны, — засмеялся другой я. — Давай поменяемся? Ты за меня поиграешь, а я — за тебя?

— Это не игра! — сжав зубы, ответил я.

— Игра-игра! Вся наша жизнь — игра, вся наша жизнь — предательство.

— Да ты просто псих, — внезапно осознал я, закрывая глаза.

Другой я молчал. Открыть глаза меня заставил крик впереди. Дорога была пуста, другой я — исчез. А вот крик повторился — и звучал вполне реально. Превозмогая усталость, я снова бросился вперёд и буквально в нескольких десятках шагов наткнулся на Фуку.

Она лежала на дороге, извиваясь, скинув сапоги и штаны, мелькая голыми ногами и совершая над ними странные пассы — будто пытаясь что-то оторвать от себя. Стоило мне схватить её за плечи, как девушка закричала прямо мне в лицо:

— Шрам, отцепи её! Она меня сожрёт! Нога! Она ногу отгрызла… Шрам?

— Там никого нет, Фука, — тихо проговорил я. — Это просто видение.

— Я… — девушка смущенно посмотрела на голые ноги, отстранилась и стыдливо подгребла штаны. — Я… Мне казалось, за мной гонятся мёртвые… Я… Где все? Шрам?

— Зенка и Клада с Молчком должны быть сзади, — проговорил я упавшим голосом. — Зенка не смогла за тобой бежать. Одевайся, пойдём к ним…

— Шрам, а где Пятнашка? — Фука натянула штаны, надела сапоги, но ответа так и не дождалась. — Где Пятнашка?..

— Гналась за тобой, — ответил я. — Больше я её не видел.

— Шрам… — девушка всхлипнула. — Я… Прости…

— Пойдём, — повторил я. Внутри пустота. Ни злости, ни горечи. — Отведу тебя к нашим и пойду её искать.

— Не надо меня искать, — Пятнашка вышла из темноты. — Уже не надо.

Девушка сделала два шага, колени у неё подогнулись, и она упала без чувств.



Если бы на забытой дороге было время, то я мог бы сказать, сколько прошло, пока подтянулись Зенка и Молчок с Кладой, пока Пятнашка пришла в себя. А так всё могло случиться и за секунду — и за день. Сидеть было нельзя — туман продолжал подниматься над камнями нашего бесконечного пути. Точнее, над ступенями. Мы были на лестнице, хотя я точно помнил, что когда нашёл Фуку, никакой лестницы здесь не было. Ни одной из того множества лестниц, что находились вокруг нас.


— Вставайте, — сказал я. — Надо идти.

Все встали. Сидеть остался только Молчок.

— Молчок?

— Лестницы, — ответил тот, глядя на меня. — Лестницы…

Я тяжело вздохнул.

— Ты боишься лестниц? — спросила Зенка, но Молчок отрицательно помотал головой.

Неожиданно наша лестница начала двигаться, поворачиваясь, и пристыковалась к другой лестнице.

— Я боюсь не найти отсюда выход, — проговорил Молчок, когда движение закончилось.

Он встал и протянул мне руку. Ещё не понимая, я схватился за неё, крепко сжав. Молчок устало улыбнулся — и прыгнул вниз.

— Молчок!.. Да чтоб тебя! — вскрикнул я, пытаясь его удержать.

На помощь мне бросились девушки. Кто-то вцепился в руку Молчка, кто-то в меня. Так, сцепившись, все мы и рухнули вниз.

Мы падали и кричали. Свист ветра в ушах сменился гулкой тишиной. И тут я понял, что давно зажмурил глаза. А открыв их, обнаружил, что все мы стоим на дороге, вцепившись друг в друга, и кричим с закрытыми глазами.

— Всё! Всё, тихо! — приказал я. — Мы не падаем.

— Помогает, чтобы проснуться, — смущённо объяснил Молчок и пожал плечами.

И снова мы пошли вперёд, не ощущая ни времени, ни усталости, ни эмоций. Лишь два огонька освещали наш путь в темноте. И невозможно было понять, когда впереди возникло сияние. Возможно, мы даже не сразу его заметили. Оно росло и с каждым шагом становилось всё ближе и ближе. На душе становилось легко и свободно.

