Искажение

– И то хорошо.

Я ощущаю пустоту, будто кто-то выдолбил в мозге дыру и пропустил сквозь нее холодный свет. Я о многом еще хотел расспросить капитана и поблагодарить его за оказанную помощь. Мысль, что я больше не услышу его смешную речь, оказывается еще более горькой, чем я ожидал.

Естественно, я прекрасно отдавал себе отчет в том, что в любой день нас может настичь пуля или осколок «айдика». Мы все тут в какой-то степени готовы к смерти. И тем не менее я не в силах смириться с тем, что погиб очередной человек, которого я знал. Хороший человек и хороший полицейский, пусть даже и ремарец до мозга костей.

Теперь его везет Харон на своей лодке к воротам Гадеса. Старухи оплакивают умершего, в воздухе висит сладкий аромат ладана. Клетки тела постепенно распадаются, а атомы, из которых те когда-то состояли, отправляются в дальнейшее путешествие. Саломон Ахари, глядя в темные воды Стикса, наконец понимает, что никакого Гадеса не существует, так же как и самого Стикса, жадного до оболов святого Харона и его заплесневелой лодки.



Воскресенье, 5 июня, 18.15

Операция «Эмиль»



Баллард бежит ко мне, словно его преследует дьявол или рой шершней. Я курю сигарету, присев на корточки позади здания, но, заметив Криса, сразу же выпрямляюсь. Ноги одеревенели от неудобной позы, а теперь деревенеет сердце.

– Маркус, ты что, не слышал сигнал?

– Нет. – Я смотрю на черный браслет на правом запястье: зеленый светодиод не мигает. – Черт, похоже, разрядился.

– Мы уже минут десять тебя ищем! Тревога, какое-то жуткое дерьмо в центре.

Мы вместе бежим в казарму. Уже у входа видна немалая суматоха – на плац выбегает отделение Нормана, за ним отделение Вернера. Баллард кричит мне в ухо, что повстанцы атаковали особняк, где развлекалась городская элита. Они застрелили охранников и нескольких полицейских, и в их руки попали мэр Зола с женой и ближайшей свитой.

На лестнице нас таранит взвод сержанта Северина. Против течения идти нелегко – парни с полной выкладкой и мчатся сломя голову. Если на место происшествия посылают и другие подразделения, не только ВБР, похоже, дело и впрямь плохо.

Наверху ждут мои солдаты с Усилем и его отделением. Успев заметить злорадную усмешку Бенеша, я прыгаю в комнату, набрасываю жилет, хватаю шлем и автомат, а затем бегу, застегивая все по дороге. У машин мы оказываемся одними из последних и набиваемся в «двухсотпятидесятку». Сержант Голя садится сзади, за моим сиденьем.

– Блядь, Маркус, где ты был, твою мать?!

– Господин сержант, докладываю, что вышел из строя мой пейджер.

– Заебись! Неважно. Вперед, господа. Выстроиться в колонну.

Вскоре в наушниках раздается голос лейтенанта Остина;

– Говорит командир. Мы едем в центр, в сторону сквера Героев Ремарка. Через пятнадцать минут мы должны быть на месте, так что давите газ в пол. На саму площадь не въезжаем, перегруппируемся на улице Рогга возле здания театра. Остальные подробности на месте.

Будь у нас мигалки на крыше, мы бы летели по улицам под вой сирены. В воскресенье, к счастью, движение не столь оживленное, но гражданские автомобили и так в панике уступают нам дорогу. Сразу же после выезда с базы Эрде какой-то ремарец слишком резко сворачивает и сползает в кювет. Затем на крутом повороте наша первая машина сбивает стоящие на тротуаре ящики с фруктами. Зрелые ягоды клубники взлетают в воздух и гибнут под колесами патрульных машин. Люди кричат, машут руками и прячутся по подворотням.

Когда мы резко тормозим перед театром среди полутора десятков других патрульных автомобилей, проходит ровно пятнадцать минут с момента старта. Раздается приказ: «Из машин!». Мы высыпаем наружу и занимаем позиции у своих «скорпионов». Вокруг нас бегают солдаты из других рот: одни в сторону сквера, возле которого стоит особняк, другие – в противоположном направлении.

