Имперский корсар

– Знала, ты хочешь сказать. С момента нашей последней встречи во мне не осталось ни одной прежней молекулы. Запомни раз и навсегда. Я вытащил его не из-за того, что испытываю к этому мелкому поганцу хотя бы тень симпатии. Не из-за того, что мы в ответе за тех, кого приручаем. И даже не из-за твоих красивых глаз. Я просто этих уродов ненавижу, ясно?

– Ой, врешь, ой, врешь, – прищурилась Изабелла.

– А ты давай, заканчивай с умствованиями и продолжай выполнять приказ капитана.

– От работы кони дохнут.

– Зато люди крепнут. Ты мой, мой, не останавливайся.

Изабелла вздохнула и вновь принялась елозить шваброй, а Камнеедов с чувством морального превосходства отправился в свою каюту. И единственным, что подтачивало его триумф, было осознание факта: кое в чем Изабелла права. Впрочем, это было мелочью.

Через сутки корвет ушел в прыжок, чтобы выйти из него буквально полтора часа спустя. Плечо броска было наикратчайшим, а гипер на этот раз спокойным донельзя – всего-то пять измерений. Камнеедов с некоторой долей удачи при таких раскладах и сам бы справился. И выход осуществили достаточно точно, поэтому вскоре на экранах, а потом и визуально, перед ними во всей красе предстала планета Новая Бухара. То самое место, где Камнеедов рассчитывал получить доступ к медицинскому оборудованию и, возможно, еще кое-какую помощь.



На улице стояла жара, но в помещении вербовочного пункта царила ровная, приятная телу прохлада. Точнее, приятной она была для вербовщика, а двое местных, ежась от холода, затирали пятна крови, в изобилии разбросанные на полу и стене. Работали они не то чтобы лениво – скорее, равнодушно, и даже холод не мог заставить их хотя бы чуть-чуть ускориться. Местная психология, чтоб ее. Пока не перетянешь толстой палкой по хребту, работать не станут. А вставать и идти за палкой было лень. Вербовщик и сам не заметил, как заразился фатализмом этого места. А раз так – пускай себе возятся хоть до утра. Тем более, к появлению сих примечательных пятен эти двое имели непосредственное отношение.

В самом деле, как иначе назвать ситуацию, при которой они влетают в помещение и требуют немедленно подписать контракт? Покрытые пылью (для этого мерзкого места более чем обычное явление), грязью (а вот с этим уже интереснее, ибо вода не то чтобы в дефиците, но все же ее не океаны, а потому лить ценную жидкость в пыль просто так никто не станет) и кровью. С последней вообще весело, кровь, а также резаные дыры на одежде – это как минимум серьезный конфликт с кем-то, и если парни сюда примчались, значит, всерьез боялись, что им оторвут головы. В такой ситуации вербовочный пункт надежнее полиции, в которой могут найтись родственники твоих врагов. А вербовщиков традиционно ставят из тех людей, что никак с местными не связаны. Частенько даже, не с этой планеты, и такая политика оправданна.

Первое, что сделал вербовщик, это выложил на стол два стандартных бланка контракта. Во-первых, потому, что, согласно закону, желающему служить в доблестной армии Наследника Пророка, Светоча Правоверных, Потрясателя Вселенной и еще иного титулов, эмира Бухарского, не должно чиниться бюрократических препятствий. Это потом уже тебя может отбраковать медик или психолог (да-да, местные кажутся идиотами и ведут себя порой не лучше, однако отнюдь не так тупы, как можно ожидать, и от полезных достижений цивилизации их элита не отказывается), но первый шаг облегчен максимально. Еще и потому, что желающих служить не так много, и не стоит сокращать их количество дурацкой бумажной волокитой, способной отпугнуть кого угодно.

Ну, а во-вторых, если люди прибежали в таком состоянии, они уж точно не станут читать контракт, за некоторые пункты которого жители более развитых планет банально подали бы в суд и выиграли дело. Правда, не факт, что запыхавшиеся парни вообще умели читать. Они ведь, как говорят в Империи, от сохи, крестьянское происхождение на лбах даже не написано – выгравировано, причем зубилом. Ну а дехкане обучение детей обязательным не считают. По их мнению, если человек умеет молиться, то и хватит с него, в поле грамота не нужна. Идиоты…

Эти умели даже писать. Во всяком случае, расписываться. И палец, чтобы оставить отпечаток, приложили моментально и куда нужно – видимо, опасность активизирует процессы в мозгу. Пятнадцать секунд – и все, эти двое собственность армии эмира. Именно в этот момент в помещение ввалились их преследователи.

