Искупление грехов

— Шрам, надо ставить прямо тут! — прокричал кто-то, но я не ответил.

Я продолжал до рези в глазах вглядываться в туман и, наконец, увидел мудреца. Тот совершенно нагло прятался в туманной дымке всего в тридцати шага от строя. И только другой взгляд помог мне его опознать.

— Северо-восток, прорыв! — приказал я, одновременно натягивая лук и целясь.

Спустив тетиву, с тридцати шагов я не промахнулся, пробив уроду ногу навылет. А мои бойцы в этот момент ударили в том же направлении, продвинувшись сразу шагов на сорок и продавливая тварей. Не сводя взгляда с подстреленного противника, я соскочил с телеги и бросился к нему.

— Смотрите, человек! Здесь? — удивлённые возгласы бойцов, так и не осознавших, с кем имеют дело. И только короткий удар Ножа спас стоящих вокруг от очередной мудрости изменённого.

— Оглушён, — бросил Нож, когда я подбежал.

— Молодец! Вяжем и в телегу! Держать строй!

Твари опомнились и кинулись на отряд с оглушающей яростью. Их целью был изменённый, его они пытались освободить. Но не в этот раз — я собирался сам с ним пообщаться, когда он очнётся. На этот случай я ещё осенью прикупил специальную ткань, которую нужно было наматывать на глаза мудреца, чтобы тот не мог видеть мир вокруг. Этим я и занимался, когда один из местных ног-кавалей продавил строй и чуть не поддел меня рогом. Если бы не десяток копий, воткнутых в бока, тащили бы меня уже в телегу с дыркой в теле.

— Шрам, уноси его! И сам убирайся в телегу! — орал Нож.

— Щас я, щас я, — бормотал где-то совсем рядом Пузо. Непонятно, правда, что он имел в виду.

Откуда-то появилась Пятнашка, помогая мне тащить тело. Как добрались — я помнил потом очень плохо. Вокруг крики, ругань, стук и звон. Мелькают рога, когти и острия копий. Я выхватил правой рукой меч, а левой тащил изменённого мудреца, протискиваясь через строй бойцов, который с каждой секундой становился всё плотнее и плотнее. Твари атаковали и дохли, но продолжали лезть на копья. А потом они внезапно кончились — и вокруг нас остался только туман и вал из мёртвых врагов.

— Расчищаем проход! Живо! — крикнул я, взбираясь на телегу и втягивая туда пленника. — Надо установить эти проклятые поглотители. Связывайте пленного! Глаза лентой замотать… Вот этой! Да!.. Кто там со стороны поглотителя? Где проход?!

— Да будет сейчас! Будет! — кажется, Ша-арми.

— Раненых на телеги! Не надо их в строю заматывать! Тащите сюда, — Пятнашка надрывается.

Как всегда, после боя, вокруг царит бардак и растерянность. Вот ты минуту назад яростно рубился с противником, спасая свою жизнь, а вот — стало спокойно, но дел-то не убавилось. По себе помню, что из этого состояния растерянности выводит только вовремя отданный приказ. Может, всё это и выглядит слишком жёстко, но действительно помогает прийти в себя.

— Кто там, так вас растак, туши вспарывает? А ну отставить!..

— Да тащите уже!

Туши по пути к пятому поглотителю сдвинулись. Отряд начал вытягиваться в походный ордер. И, наконец, сдвинулся с места. Обиженно проревели кавали, которых нещадно хлестали, заставляя идти мимо страшных трупов, застонали потревоженные движением телег раненые.

— Шрам, тринадцать человек — не бойцы, — вытирая пот со лба, оповестила меня Пятнашка. — Их надо в лагерь.

— Кто?

— Си-лон, Нетник, Танцун — десяток Хохо. Га-мари, Втык, Дельный — десяток Арми. Пелик — из моих. Ка-мир, Орун, Икил, Летун — у Нори. И Са-ин с Вотуком — у Ножа.

— Ясно. Пристраивайте их на телегу, — приказал я. — Попробуем вывезти, как чище станет.

Шестой поглотитель поставили через несколько минут и сразу двинулись к седьмому. На границе седьмого и шестого отправили повозку с ранеными в лагерь — под присмотром Ленты и Ос-ини. Тревожное чувство подгоняло к последнему поглотителю. Я снова ощущал, что земли Линга готовят какой-то очень неприятный ответ. Но мы не успели.

Туман неожиданно уплотнился, формируя прямо перед отрядом огромную фигуру, а перед моими глазами всё взорвалось искрами. На груди кольнуло — это амулет пытался прикрыть своего носителя, но, видно, не справлялся. А через секунду весь отряд оказался неизвестно где. Вокруг нас простиралась каменистая пустыня с отдельными клочьями привычного тумана — и больше ничего. Только чёрное чужеродное небо без звёзд и разрывов туч — просто чёрное. Памяти это небо что-то напомнило, но я так и не смог понять — что.

— Не двигаться! — закричал я. — Застыли все! Стоять!

Бойцы послушно застыли, боясь даже оглянуться на меня. А я стоял в телеге и осматривался. Не точтобы мне было интересно смотреть на каменистую пустыню под чёрными небесами. Просто я пытался понять, что делать дальше.

— Шрам! Я вижу наш поглотитель! — сообщил Кирри из строя.

Я перевёл взгляд на Кирри и проследил, куда он смотрит. Там действительно был наш поглотитель. И было до него не меньше половины перехода.

— Надо идти к нему?

— Нет! — я продолжал осматриваться.

С телеги я обратил внимание, что наш отряд окружён какой-то цепочкой камней, которая хорошо выделялась благодаря тому, что от неё в сторону поглотителя уходила дорога, также отмеченная по краям камнями.

— Долго ещё стоять? — спросила Фука.