Сержанты выкрикивают приказы, в воздухе летают дроны. Слышно тарахтение очередей и одиночные взрывы. На мгновение над нами зависает «кассабиан», но быстро удаляется на запад. Царит еще большая суматоха, чем после нападения на базу Кентавр. Разве что гражданские, к счастью, разбежались от страха.

Гаус показывает нам громадный кулак, а потом разжимает пальцы, и внутри мы видим дородную красную клубничину, которую он поймал во время езды, стоя на башенке. Он сует ягоду в рот, однозначно выигрывая тем самым конкурс на самый абсурдный поступок дня.



Лейтенант Остин возвращается к нам после разговора с майором Гиггсом, координирующим операцию «Эмиль», чтобы сообщить подробности. Ситуация выглядит следующим образом.

Сквер Героев Ремарка начинается от улицы Рогга и упирается в дворец князя Эмиля, возведенное на склоне белое трехэтажное здание, которое скрыто за каменной стеной и высокими воротами. Справа и слева от него стоят старинные каменные дома с покатыми крышами и резными балконами. Посреди площади находится ряд пальм в полуметровых каменных кадках, возле которых стоят скамейки и высокий фонтан, одновременно являющийся памятником Посейдону. От улицы Рогга до дворца около трехсот метров, из которых лишь первые несколько десятков остаются относительно безопасными.

Пока нам известно, что можно пробраться в два здания справа, пользуясь боковыми окнами и под прикрытием останков транспортера, подбитого повстанцами в самом начале беспорядков. Чуть дальше, слева, горят четыре полицейских автомобиля, а еще дальше стоит огромный экскаватор, использовавшийся для дорожных работ на прошлой неделе.

Из-за естественных препятствий и обездвиженных машин ближе чем до середины площади не подъехать. Никто, впрочем, не пытается совершить подобный маневр – повстанцы хорошо вооружены и стреляют из тяжелых пулеметов и реактивных установок по всему, что окажется чересчур близко.

Мы получаем карту сквера с отмеченными на ней объектами: красные кресты обозначают места, где «соколы» обнаружили вражеские позиции. Наверняка заняты и каменные дома у самого́ дворца князя Эмиля, по три с каждой стороны площади. Пулеметные гнезда замечены в подворотне и в трех местах за каменной оградой. Партизаны прячутся также за экскаватором, сувенирным киоском возле памятника и за припаркованной справа от ворот машиной службы доставки. Они превосходно подготовились к операции.

На сделанных дронами снимках видно множество трупов. В разных местах сквера лежат несколько десятков убитых и раненых – среди них полицейские, охранники и гражданские, в том числе женщины и дети. Наверняка есть и кто-то из повстанцев. Боевики то и дело выводят из дворца заложника и убивают его перед входом.

– Господа, не стану говорить, что это легкая операция, – заканчивает Марсель Остин. – Мы должны занять позицию во втором доме справа и ждать приказа к атаке. Взять из машин два штурмовых комплекта. Выдвигаемся через пять минут.

– Третье и четвертое отделения, взять комплекты – и ко мне! – кричит сержант.

Мы бежим к «скорпионам», чувствуя, как дрожат от напряжения руки и ноги. Лица моих солдат напряжены, бойцы нервно смотрят по сторонам. Мы застегиваем ремни МСК, хватаем железо и возвращаемся на место сбора. Гаус и Бенеш, самые сильные во взводе, тащат сзади металлический таран. Теперь им приходится действовать вместе.



Бо́льшая часть нашего отряда проникает в первый дом через окно со стороны улицы Рогга. Окно расположено высоко, но, подставив деревянные поддоны, солдаты входят в него без проблем. Я веду третье и четвертое отделения вдоль здания; мы должны войти сразу в следующий дом. Мы несем тяжелое снаряжение, которое нелегко было бы тащить наверх и передавать друг другу на высоту в два метра.