Что произошло, вербовщик узнал несколько позже. Не потому, что это было ему хоть на йоту интересно, а согласно правилам. Как ни крути, они тащат за собой проблемы. Армии на это время тратить неинтересно, поэтому гораздо проще купировать последствия на первой стадии. Впрочем, это уже не задача вербовщика, он должен лишь собрать информацию. Еще один плюс наемников – они подходят к вопросу ответственней, местные часто забивают. Менталитет такой. Наемники же деньги привыкли отрабатывать, так что пришлось выслушать банальную историю…

Жил-был парень, и ему нравилась девушка. Впрочем, не ему одному. Девушке парень тоже нравился. И не он один. И кто говорит, что в патриархальном обществе, да еще и в деревне, нравы чище. Строже – да, но это выражается всего лишь в том, что все делается осторожно и с оглядкой, а так… В общем, девушки, любящие погулять, встречались в любые времена и в любой местности. Нынешний случай был как раз из таких.

А дальше – классика. Встретились два ухажера, отправившиеся к даме со вполне предсказуемыми целями. И, кстати, вполне реальными, ибо – не в первый раз. Однако вместо бурной ночи случился у них серьезный разговор, стремительно перетекший в рукоприкладство. Тем более, за каждым имелась группа поддержки, шустро подтянувшаяся к месту разговора. Причем, судя по ехидным ухмылкам некоторых, у причины конфликта они тоже бывали. И не только в комнате, хе-хе…

Драки из-за женщин, в том числе стенка на стенку, понятие интернациональное и совсем нередкое. Начистили бы друг другу чавки, а потом стали бы тщательнее следить за графиком посещений, чтобы не столкнуться опять нос к носу. Увы, вмешалась глупость человеческая. Кто-то схватился за нож – вполне себе оружие, а кто-то, защищаясь, воспользовался мирным сельскохозяйственным инструментом. В итоге пчак[10] улетел в одну сторону, а башка его хозяина в другую. Отдельно от тела, что характерно – лопата, которой воспользовался не пожелавший словить пять дюймов дряненького железа в ливер парень, оказалась неплохо отточена и шею перерубила с легкостью.

Дальнейшее развитие событий предсказать было нетрудно. Одна сторона рванула за подмогой, а тот, кого угораздило применить сельхозинструмент не по назначению, рванул в противоположную сторону. А его брат, который неплохо понимал, что разбираться родственники погибшего не станут и прихлопнут, за неимением в пределах досягаемости непосредственного виновника, его самого, бросился следом. Ибо до суда здесь никто доводить не станет. Суд что? Он даст убийце срок, не такой уж и большой – все же тот защищался. А может, и вовсе отпустит, сделав внушение – судьи эмира славились продажностью, и, получив щедрую мзду, закрывали глаза на многое. Поэтому родственники погибшего будут убивать. И единственный вариант – завербоваться в армию. Оттуда выдачи нет.

Чему тут удивляться, в принципе? Армия здесь – элита, и даже самый ничтожный и шелудивый новобранец, только-только подписавший контракт, неприкосновенен. Ход мыслей армейцев понятен – нечего всяким дехканам лезть в дела тех, кто стоит выше по социальной лестнице. Именно эту мысль вербовщик и постарался донести до пустых голов тех, кто вломился буквально через минуту после того, как две свежие подписи украсили бумаги. И если бы его послушали, на том бы дело и кончилось. Увы, не в этот раз.

Здоровенный, нестарый еще крестьянин, отец погибшего, дико заорал что-то на местном наречии, которое вербовщик понимал с пятого на десятое, и, выхватив нож, попер вперед. Однако сидящий за столом и даже не пытавшийся встать человек был начеку. Не тратя время на слова, он выстрелил. Щелчок взводимого курка заменяет два часа воспитательной беседы, а уж выстрел, причем сразу на поражение… Конечно, можно было обойтись и без крайностей, но, во-первых, обезоружить человека намного сложнее, чем убить, а во-вторых, ему за это не платили.