— Сколько надо, столько и стоим, — ответил я, обходя по кругу отряд.

Камни — граница. Дорога — тоже ограничена. Это ясно. Стоило приблизиться к дороге, стало понятно, что уйти смогут только пять человек. Это — в голове. Правила.

— Фигура в тумане — похоже, один из алхимиков, — громко озвучил я свои мысли, чтобы все услышали. — Мы в малом мире. Слабом, но нам от этого не легче. Все видят камни вокруг отряда?

Дождавшись подтверждения от десятников, я продолжил:

— За камни никто не заходит! На дорогу, ограниченную камнями — тоже! Стоять не обязательно, но бесцельно шататься — не надо. Это вам не площадка для прогулок. Когда все разместимся — десятники в телегу!


— Что происходит, Шрам? — спросила Пятнашка, когда все десятники собрались.

— Мы в малом мире. Правил тут мало — с круга могут сойти только пятеро бойцов. Нарушим — и нам конец.

— Почему только пятеро? — спросил Хохо.

— Не знаю, — ответил я честно. — Но думаю, что нам готовят торжественную встречу. Это попытка не дать нам пройти. Их последняя надежда.

— Довольно хитрая надежда, — сказал Ша-арми. — И подлая. Пятеро бойцов против каких-нибудь пятерых ног-кавалей местных.

— Или чего похуже, — буркнул Нож.

— Нет, так не будет, — постарался я их успокоить. — Правила тут действуют в обе стороны. Мы не можем их нарушать, и алхимики — тоже, наверно. Противник будет равноценным. С точки зрения правил. Но такой, чтобы нам было очень сложно…

Прислушавшись к себе, я получил очередную порцию информации:

— И похож на нас.

— Не обнадёживает, — заметил Нож хмуро.

— Совсем не обнадёживает, — поддержал Хохо. — Что за противник, что умеет? А вдруг — пятеро мудрецов-изменённых?

— Это неважно, — жёстко проговорила Пятнашка. — В последнее время вы слишком часто сомневаетесь не по делу.

— Э?.. — удивлённо посмотрели на неё остальные десятники.

— Вам сказали условия, вам сказали примерную силу противника — нечего тут плакать и стенать. Если среди нас нет мудрецов, то и среди нападающих не будет. А если и будут, то без поддержки, а Шрам умеет развеивать мудрость! И не надо ныть как девочки! Нам просто надо выбрать бойцов, которые пойдут. Развели тут сопли!

— Да, начальник! Прости, начальник, не наказывай! — в полной тишине прошептал Хохо, разрядив обстановку.

— Я пойду, — сказал Нож, отсмеявшись. — Я, Суч с топором, Шрам — ещё двое?

— Возьмём Пузо и Молчка, — сказал я.



Выйти мы так и не успели — пока собирались, очнулся пленник. Пришлось отвлечься и пообщаться с ним. Я не верил, что мы получим какие-либо ответы — не учили нас пыткам, не показывали, как добиваться нужной информации, а портить изменённого не хотелось. Хотелось сдать его Соксону — ну или графу — и получить большую благодарность. Возможно, даже деньгами.

Когда я залез в телегу, пленник пытался освободиться, бормотал что-то себе под нос и тёрся лицом о доски пола.

— Даже не пытайся, — мрачно предупредил я его. — Будешь пытаться сдёрнуть повязку, и я тебе её к лицу пришью.

Пленник затих, а я воспользовался моментом и рассмотрел его. Человек как человек, совсем молодой — чуть старше меня самого. Тёмные волосы, бородка клочками, впалые щёки — плохо их там в Линге кормят. Увидел бы вне пределов изменённой земли — и не подумал бы, что передо мной страшный и ужасный враг.

— Мы ещё в новом мире? — проговорил пленник.

— Если ты про Линг и окрестности, то да, в одном из малых миров, — ответил я.

— Значит, меня вытащат, — пленник гаденько засмеялся. — Не завидую я вам.

— Об этом мы обязательно поговорим через пару дней, — ответил я. — Либо ты с нами, либо мы с тобой.

— Глупый, ты даже не представляешь, с чем столкнулся! — жадно заговорил тот, перекатываясь на живот и пытаясь подняться. Вместо этого он снова упал, опёршись на больную ногу и коротко взвыв. — Их сила безгранична, их могущество — неоспоримо!

— Если бы это было так, они бы не городили правила, которым сами обязаны подчиняться, — возразил я.

— Только в безграничном могуществе можно жить по собственным правилам!

— И почему же тогда их правила такие же, как и любые другие? — спросил я.

— Так правильно! — ответил пленник и заткнулся.

— Правильно, — я покивал и улыбнулся. — Знаешь, «правильно» и «правила» — во всех человеческих языках почему-то похожие слова. Так правильно — потому что правила, или правила, потому что правильно? Если так правильно и поэтому такие правила, то какие правила объясняют правильность правил? Кто сочинил эти правила, которые диктуют правильность твоим хозяевам?

— Молчи, — пленник затрясся. — Я не хочу этого слышать! Так правильно, потому что так решили они! Тебя сотрут в порошок!

— Но только по правилам, которые правильны? Потому что так решили они и не хотят их нарушать, потому что так правильно, но непонятно, кто так сказал, что правильно, но, вероятно, тоже они? — продолжал я неумело изощряться в острословии и даже заслужил одобрительное похлопывание по плечу от Хохо.

— Их мудрость безгранична! С ними и говори! — снова успокоился пленник.

— Да с радостью, только со мной особо никто не разговаривает, — ответил я.

— Чтобы говорить с ними, надо погрузиться в новый мир! — ответил пленник.

— Чтобы говорить со мной, надо вернуться в старый, — парировал я. — Всё их могущество кончается на границе нового мира, который становится всё меньше и меньше.