Иностранец. Друзья и враги
Часть 6 из 11 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Хорошо. Если вдруг что, так и сделаю, – сказал я, толкая дверь и одновременно с этим размышляя о том, что рассказывать о сегодняшней некрасивой встрече не буду. Как и о том, что вошедших в раж девчонок совершенно не остановить словами отца. Их уже давно нужно было выпороть. Интуиция подсказывала, что это еще реально. Они понимают только силу, и резкое опускание с небес на землю может вправить им мозги.
До комнаты сестры добрался быстро, так и не придя ни к какому выводу, что же мне конкретно делать с ней. Несмотря на то что я оставил ее не более двух часов назад, все же решил прийти и поговорить еще раз. Вот только как легко было идти к двери, так тяжело было в нее постучать. Даже неожиданностью стало.
Прокрутив еще раз весь сегодняшний день в голове, решил постучать, как вдруг в этом отпала необходимость. Пискнул электронный замок, наклонилась ручка, и дверь открылась.
– Ну! Долго ты еще в нерешительности стоять будешь? – спросила Катя, уперев одну руку в бок. Видно было, что она приняла душ. Махровый халат кремового цвета свисал до щиколоток, на волосах было закрученное для сушки волос полотенце. Я не успел удивиться, что она так тепло одета, как в лицо ударил поток прохладного воздуха. Кондиционер был включен и создавал температуру на несколько градусов ниже, чем в других помещениях.
Наверное, я выглядел удивленным тем, как она меня встретила, или просто застыл в виде изваяния. Поэтому Катя не стала дожидаться моего ответа, а взяла инициативу в свои руки:
– Заходи. Хату выстуживаешь!
Причем слова не расходились с делом. Она взяла меня за рукав и втянула в комнату. Вроде и силы какой-то не применяла, да и я не сопротивлялся. Поэтому быстро оказался в комнате, а дверь в комнату сразу закрылась.
– Проходи, присаживайся, – сказала Катя, подходя к диванчику и беря в руку пилочку для ногтей.
В комнате были прикрыты окна. Тихо играла какая-то музыка. По комнате, несмотря на работу кондиционера, разлился легкий и вкусный аромат цветов. Не успев подивиться, как мгновенно меняется комната, когда в нее вселяется девушка, я прошествовал за стол, аналогичный тому, за которым принимаю пищу в своих апартаментах.
– А как ты узнала, что я пришел? – спросил я, внутренне радуясь, что тема для разговора пришлась как нельзя кстати и можно сразу к ней подвести.
– Почувствовала, – как ни в чем не бывало ответила сестра, медленно водя пилочкой по ногтям.
– А это какой-то семейный дар? Или так умеют все целители? – подтолкнул я ее к мысли.
– А, вот ты о чем! – воскликнула Катя и шуточно ударила себя по лбу. – У меня раньше было впечатление, что ты хотя бы что-то знаешь про род и наши способности. Только, наверное, тебе никто не рассказывал о том, как дела обстоят на самом деле. Или рассказывал?
– Нет, – отрицательно замотал я головой. – Совершенно ничего не рассказывали.
– А! Так ты вообще ничего не знаешь. Ну тогда слушай, – Катя важно выровняла спину, скрестила ноги перед собой и как-то по-учительски склонила голову набок. Видно было, что эта тема является для нее не новой и она рада тому, что есть о чем поговорить. – Вообще я тебя почувствовала. Просто почувствовала. Одна из способностей рода, которая появляется после занятий менталом, – это возможность чувствовать живых людей. У кого-то она сильная, у кого-то слабая. В расслабленном состоянии я могу почувствовать человека с пятнадцати шагов. Точнее, даже не человека… Это, скорее, его мозговая активность. Ты же, как родственник, имеешь фору перед другими людьми, тебя я могу засечь метров за тридцать-сорок. Хотя если бы ты занимался по методике нашего рода и начал развивать свои способности, то я бы видела тебя подальше опять же метров на двадцать-тридцать и даже в случае чего могла бы тебя позвать.
– Позвать?! – удивился я. – Мысленно?
– Мысленно, – довольно улыбнулась Катя. – Члены рода могут общаться друг с другом на расстоянии около ста метров. Хотя дед может и за километр зов отправить. А вот если он еще и настроится, то это будет километра три-четыре.
– Ого! – удивился я. И было от чего. Большинство камонтоку могло только атаковать или защищать. У многих кланов смысл был в том, чтобы остаться жить и не быть уничтоженными в веках. Такое интересное умение – это нечто.
– Но это только разговор, – важно подняла руку Катя. Видно было, что мое удивление пришлось ей по душе, и она продолжила меня удивлять: – Подать сигнал с помощью эмоции гораздо проще и легче. Только вот чем дальше родственник, тем больше расходуется энергии. К счастью или к сожалению, в современном мире гораздо проще использовать обычный трепальник. Эта сфера наших талантов не востребована.