— Вперёд! Уже близко, — сказал я, подгоняя своих людей. В последний раз обернувшись в темноту, я прошептал. — Мы дошли, Лин-ани. Спасибо. Мы дошли.

В ответ моего лица коснулось слабое дуновение ветра, словно нашёптывая что-то на прощание.

Мы сделали последние шаги, окунувшись в сияние, а в следующую секунду вывалились на телегу, с которой нас и закинуло в странный мир Лин-ани, мир-путь который он открыл, спасая жителей города. Наши бойцы и спасённые егеря с нори, конечно, удивились такому странному способу возвращения, но бить не стали. Суч, правда, топор не выпускал, пока мы не начали говорить — но его понять можно. Когда тебе по голове прилетает командиром, поневоле будешь шарахаться от каждой тени какое-то время. Да и командиру после такого доверия меньше.

Когда я заглянул в вынесенный с дороги дневник, то ещё долго и горько смеялся. И почему мы все решили, что найденная книга и будет тем самым дневником? Всё время на забытой дороге я тащил амбарную книгу какого-то купца. И ни словечка в ней не было про забытую дорогу и про то, как её создавать.

В посёлок мой отряд вносили на руках. И даже не потому, что егеря, нори из Форта и солдаты гарнизона были нам так благодарны. Они были благодарны, но несли нас потому, что большинство уже и идти-то не могло. Прорыв дался моему отряду тяжело — они пробились к другим бойцам, проторили путь к границе земель Линга и сумели выйти обратно. Но потом даже самые стойкие начали валиться от усталости и потери крови. Её-то мазями не восполнишь.

Разместив бойцов по койкам, мне пришлось искать лекарей по посёлку, докладывать графу о возвращении и результатах — и выслушивать от него нагоняй за задержку на севере. Но я сам был в таком состоянии, что даже гнев графа прошёл где-то по границе сознания. Я было уже направился к Соксону, когда мудрец сам меня нашёл, оглядел с ног до головы и отправил спать, приказав зайти утром. Я доплёлся до штаба, где просто уснул в объятиях терпеливо ждавшей меня Пятнашки.





Глава 14




Утром я заявился к Соксону с подарком, от которого тот прыгал как молодой мальчишка — с пленником. С тем самым, которого мы добыли на севере. Бедолага схуднул, осунулся, но, помня о моих угрозах, повязку сдёргивать даже не пытался. Конвоировали его два воина из охраны графа Кадли.

— Мастер, надо его куда-то определить, — напомнил я мудрецу, который порхал вокруг пленника, заражая своим воодушевлением.

— Ах, да! Ты прав, Шрам…. Куда бы его?..

— Ну что, бывай, незнакомец, — я хлопнул пленника по плечу, отчего тот сжался в комок. — Если что, я буду рядом — помни. И да, прошло два дня. И, как видишь, всё обернулось не так, как ты предсказывал.

Пленник заскулил.

— Шрам, ну зачем ты его пугаешь? — возмутился Соксон.

— Мастер, простите. Заканчивал спор с этим милым человеком, — честно признался я.

— Расскажешь мне ещё подробно, — мудрец ткнул в одного из помощников. — Ведите его в изолятор в подвале! Спасибо вам, уважаемые, дальше мы сами!

Гвардейцы, к которым относилась последняя фраза, сунули Соксону какой-то свиток, быстро поклонились и покинули лабораторию. Помощники увели пленника, а Соксон махнул мне рукой и пошел в кабинет.

Мой рассказ вышел долгим и увлекательным. Соксон в этом сыграл немалую роль, задавая вопросы и уточняя детали. Его интересовало практически всё — каждая мелочь. Особенно был ему интересен рассказ про забытую дорогу, но, услышав, что дневник достать так и не получилось, мудрец легкомысленно махнул рукой — чем удивил меня до глубины души.

— Шрам, ну ты же сам был на дороге, — объяснил мне мудрец. — И сам видел, что там происходит.

— Я думал, просто дорога такая… кривая получилась, — удивился я. — Там что, всегда так?