На этом, в принципе, инцидент был исчерпан. Конечно, местные будут ненавидеть вербовщика, но… В этом «но» и заключался главный нюанс. Если с ним что-то случится, завтра здесь будут солдаты и, не особенно разбираясь в нюансах, просто рассчитают жителей деревни на «первый-второй». Первых (а может, вторых, тут уж как левая пятка офицера решит) убьют на месте. Случались прецеденты, а потому вербовщиков холили, лелеяли и оберегали. А что ненавидели – так их данный факт мало волновал.

И вот сейчас новобранцы драили приемную. Тело унесли родственники («Уберите эту падаль!» – «Да, господин. Конечно, господин».), но пятна крови и мозгов на полу и стенах остались. Сейчас их замывали – не очень активно, все же местные редкостные лентяи. А потом он сделал ошибку, решив ускорить процесс и отправив в помощь к сладкой парочке еще одного только что завербовавшегося умника. И, глядя на получившийся результат – к слову, процесс замедлился настолько, что, казалось, остановился вовсе – невольно вспомнил слова одного шебутного русского. Какая у него там присказка была? Два дебила – это сила, три дебила – батальон? Увы, это как нельзя больше подходило к ситуации.

На улице зашумело. Очень характерный звук, именно так звучат при заходе на посадку двигатели легких машин. Надо было посмотреть, конечно, однако, если вдуматься, зачем? Кому надо, сам войдет, подумал хозяин помещения и не ошибся. Тихо скрипнула, открываясь, старомодная дверь. Вербовщик поднял глаза, на миг зажмурился и, поняв, что ему не почудилось, тихонько прошептал другую русскую сентенцию:

– Вот помяни черта…



Вербовочный пункт выглядел крайне непритязательно. Бетонный куб со старомодной антенной и старомодными же выступами кондиционеров. Для этой планеты, в общем, самое то.

Камнеедов недовольно покосился на Изабеллу, но та не обратила на его взгляд никакого внимания. В точности как в детстве, упертая донельзя. И сколько он ее ни убалтывал, на корабле остаться она не захотела принципиально. Вот и пришлось, заблокировав управление, чтоб не возникли кое у кого в голове нехорошие соблазны, тащиться в ее компании. Не то чтобы она была Камнеедову так уж неприятна, но все равно на этих отсталых мирах, где прав тот, кто успел выстрелить первым, заботиться еще и о спутнице выглядело не более чем дополнительным геморроем. Но Изабелла лишь фыркнула презрительно, заявила, что стреляет получше кое-кого зазнавшегося и, перетянув талию широким ремнем с огромной черной кобурой, первой направилась к разъездному боту. Пришлось лететь вместе с ней, не ругаться же.

Ну и вот, прилетели. Стоит конструкция, более всего напоминающая бункер, а вокруг… Ну, пустыня, не пустыня, однако же что-то весьма на нее похожее. Метрах в двухстах то ли большая деревня, то ли маленький город, и пейзане от домов глазеют на редкую в этих краях летающую машину, предусмотрительно не приближаясь к ней. И – всё, редкостно скучная планета, даже Кирпич по сравнению с этим убожеством культурный центр.

– Пошли, что ли? – тронул Камнеедов спутницу за рукав комбинезона. Изабелла кивнула, но, судя по ее лицу, о том, что полетела сюда, она уже жалела.

Дверь в здание при ближайшем рассмотрении оказалась массивной и обшарпанной. И, что характерно, не запертой. Маленькая, два на два, комнатка, призванная, очевидно, изображать прихожую, еще одна дверь. За ней обнаружился вполне функциональный, приличных размеров кабинет и мелковатые парни, на лицах которых было написано «салага обыкновенный, зачуханный», с каким-то потерянным видом растирающие по полу и стенам грязь прозаического вида тряпками. Ну, и хозяин, здоровенный мужик на вид немногим старше Камнеедова, подобно скале восседавший за столом, обнаружился.

– К-командир? – спросил он после паузы, медленно вставая.

– А кто ж еще, тридцать три китайца? Или ты кого-то ждешь?

– Н-нет…

– Вот и я думаю, что нет. Здорово, Клайд!

Вместо ответа человек вдруг одним прыжком перемахнул через стол, сгреб Камнеедова за грудки и принялся трясти. А так как силы и габаритов ему было не занимать, то ноги русского оторвались от пола. Зрелище было эффектное, хотя и несколько сюрреалистическое. Во всяком случае, молодняк впечатлился и молнией дернул из помещения, предоставив белым сахибам разбираться самим.