– Трепальник? – удивился я, и больше не названию, его-то я понял – это она наверняка про телефон говорит. Только вот все равно слово «трепальник» прозвучало, словно принцесса ругнулась на приеме перед гостями матом, короче, это слово не соответствовало Кате.
– Так у нас коммуникаторы называют. И на руке не носят больше, в виде старых трубок используют, – подсказала мне Катя.
– Понятно, – кивнул я. – Только вот все равно комантоку крутое.
– Нет, нет, – отрицательно замотала головой Катя. – Это не камонтоку. Это так… Побочное умение, которое проявилось в результате основной работы. Основа нашего камонтоку – это возможность при некоторой подготовке читать память человека. Искать ответы в голове у преступника и предателя. Еще меня недавно начали натаскивать в боевом целительстве. Ментальные атаки и защиты, способность захватить тело противника.
– То есть?!
Захватить тело противника. Я даже немного подскочил. Разговор, который начался совершенно обыденно и как бы случайно, открывал передо мной огромный и перспективный мир.
– Да все просто, в случае нужды я могу залезть в голову к человеку и завладеть его телом, а потом, вместо того чтобы он выстрелил в меня, он берет и стреляет в своего товарища или в себя, – пожала она плечами. – Вариантов много. Я даже два раза в освобождении заложников участвовала. Могла бы больше, но дед никого не пускает. Только если уверен, что в случае штурма мы не пострадаем.
В последнем предложении чувствовалась нешуточная обида. На губах даже мелькнула небольшая улыбка, сестра умильно расстроилась, как будто это было именно то, к чему она стремилась всю жизнь. А дед, такой негодяй, ее не пускает.
– И эти техники как далеко работают? – решил уточнить я.
– На небольшое расстояние. Я либо должна настроиться на человека, либо видеть его. Только вот что одно, что другое нужно делать замерев. А при замене сознания лучше лежать, а то упадешь и разобьёшь себе что-нибудь, – грустно сказала она. – К тому же если настраиваться, то нужно пару минут.
– Прикольно, – сказал я. – Как боевики вы так себе, а вот…
– Мы, – перебила меня Катя. – Мы.
– А, ну да! Извини! Сама должна понимать, что я еще не привык, – примирительно улыбнулся и продолжил: – Мы! Как боевики так себе, но вот как следователям и диверсантам нам нет цены. Дед также замирает?
– Он как раз таки нет, – сказала Катя. – Он потоки сознания раздваивает, и этого ему достаточно, чтобы и человеком управлять, и себя контролировать. К тому же ему и маме настраиваться не нужно. Они как-то одним движением, говорят, можно. Только у меня пока не получается, меня этим техникам только недавно начали учить. А дед говорит: «Тренируйся, и толк будет!» А на ком тренироваться? Боевое применение может человека даже убить. Нет у меня таких людей, на которых я могу потренироваться.
– Так, ну это все для дела. Допустим! А положительное есть что-нибудь? – решил уточнить я.
– То есть? – обиделась сестра, – А этого что? Мало?
– Да нет. Только если ты умеешь проникать в сознание, то это значит, что у тебя есть шанс не только что-то оттуда забрать, но и что-то туда принести, – важно расширив глаза, медленно сказал я.
– Ну, это ментальное целительство, – Катя начала соображать, о чем я. – Вообще мы, развивая свои навыки, можем включать эмпатию и чувствовать больного или присутствовать на важных переговорах и чувствовать, что думают люди. Не обманывают ли.
Клиника у нас для душевно больных, привозят к нам разных пациентов, и мы с ними работаем. Не все могут пережить воспитание в роду. Кто-то не может пройти особо жесткое испытание. Кто-то спать не может. У кого-то кризис среднего возраста. У кого-то кошмары. Короче, много всякого. И когда люди и их окружающие начинают понимать, что другого выхода нет, то приезжают к нам. Да и это не основная работа. Драки, разборки, войны, просто чрезвычайные случаи. Всего много, а голова – такой орган, который не прощает ошибок. Разные случаи бывают. Бывает, голова треснет. Кость залечить целитель может, а вот как быть с поврежденным мозгом? Тоже к нам везут.
– И реально мозг латаете? – не поверил я.
– Ну не то чтобы латаем, – сказала Катя. – Воздействуя на определенные участки мозга, заставляем его выйти на рабочий режим. Помогаем ему быстрее восстановить свои функции.
– И что, прям люди выздоравливают? – не поверил я. – И с дырками в голове?
– Хм, – грустно ухмыльнулась Катя, – и такие были. У меня два было. Один восстановился нормально. Уходил на своих двоих. Мы его полностью восстановили. Пуля попала в такое место, что ничего не пострадало. Он все помнил и сам старался выздороветь. Соблюдал диету и все мои требования. А вот у второго тяжело было. Потерял память. Практически всю. Говорить мог, а вот вилку держать не умел. Или вот машиной мог управлять, а позвонить не мог. К сожалению, имени своего так и не вспомнил. Зато живой, что само по себе чудо.
