И.о. Бабы-яги

Я рассчитывала, что богатырь возмутится. На крайний случай обидится. И у меня появится повод завершить тягостную сцену и просто уйти. Но не тут-то было. Илья только улыбнулся.

— Это верно. Как обещать тому, кого в глаза не видала и знать не знаешь. Не по-людски это.

Я подавилась очередным возмущенным воплем: Илья сам сказал то, что вертелось у меня на языке. Ну, может, чуть менее архаичными и более матерными словами.

— В лесу меня за тем встречала? — снова спросил он.

— Я сюда первая пришла! Было бы желание с твоим конем в одну воду лезть, — сказала я.

— А я не про заводь, — качнул головой он. — Про тот день, когда тебя за нечисть лесную принял.

— Да не бегаю я за тобой! Меня туда метла… — Я прикусила язык, но Илья уже сделал свои выводы, спокойно кивнув. — И чего головой машешь?

— Того… — усмехнулся он. — Нравишься ты мне.

— Чего? — опешила я.

— Нравишься, — спокойно повторил этот… этот… нахал. — Думаем мы одинаково. А это уже половина дела.

— Вот еще… Дела какие-то. Нет у меня с тобой никаких дел, — надулась я. — И где это я с тобой одинаково думаю? Я вообще не знаю, о чем ты думаешь!

— Так я тебе скажу, — ничуть не обиделся Илья. Он спокойно растянулся у камня, сунув под голову руки, и, не глядя в мою сторону, продолжил: — Коли слушать пожелаешь.

Я залилась краской и поспешно отвела глаза. Есть у меня какая-то стыдливость или нет, но плотоядно смотреть на мужика, прикрытого только куцым куском ткани на самом интересном месте, — это точно дурной тон. «Может, и правда замуж пора, — мелькнула в голове бредовая мысль. — Когда я там вообще эти самые интересные места видала? Года за два до развода или больше?» Я помотала головой, пытаясь вытряхнуть из нее неуместные мысли, и, подтянув колени к груди, уставилась на кромку воды.

— Ну и что ты там надумал?

— Ты поправь меня, коли ошибусь, — с готовностью отозвался Илья. — А думаю я, что наврал Мерлин княжий. Справилась Яга: вытянула тебя оттуда, где ты до сей поры обреталась. И обратно ты не хочешь, а то бы давно ушла.

— Ну не хочу. И что? — немного сварливо отозвалась я.

— А то, что и замуж за незнакомого да нелюбимого идти тоже не пожелала. — Богатырь не обратил на мой недовольный тон никакого внимания. — Мать твоя ведьма, бабка ведьма. Да и батюшка, князь русский, не простой человек. Значит, и тебя боги силой колдовской не обделили. И осталась ты у Бабы-яги в ученицах. Потому как больше тебе деваться некуда было. А Яга, она хоть и ведьма, а бабка хорошая, как витязи местные говаривают.

«Наоборот они „говаривают“», — чуть было не ляпнула я, но на этот раз язык прикусила вовремя. Только хмыкнула недоверчиво.

— Вот и живешь теперь у Бабы-яги, — продолжал между тем Илья. — В лесу гуляешь. Может, травки какие собираешь, может, просто с птицами балакаешь. То мне неведомо. Меня вот встретила. Ты-то небось сразу поняла, кто таков да почто явился. Я и не скрывал того. Но грех на душу брать не стала, вытащила меня, дурака упрямого, из болота. За что тебе низкий поклон и благодарность. Ошибся я, девица-красавица?

— Да не особо, — буркнула я.

Богатырь действительно если и ошибался, то в деталях. Про предстоящее сватовство я не догадывалась. Но даже если бы и догадывалась, то все равно не оставила бы его в болоте. И насчет ученицы Бабы-яги тоже попал. Не совсем той Яги и не совсем ученицы, но…

— А мне это любо.

— Что?

— А все это. И что отцовской воле наперекор пошла. И что своим умом жить желаешь. Я ведь насмотрелся на девиц русских. Они жизни за стенами терема не ведают. Только вышивать и знают. Да еще склочничать от безделья умеют.

— И кто это тебя в терем пустил, — приподняла бровь я. — Там же вроде холостые-неженатые гости не приветствуются.

— В горницах не приветствуются, — поморщился Илья. — А вот отцы товар с рук сбыть желают да в гости зазывать любят. Да и были у меня други, кто уже при мне оженился. Насмотрелся я на их жен. Глаза в пол, и слова не скажут. Зачем такая жена? Ни поговорить, ни помочь, ни дом управить.

