Искажение

В радиусе двух километров не видно ни единой живой души.

– Есть идеи, что это за хрень?

– То же, господин сержант, что выгнало людей из Кумиша, – не задумываясь, отвечаю я. – Оно напоминало шаровую молнию. Мы со старшим рядовым Баллардом видели полосы на стенах, которые могли остаться после ее прохода.

– В Кумише?

– Да, господин сержант. Я пытался вам об этом сказать перед тем, как мы пошли на разведку в ту гребаную школу.

– Многие ученые сомневаются, что шаровые молнии существуют. Нам, можно сказать, повезло – это крайне редкое явление, – вмешивается Крис. – Но я вижу одну небольшую проблему.

– Какую проблему, Баллард?

– Шаровые молнии возникают во время грозы. А небо не слишком похоже на грозовое.

Наступает неловкая тишина. Все смотрят на черное небо, усеянное тысячами звезд – безразличные точки, в которых нет ни добра, ни зла.

– Оставайтесь на посту и в случае чего сразу же вызывайте меня.

– Так точно, господин сержант!

– Надеюсь, это устройство, – Голя показывает на «окулюс», – записало все представление. Завтра проверим записи с камер.

Мы остаемся одни. Парни расспрашивают меня про Кумиш и пытаются найти ответ на вопрос сержанта: что это за хрень? Я не особо распространяюсь, не желая сеять панику и осложнять им службу, которая и без того будет нелегкой. А может, хотя мне и трудно в этом признаться, я боюсь, что меня примут за сумасшедшего, и я потеряю их уважение.

– Я трус, – шепотом говорю я Балларду.

– Почему, Маркус? Потому что не рассказываешь нам всего?

– Да, не рассказываю. И поступаю так, блядь, из-за страха за свою репутацию.

– В жопу репутацию! – отвечает Баллард. – Я подтвержу им все, что ты скажешь. Парни вовсе не дураки. А если кто-то не поверит, это только его проблемы.

До того, как нас сменят, осталось два часа. Вполне хватит, чтобы сбросить бремя.

И я начинаю свое повествование.



Воскресенье, 26 июня, 12.20



Почти вся суббота у нас ушла на обустройство палатки. Мы поставили перегородки, соорудили из поддонов и досок столики и шкафчики, а первым делом собрали чертовы каркасы, чтобы не спать на бетоне. Повсюду тянутся провода удлинителей. Те, у кого были лампочки, приспособили их возле коек. У входа мы даже поставили потрепанный кондиционер, а в нескольких углах – солидных размеров вентиляторы. Жить можно.

В воскресенье мы с утра опять принялись отгораживать наши отсеки от узкого прохода, делящего палатку на две части. Некоторые решили без этого обойтись, другие повесили коричневые одеяла, чтобы их «спальня» не превращалась в театр для проходящих мимо товарищей. Гаус, естественно, этим не ограничился – он соорудил для своего отделения третью стенку с дверью на петлях, а нам, капралам из первого взвода, и еще нескольким четверкам за небольшое вознаграждение помог изготовить аналогичную конструкцию.

– Хорошо, что в первую ночь мы свалились от усталости, а то от храпа и пердежа можно было бы с ума сойти, – подытоживает Водяная Блоха, оглядывая новоиспеченную «комнату». – Теперь можно немного расслабиться.

– Ну и кто тут мастер? – спрашивает Гаус.

– Ты, конечно. Что бы мы без тебя делали?

Я улыбаюсь, глядя на их препирательства через кривое входное отверстие.

В каждом отсеке стоят две двухъярусные койки и что-нибудь для сидения. Вбитые в плиты гвозди играют роль вешалок для одежды и оружия. Гаус повесил даже несколько полок. Над койками солдаты приклеили то, что считали для себя самым важным – фотографии близких, сисястых манекенщиц, Иисуса Христа.

– Если в вас угодит зажигательная бомба, то вы из-за этих стенок не сумеете выбраться и все сгорите, – говорит сержант Голя, остановившись позади меня.

– Может, и не угодит, сержант, – отвечаю я.

– Ну ты и оптимист, Маркус, – удивляется Голя. – Впервые слышу.

– Как раз наоборот.

– Идем со мной, надо поговорить.

Мы прислоняемся к стене в углу базы, недалеко от прожектора, освещающего ночью подъездную дорогу. Сержант достает пачку сигарет, покрепче моих – настолько, что я предпочитаю не угощаться и достаю свою, красную.

– Я хотел сказать тебе, Маркус, что признаю свою ошибку. Я не послушал тебя, когда ты пытался предупредить меня об опасности. – Он смотрит мне в глаза. – Может, если бы я тебя послушал, несчастье в Кумише не случилось бы и я не потерял бы столько людей.

– Не говорите так, сержант. Этого мы не знаем.


– Ты прав, оставим «если бы» пидорам с телевидения. Но я чувствую, что напортачил, и не хочу, чтобы такое повторилось, понимаешь?

– Думаю, да.

– Ты должен докладывать мне обо всем. От этого может зависеть чья-то жизнь.