На тротуаре лежит тело убитого повстанца. У мужчины, одетого в спортивные штаны и футболку, темное заросшее лицо. Он выглядит так, будто ненадолго задремал, привалившись, будто ребенок, к высокому бордюру; вокруг его головы запеклось кровавое пятно. Приходится быть осторожнее, чтобы не наступить на труп и не споткнуться.

Присев, я опираюсь плечом о стену и выглядываю за угол. Обездвиженный транспортер в самом деле обеспечивает неплохое прикрытие. Кто-то бросил на него несколько мешков с песком, благодаря чему можно пробраться к следующему зданию. Если бы у партизан Гарсии имелись отборные стрелки, они могли бы легко снять нас из окон с противоположной стороны площади. Но лейтенант утверждает, что при стрельбе на такое расстояние они пока что не отличались особой меткостью.


– Петер, бери своих солдат и продвигайтесь к транспортеру, – говорю я Усилю.

– Ладно. Оставлю вам только Бенеша, чтобы помог нести таран.

– Как будете на месте, брось дымовую гранату, Тогда мы двинемся ко второму дому. – Я поворачиваюсь к Водяной Блохе: – Джаред, займи позицию у того дерева. Будем их прикрывать.

Дафни ползет к развесистому каштану, который растет на улице Рогга, напротив сквера. Мгновение спустя он уже целится в сторону позиций партизан.

– По моему знаку! – кричит Усиль своим. – Пригнувшись!

Они бегом бросаются к транспортеру. Где-то в глубине площади раздается пулеметная очередь, но все четверо невредимыми добираются до бронированной машины. Рядовой Васс, сменивший Альбина Хокке, швыряет за транспортер дымовую гранату. Вверх с шипением устремляется белое облако.

Парни Усиля открывают огонь – в основном вслепую и исключительно затем, чтобы как-то ответить повстанцам, а мы, пользуясь суматохой, бежим со всех ног к подворотне второго здания. За несколько секунд оказавшись внутри, мы сворачиваем влево, на лестничную клетку. Гаус и Бенеш тяжело дышат.

– Блядь, я боюсь, – шепчет мне на ухо Пурич.

– Справимся, – почти беззвучно отвечаю я.

В доме находятся около двадцати человек из первого батальона и один солдат из роты инженерных войск. В коридоре и в трехкомнатной квартире на первом этаже основательно тесно. Мы отступаем на лестничную клетку, а через несколько минут к нам присоединяются лейтенант Остин, оба сержанта и два взвода из нашей роты.

Можно двигаться дальше.



Сержант из первого батальона передает командование Остину и забирает своих людей. Лейтенант совещается по радио с майором Гиггсом, после чего приказывает нам перейти в комнату, которая на время становится командным пунктом. Мы идем по коридору в скромную гостиную с зелеными обоями на стенах. Парни получают приказ отодвинуть в сторону полированный сервант. С полок на пол сыплется стеклянная посуда. На шлем Олафу Инке падает маленький горшок с землей. Под тяжелым ботинком Трумана хрустят водочные рюмки.

– Следить за окнами! – кричит Голя. – Не стоять напротив!

Сержант Северин быстро сообщает, что здания у сквера были разрушены во время налетов готтанцев на Харман. Ремарцы отстроили их после войны, заменив старые каменные строения с прочными стенами на новые с деревянным каркасом. Похоже, им очень хотелось побыстрее восстановить это место. Северин презрительно называет подобные конструкции «ремаркской дешевкой».

– Говно, а не здания.

– Ладно, господа, – вмешивается лейтенант Остин. – Оставим архитектуру на потом. Для нас это даже лучше – из-за материала стен их, может быть, легче форсировать. Нужно пробиться в следующие здания и взять под охрану эту сторону площади.

– Как это «пробиться», господин лейтенант? – спрашивает капрал Соттер.

– Прорубим проход, – отвечает Остин. – Разведка установила, что соседнее здание не занято партизанами, но следующие – уже да. Поэтому во время операции нужно быть максимально осторожными.

– За работу! – приказывает Голя. – Одно отделение действует, второе прикрывает. Потом смена, и так далее. Капрал Бренер будет обеспечивать техническую сторону.