— А у вас как? — полюбопытствовала я.

То, что описал богатырь, в моем понимании сильно смахивало на идеал домостроевской жены: чтоб ничего сама не решала и на мужа снизу вверх смотрела, а лучше вообще смотреть не смела. Вот только разлегшийся в траве мужчина говорил об этом с явным неодобрением.

— У нас на девице молоденькой разве по большой любви кто женится. А так после двадцатой весны только присматриваться начинают. Жена — это навсегда. Погулять-то можно. А в дом привести — это другое…

— Ишь, какие умные, — обозлилась я. — Им погулять, а девушке потом что делать? Такая-сякая, гулящая…

Илья непонимающе воззрился на меня. Даже на бок перевернулся, подставив под голову согнутую в локте руку.

— Какая еще гулящая? Все гуляют. И парни, и девицы. А как иначе понять, родная душа али только показалось. На игрища вместе ходят, на ярмарки ездят. Мало ли где да кто приглянется. А первый взгляд, он такой. Обманчивый очень. У брата моего жена три года с другим ходила. Думали, свадьбу сыграют. Да не срослось. Отказалась она замуж идти. Не люб, говорит, и все. Бывает, конечно, что и на первый взгляд родную душу узнаешь. Да не всегда.

— Угу… — проворчала я, окончательно запутавшись. — Заморочите девке голову, свое получите, а потом в кусты.

— Странная ты, — покачал головой Илья. — То говорю с тобой — все понятно. Будто с берендейкой у калитки словами перекинулся. А то такое скажешь, словно в тереме выросла и, кроме мамок-нянек да вышивки, ничего не видала. Ну какое «свое»?

— А такое! Все вы до свадьбы на свободу нравов напираете. А потом: я у тебя не первый, такая-сякая.

— А какая разница, кто первый? — пожал плечами Илья. — Главное, кто единственным останется.

Осознав, куда съехал разговор, я закусила губу. Обсуждать принципы сексуальной свободы и равенства со средневековым мужиком, который по определению должен быть шовинистом и домостроевцем, это надо было додуматься. Вот только не тянул Илья ни на того, ни на другого. И смотрел на меня спокойно, с легким интересом. Мол, какую еще глупость скажешь, девица-красавица? «Надо разбавить травники более разнообразным чтением, — отвесила я себе мысленную оплеуху. — Например, о местном мироустройстве. А то, может, он мне тут лапшу на уши вешает, а я и рада слушать!»


Я поднялась и отряхнула с юбки налипшие травинки.

— Пора мне.

Илья сел, и в его глазах мелькнуло беспокойство.

— Обидел я тебя словом неосторожным?

— Нет. Просто пора, — мотнула головой я.

— Ты еще придешь? — Он поднялся, и я поспешно отвела глаза от опасно перекосившегося полотна на его бедрах.

— Приду, — не подумав, отозвалась я и, спохватившись, добавила: — Здесь место красивое.

— Тогда я тебя здесь ждать буду, когда скажешь. — Он шагнул вперед и взял меня за руку. — Люба ты мне, лесная княжна.

В груди всколыхнулось что-то непонятное, и я осторожно высвободила руку.

— Мне пора.

Не дожидаясь ответа, я быстро пересекла небольшую прибрежную поляну и нырнула в густой подлесок. Только там, скрытая листвой, я не удержалась и оглянулась. Илья как раз ловил-таки съехавшее полотно. Чувствуя, как щеки в очередной раз заливает краска, я топнула ногой:

— По щучьему велению, по моему хотению, доставь меня к избушке Бабы-яги!





Глава 37

ТОТ САМЫЙ МОМЕНТ, КОГДА…




Яга с Ядвигой поджидали меня сразу за калиткой. Так что обдумать утренний разговор в тишине и покое мне не удалось.

— Ранняя пташка ты, оказывается, внученька, — недовольно поджала губы Яга.

— Я вам не внученька, — привычно огрызнулась я.

— Вот именно, — закивала Ядвига, оттесняя сестру в сторону. — Внученька ты мне. Пошли, дорогая, я без тебя завтракать не садилась. Да и за дело пора браться.

Я буркнула что-то невразумительное и позволила увлечь себя к столу под яблоней. На завтрак предлагался набор овощей с моего же огорода и вездесущие яблоки, на которые я уже смотреть не могла. Пришлось идти за скатеркой.