Я слегка удивлен, но не шокирован. Когда мы были в гостях у лейтенанта Остина на базе Эрде, Голя старался меня поддержать. Он не из тех, кто пренебрегает правдой. У него просто нет времени на оттенки серого.

– Камеры зарегистрировали объект, который мы видели в первую ночь. Это не была коллективная галлюцинация, хотя трудно объяснить, что тогда произошло. Пока что командование полагает, что этот «светлячок» – некое атмосферное явление. Это все, что мне удалось выяснить.

– Что нам делать, если подобное повторится?

– Есть приказ немедленно известить дежурного. Офицер должен сообщить операторам дронов, а те – послать «сокол». Вечером объявим об этом на поверке.

– Дафни видел кое-что еще. – Я рассказываю сержанту о пятне на склоне Отортена. – Может, нам фиксировать в рапортах все аномалии? Полагаю, нас послали на базу Дисторсия не просто так.

Голя вопросительно смотрит на меня.

– Может, это звучит и глупо, сержант, но кто-то может знать больше нас.

– Ты про разведку? Завтра прилетает Вилмотс со своими людьми. Вот будет цирк, когда он начнет до всего доебываться.

– Он вроде бы должен был прилететь первого числа?

– Они сдвинули сроки, чтобы забрать капрала Элдона. – Сержант грустно вздыхает. – Парень вернется на базу Эрде тем же вертолетом, на котором прилетает майор. До этого все патрули приостановлены. Мы должны сидеть на базе и ждать распоряжений.



Понедельник, 27 июня, 02.35



Я внезапно просыпаюсь, ощущая нарастающую тревогу. Голова разрывается от жужжания роя бронированных насекомых, переходящего в инфразвук. Я помню, что ловил во сне длинные запутанные слова, которые теперь сжимаются у меня на шее, будто шершавая веревка, будто петля.

Я вскакиваю с койки, чтобы глотнуть воздуха. Усиль спит надо мной. Норман и Вернер храпят по другую сторону отсека. Я разгребаю густую темноту, пытаясь как можно быстрее добраться до выхода, и вскоре вываливаюсь из палатки.

В небе прочерчивают белые линии звезды, мчась по безумным орбитам. В центре этой системы находится сверхмассивная черная дыра – ствол моего мозга. Колени подгибаются не в силах удержать вес тела. Я втискиваюсь между палаткой и ограждением СМЗ, падаю на четвереньки и дрожу от холода. Изо рта течет слюна, меня все сильнее тошнит.

Я долго и отчаянно блюю. Такое впечатление, будто внутренности отрываются от каркаса, на котором висели всю жизнь. За первой волной следует вторая. Невидимая сила хватает меня за шею и швыряет на спекшийся острый гравий – навзничь, лицом к небу. Я лежу и боюсь моргнуть, чтобы страдания не вернулись вновь.

Добрый вечер, – говорит Эстер.

– Ненавижу тебя! – хрипит пересохшее горло. – Если бы я мог тебя найти и увидеть, ты сдохла бы в муках.

Эти слова совершенно ни к чему. Скоро ты поймешь, сколь важная задача вам здесь предстоит. И я должна вас к ней подготовить, иначе вы не справитесь. – Она слегка медлит. – Я рада, что ты вернулся.

– Не по собственной воле.

Ты контролируешь все намного лучше, чем тебе кажется. Но сейчас мы не будем заниматься философией, поскольку к встречам со мной нужно привыкать постепенно. Слишком долгое воздействие может повредить твою нервную систему.

– Я тебе нужен?!

Да, ты мне нужен, но многие из твоих товарищей – нет. Многие из них сдадутся сами, других я убью за оказываемое ими сопротивление. Вопреки тому, о чем ты думаешь, я не получаю удовольствия от людских страданий. Они мне безразличны.

– Скажи мне, чего ты хочешь. – Я крепко зажмуриваюсь от боли.

Все в свое время, Маркус. Наблюдай за окружающим и делай выводы. А теперь встань, вернись к себе и отдохни перед очередным днем.

Я ползу назад, будто змея. Хорошо, что никто не идет в туалет, а наша комната так близко от входа. Я получил дозу концентрированного безумия. Электрод в черепе раскалился докрасна.

В том, что это не галлюцинация, я полностью уверен.

Не обнаружено на базе Дисторсия и радиоактивное заражение.

Я знаю лишь, что не существует человеческой силы, которая могла бы противостоять Эстер.

И тем не менее следует попытаться.

Около полудня в наш отсек заглядывает Водяная Блоха. Сперва он несколько раз стучит, а потом просовывает голову в дверь. Вид у него явно встревоженный.

– Что случилось, шеф? Тебя не было на завтраке, сейчас будет обед.

– Тебя прислали за мной шпионить? – улыбаюсь я, полулежа на матрасе. – Заходи, Джаред.

Он оглядывает наше помещение, которое поскромнее, чем загон Гауса, но зато оно больше и не столь захламлено. Я один: отделение Вернера сейчас в наряде по кухне, а Ларс с Петером куда-то пропали. Приятно, что мои солдаты решили проверить, жив ли я. Водяная Блоха – их эмиссар.