Инженер кивает и коротко объясняет, как следует демонтировать стену, а также говорит, что образующие конструкцию балки на этом этаже могут иметь толщину в двадцать сантиметров и располагаться на расстоянии в полметра или даже чаще, так что, если они затруднят нам проход, придется вырезать одну из них.

– Но это уже моя задача. – Он показывает на лежащую на столе бензопилу.

– Тогда поехали! – орет Гаус, начиная колотить молотом в отмеченную точку.

Мы таким образом оказываемся в первой смене. Содрав обои, рубим топорами гипсовые плиты, затем с помощью металлических прутьев отрываем находящиеся под ними древесно-стружечные, более толстые и жесткие, заодно раздирая изоляцию из пленки. Перед нами появляются две балки и неровно набитая между ними стекловата. Во многих местах зияет пустота.

– Ну и халтура, – бормочет Северин.

– Я бы не особо беспокоился из-за изоляции, но балки плохо оструганы, они могут сгнить или легко вспыхнуть, – признает его правоту Бренер, водя пальцами по древесине. – Вытащите вату и освободите мне немного места.

– Быстрее! – поторапливаю я своих солдат, вытягивая губчатую массу.

Капрал Бренер, как и обещал, вырезает вертикальную балку. Мы демонтируем внешний слой и пятисантиметровую прослойку из пенопласта, разделяющую оба здания, а затем отделение Нормана начинает рушить вторую стену.

В ход идут топоры, молоты и ломы. По спине у всех стекает пот. Кто-то сообразительный подает работающим воду в металлических фляжках. Когда перерезана очередная балка и жужжание пилы стихает, мы принимаем положение наготове. Гаус и Бенеш хватаются за ручки тарана, а Пурич и Баллард по моему приказу заряжают гранатометы.

Голя приказывает нам занять позицию вокруг отверстия. После четвертого удара металлической болванки стена трескается. Появляется солидных размеров дыра, в которую сперва Даниэль, а потом Крис стреляют гранатами. Для надежности я еще всаживаю в центр очередь из МСК.

Мы проходим через большую комнату, разрушенную взрывами, и бежим дальше. Повсюду валяются осколки тарелок и стеклянного стола, фрагменты мебели и упавшие со стен картины; в воздухе висит пыль.

Мы обыскиваем очередные квартиры; Гаусу дважды приходится пинком выбивать дверь. Несколько солдат прикрывают вход в здание, а остальные поднимаются все выше по лестнице – длинная вереница вооруженных людей, готовых стрелять в собственную тень. Трещат деревянные ступени, а топот ног заглушает приказы командиров.

Я уже на третьем этаже, когда внизу раздаются выстрелы. В наушниках слышится сообщение, что солдаты Масталика только что убили двоих партизан, которые вошли в здание, чтобы выяснить, что там происходит. Вскоре окна начинают разлетаться от пулеметных очередей. Враг уже знает о нашем присутствии, но внутри мы его не обнаруживаем. Здание полностью пусто.



В следующий дом приходится входить значительно осторожнее. Лейтенант Остин приказывает Северину, чтобы одно из отделений третьего взвода ломало стену на первом этаже, создавая при этом как можно больше шума, а остальные прикрывали здание. Затем он ведет ВБР на четвертый этаж, где под присмотром капрала Бренера мы в тишине демонтируем очередные слои плит. Балки на верхнем этаже размещены реже, так что резать их не требуется. Вытолкнув тараном последний слой, мы оказываемся в точно такой же квартире. В небольшой спальне валяется вытащенная из шкафов одежда, будто кто-то в спешке собирал вещи. Сержант Голя показывает нам жестами, какие комнаты должно проверить каждое отделение. Мы никого не обнаруживаем и осторожно выглядываем на лестничную клетку – Пурич, Дафни и я.

Напротив находится дверь в другую квартиру. Внезапно я ощущаю пронизывающий до костей холод, в ушах раздается высокий писк. Меня бьет столь сильная дрожь, что я, пошатнувшись, опираюсь о стену.

– Что случилось? – спрашивает Водяная Блоха.