Бабки набросились на горячую пищу с энтузиазмом аллигаторов, и я на какое-то время осталась предоставлена самой себе. Неохотно пережевывая пирожок с земляничным вареньем, я пыталась разобраться в своих странных ощущениях. С одной стороны, слова Ильи крепко запали мне в душу. Именно так должен был бы говорить, и не только говорить, но и думать, мужчина, на которого я, в принципе, посмотрела бы с интересом. Россказней про любовь с первого взгляда и звездочку с неба я уже успела наслушаться от бывшего мужа в свои восемнадцать. К счастью, и восемнадцать с розовым туманом бунтующих гормонов, и бывший с его враньем остались не только в прошлом, но и в другом мире. Повторять те ошибки я не имела ни малейшего желания. Но как понять, говорит ли Илюшка искренне или просто как-то угадал, что мне понравится, я не знала. И оттого металась от полного неприятия к желанию сдвинуть наше знакомство в более нежную сторону и обратно.

— Чему сегодня учиться думаешь? — вывела меня из задумчивости Яга.

— Учиться… — протянула я. — А вот миру этому. Какая страна, где расположена. Кто там живет и как. А то пришел тут один англиций, чуть не обдурил меня. Про все народы знать хочу, вот.

— И с кого начнем? — осведомилась Яга, пока Ядвига судорожно пыталась проглотить кусок пирога.

— С княжества русского, — решила я. Сразу затребовать именно то, что меня интересовало в первую очередь, мне показалось рискованным. — Потом про берендеев мне расскажете и царство Кощеево. А там и до Англиции очередь дойдет.

«Если дойдет, — мысленно добавила я. — Может, Янка, зараза такая, все-таки про родную избушку вспомнит».

— Разумно, — кивнула Ядвига, справившись с пирогом.

Яга, явно собиравшаяся возражать, захлопнула рот. Я одним движением свернула скатерку и с самым внимательным видом уставилась на бабок.

— Что, прям сразу? — вздернула брови Яга.

— А чего тянуть? — с деланым равнодушием пожала плечами я. — Рассказывайте. Только про всякие древние битвы-войны мне не интересно. Разве что очень-очень коротко. Я хочу знать, как там люди живут.

Бабки переглянулись и заговорили. Точнее, заговорила Ядвига. Яга же вопреки обыкновению без боя отдала инициативу сестре и только изредка вставляла какие-то дополнения. Иногда значимые, иногда не очень. Но хоть от темы не отклонялась, и то хлеб. Я же слушала, сдерживая нетерпение и старательно придавливая желание перевести рассказ на более важные, с моей точки зрения, рельсы.

Ну что сказать. Русское княжество за редкими нюансами оказалось именно таким, каким я себе его представляла. Жесткий патриархат с элементами домостроя. Женщина собственностью мужчины не являлась, но и недалеко от этого статуса ушла. Жена, а тем более дочь не решали ничего. Чуть больше свободы у них было в пределах терема, но ненамного. Правда, руки распускать местные мужчины не особо любили, считая это позором себе же. Но в остальном… Замуж шли, за кого велят, жили там, где велят, ну и вели себя исключительно так, как велят. Разводов, а тем более по инициативе женщин, не существовало. Однако непокорную или бесплодную жену могли вернуть обратно отцу. Тогда женщине в основном оставалась одна дорога, во вдовью обитель: некое подобие монастыря. Но это было довольно редким случаем, поскольку о приданом в русском княжестве никто и не слыхивал. Напротив, это жених должен был выплатить семье невесты выкуп, который в любом случае обратно не возвращали. Типа видели глазки, что покупали, — теперь ешьте, хоть повылазьте. Существовало единственное исключение: если невеста оказывалась «порченой».

У княжеских крестьян с этим было несколько проще и в то же время жестче. Запятнавшую себя невесту могли и камнями побить. Но и «совратителя» могли оженить насильно. Чья семья оказывалась сильнее или богаче, та и решала вопрос к собственной выгоде. Хотя в этой среде добрачные дети редкостью не были. Главное, чтобы папаша не скрывался и жениться не отказывался. Невесты же из богатых семей чаще всего женихов впервые видели на свадьбе. Как, впрочем, и женихи.

Разумеется, рассказывали бабки мне не только о свадебных обычаях. Пришлось выслушать и краткий курс истории, и биографии всех мало-мальски значимых князей, включая моего забывчивого папочку. Да и войнам, которые постоянно вело русское княжество, внимание уделить не забыли. Но об этом рассказывала уже Яга. Ядвига только презрительно кривилась, явно считая это ерундой, не стоящей внимания. И я в кои-то веки была с ней солидарна.

После обеда Яга снова завела нудный рассказ о войне между моими родителями, но тут уж я не выдержала.