Рычал Клайд что-то нечленораздельное, хотя и явно нецензурное. Однако Камнеедов, несмотря на болтающиеся в воздухе ноги, оставался внешне невозмутим. И, когда здоровяк на миг замер, чтобы набрать в грудь порцию воздуха для продолжения ругани, зычно рявкнул:

– Сержант, отставить эмоции! Немедленно поставьте офицера на место!


Командный тон и вбитые за годы службы в подкорку рефлексы сделали свое дело. Пока вербовщик соображал, что же произошло, Камнеедов хлопнул его по плечу и ухмыльнулся:

– Поверь, я тоже рад тебя видеть, – и, повернувшись к спутнице, пояснил: – Изабелла, позволь тебе представить моего старого товарища и сослуживца Клайда Мак-Гэйра. Он, конечно, дик и несдержан, как и положено горцу, но на самом деле добрейшей души человек. Да и вообще, никогда так не страшны шотландские солдаты, как в ветреную погоду. А здесь и сейчас штиль, да и килт сержант с детства не носил. Так ведь, Клайд?

Вербовщик рыкнул что-то непонятное. Камнеедов широко улыбнулся:

– Клайд, это – Изабелла Костина, моя подруга детства и, так уж получилось, временный напарник в одной веселой истории. Будет интересно – потом расскажу. И перестань рычать, напугаешь даму. В конце концов, я тогда всех предупреждал, что дело пахнет тухлым, и предлагал уходить вместе. А вы что?

– Если бы ты остался, все могло сложиться иначе.

– Не могло, дурья твоя башка… Понимаешь, Изабелла, я командовал этими умниками, когда мы в местной столице эмира свергали. Обычный переворот. Я, конечно, молодой был, неопытный, но учили-то хорошо! И что сын свергнутого не успокоится, видел невооруженным глазом. Вдобавок местные парламентарии, на которых мы работали, серьезными людьми не выглядели. Свиньи, дорвавшиеся до кормушки и рвущиеся отжать весь хлев. Эмир, хоть и тиран был, но настоящий хозяин, при нем за взятки вешали, а эти… В общем, я тогда отработал свое, получил деньги – и свалил. Ну, и кое-кто еще со мной. А они остались. Когда новый эмир их повесил? Через три месяца или через пять?

– Через месяц и три недели, – буркнул Клайд.

– Шустрый мальчик… У вас, я надеюсь, хватило ума вовремя поменять сторону конфликта?

– Иначе я бы здесь не сидел. Эти козлы нам жалованье задержали, а тут пришли люди от нового эмира. Он вдвое платил. Ну, мы подумали – и согласились. Так что второй раз дворец брать пришлось.

– Ну, ничего. Для этих мест подобное в порядке вещей. Многих потеряли?

– Да нет… Но зря ты не остался. Русский, в конце концов, не хуже эмира на троне бы смотрелся.

– Пойми, дурья башка, взять мы власть могли, а вот удержать бы никак не получилось. Хотя да, смотрелся бы я даже лучше. Ладно, проехали. Выпить есть? А то у меня эта планета вызывает исключительно рвотные позывы.

Теоретически на планете с практически исключительно мусульманским населением со спиртным, да и с нормальной закуской, должно быть тяжко. По факту же через несколько минут на столе расположились две бутылки, с коньяком и водкой, и не слишком ровно, зато обильно нарезанные колбаса, сало, огурцы… Камнеедов, окинув взглядом сей «дастархан», кивнул довольно:

– Вижу, я не зря тебя учил. Наливай!

И, не обращая внимания на тот факт, что законами большинства государств пилотировать бот в состоянии алкогольного опьянения, в принципе, строжайше запрещено, опрокинул себе в рот стопку водки.

Следующие полчаса они пили и ели, и гости выслушали грустную историю распада отряда наемников, часть из которых разлетелась кто куда, а часть осталась, нанявшись на службу эмиру. Тот их принимал охотно, потому что по сравнению с местными кадрами наемники были и дисциплинированнее, и подготовленнее, и, как ни странно, вернее. Во всяком случае, пока на их счета исправно поступает жалованье. Клайд был среди оставшихся, а так как у него всегда была склонность к административной работе, то быстро согласился на должность вербовщика. На этом месте он и намеревался проработать еще лет десять, подкопить денег, благо, как и большинство шотландцев, отличался бережливостью, а потом свалить на какую-нибудь тихую, периферийную планету, жениться и тихо-спокойно жить, сколько отмерено генетикой. Словом, ничего выдающегося, типичная судьба наемника, чье подразделение приказало долго жить.