– Ничего себе! – удивился я. – И сколько же такое лечение занимает?
– Минимум год. Раньше тоже можно. Только мы гарантии даем минимум после года. Мы же все функции восстанавливаем полностью.
Некоторые хотят восстановить функции мозга и сразу забрать больного. Тут уж пятьдесят на пятьдесят. Если организм крепкий и целитель из родственников есть, то это проще. А так… Мороки с таким больше, чем лечения. Нам, бывает, потом привозят их на еще один восстановительный курс, потому что сами родственники справиться не могут. Какая бы сиделка ни была, заставить работать мозг она не может.
– То есть ты можешь? – не понял я.
– Это сложный процесс, – немного подумав, сказала сестра. – Тут даже если я тебе расскажу что-то, считай, половину пропустила, чтобы понятней было. Во-первых, активность мозга мы восстанавливаем, когда пациент находится в коме. Если он по естественным причинам не в коме, то мы погружаем его в искусственную. Мозгу, как никому, нужен отдых после травмы и максимальная статичность. С другой стороны, мозг может заснуть в таком случае. А тут нужна я. Погружаясь в сознание больного, я активизирую его мыслительные процессы. Общаюсь с ним. Воздействую определенным способом. И только потом, когда появляется возможность находиться в сознании и не повредить себе ничего, он просыпается.
– Тогда как ты мозг восстанавливаешь? – не понял я.
– Мозг слишком хрупкая вещь, чтобы его восстанавливать. Он сам восстанавливается. Я лишь заставляю его понимать, что он должен восстанавливаться, а не спать, – сказала Катя уже не как учитель, а как человек, объясняющий кому-то простые вещи, которые этот кто-то не может понять.
– А как же тогда спинной мозг? – решил схохмить я. – Его восстанавливаете?
– А его как раз таки восстанавливаем, – сказала Катя. – Это уже не чистая менталистика, а нечто вроде сплава ментальных техник и простого целительства.
– Круто! – в очередной раз не сдержал восхищенного возгласа я.
– Еще мы с детьми работаем! – заулыбалась Катя. – Это классно. Они клевые и меня любят. У меня рисунков много. Мне постоянно что-то дарят.
– А что дети? – не понял я.
– Бахир, конечно, заботится о том, чтобы плод развивался хорошо. И у многих это так, но случаются отклонения в поведении и в психике ребенка. Есть аутисты, которые не всегда принимают окружающий мир… Много всякого.
– Слушай, если все так, то почему я ничего подобного не чувствовал? Что-что, а то, что у меня есть комантоку рода, я помню, но никаких считываний мыслей и эмпатии у меня никогда не было.
– Ну, для начала учиться в роду начинают после семнадцати лет. До этого идет общая подготовка. Эмпатия, мыслесвязь, умение вводить в сон и навязывать свои желания. Помимо этого идет обычное целительство, прикладная психология, гипноз.
– Гипноз? – не понял я.
– Да, это одна из базовых техник защиты – возможность загипнотизировать врага.
– Э… А почему не какое-нибудь ментальное воздействие? – не понял я.
– Потому что нельзя ребенка подобному учить, мало того что кого-нибудь убьёт, так еще сам в своем уме не останется. Дети вообще более хрупкие, и нельзя несформировавшееся сознание допускать в чужую голову. А что касается тебя, то я чувствую некоторую странность. Наверное, блокиратор нанес урон твоему развитию. К тому же ты никогда не делал медитации для того, чтобы направить мыслительные потоки не внутрь, а наружу.
– Чего? – не понял я.
– Не тренировался по клановым методикам! – почти по слогам сказала Катя.
– Слушай, а ты меня научишь? – спросил я.
– Ты хочешь научиться? – спросила она.
– Конечно, – я был доволен и деловит. – Ты тут месяц. Что там будет дальше – не знаю, но мне кажется, что я бы с удовольствием начал тренировки. У меня, кстати, отдельный тренировочный зал есть.
– Ну… – Катя немного задумалась, всего на мгновение, а потом тут же продолжила: – Конечно, я тебя с удовольствием научу, братик!
Глава 4
– Ну что, как ты себя чувствуешь? – спросил я у сестры, когда мы пришли после занятий в ее комнату.
– Отлично, – сказала она, рухнув на диван, и внимательно посмотрела на меня, после чего, сощурившись, быстро продолжила: – Я вот смотрю на тебя, и у меня возникает желание тебя придушить. Ты свеж как огурчик. И ничего тебя не берет.
– Ха-ха-ха, – не выдержал я и засмеялся. – У тебя ничего не выйдет. Приди сначала в себя. Потом я, может, и дам тебе возможность напасть на меня со спины. И даже, возможно, дам фору в виде первого удара.