– Скучно, – резюмировал Камнеедов, спокойно дослушав рассказ до конца. К тому моменту он уже оприходовал больше половины бутылки, но ни его внешность, ни поведение изменений практически не претерпели. Разве что немного побледнел и реагировать на все стал немного заторможенно.

– Скучно – кивнул Мак-Гэйр. – А сам как, веселишься?

– Можно сказать и так, – с легкой усмешкой согласился Камнеедов. – Если кратко… В общем, у меня на борту детский сад, три бабы и, до кучи, навигатор в искусственной коме. И дебил на его месте. Вот так как-то.

– А подробнее?

Камнеедов пожал плечами и рассказал. С некоторыми ремарками, конечно. В конце концов, история не была секретной. И даже тот факт, что наемник стал пиратом, из картины не выбивался. Многие в своей жизни успевали проделать такую трансформацию, потом обратную, да еще и не по одному разу. Шотландец выслушал его не моргнув глазом и кивнул:

– Да уж, командир, если уж куш срываешь, то хороший, но и глупости делать умеешь. Ну, я понимаю, ее, – он сделал небрежный жест в сторону Изабеллы, – вытащить сам бог велел, но остальных… Дурак ты, Базиль.

– Дурак, – кивнул в ответ Камнеедов.

– И чего ж тебя занесло на Бухару?

– Ищу консула Нового Монако.

– Он-то тебе зачем? – выпучил глаза Мак-Гэйр.

Пришлось объяснить, что штурман как лежал в анабиозе, так и будет лежать, пока они не получат доступ к нормальному стационарному медицинскому оборудованию. А оно есть далеко не у всех, и пиратам его вряд ли так запросто предоставят. Можно, конечно, поискать у коллег по ремеслу, вот только до ближайшего места, где такой финт можно провернуть, далеко. Нечасто техника такого класса есть у пиратов, это вам не мобильные диагносты. В общем, месяц полета, и это еще при условии, что штурман будет нормальный.

Другой вариант – обратиться к официальной медицине. Госпиталь, в котором могут помочь, найти проще. На достаточно развитых планетах, разумеется – та же Гея, на которой сквозь пальцы смотрели на законопослушность, лишь бы деньги платили, таким оборудованием не обладала. Здесь же оно имелось, эмир следил за своим здоровьем, но как туда попасть, не афишируя, кто ты есть на самом деле? А заодно не говоря о своем участии в событиях, имевших место на этой планете несколько лет назад? И вот здесь появился вариант с консулом. И шанс получить у него помощь выглядел реальным.

Во-первых, Камнеедов был родом из Империи, и гражданства его никто не лишал. А на Новом Монако к имперцам относились с уважением. По слухам, княгиня, правящая этой планетой уже лет шесть, после смерти отца, была русским многим обязана[11] и с Империей отношения поддерживала отличные. Ну и, во-вторых, консула этой планеты на Новой Бухаре Камнеедов знал лично. И неплохо знал – в свое время тот учился в Империи, базовое образование имел военное. В общем, одно училище, один факультет, один курс… Недостаточно, чтобы считаться друзьями, но все же хорошие знакомые, общий язык в такой ситуации найти проще.

Вот только Камнеедов, прибыв сюда, обнаружил, что с консульством связаться не может. На все запросы, вне зависимости от каналов, уныло-вежливый голос отвечал или отписывался дежурной фразой на тему «ваше обращение очень важно для нас, но в настоящее время все операторы заняты». Учитывая, что связью заведовал искусственный интеллект, выглядел такой ответ совершенно нелогичным и столь же непонятным.

Оставалось задействовать старых знакомых, что Камнеедов и сделал. А так как дольше всех от центра наблюдался Мак-Гэйр, то к нему и направились узнать, что же случилось.

Вербовщик самодовольно усмехнулся, опрокинул в рот стопку и иронически прищурился:

– А ты что, новости не смотришь?

– Как? Последние дни мы болтались в космосе, в отрыве от ретрансляторов, с единственной стоянкой на Гее. А там, сам понимаешь, все с таким душком, что залезать в сеть опасно для душевного здоровья.

– Гы-ы-ы, – вроде бы Мак-Гэйр не опьянел, да и принятая на грудь доза для шотландца была ничтожной, однако смех его показывал, что определенный градус внутри шотландца уже булькал. – Твое чистоплюйство тебя когда-нибудь погубит.

– Ладно, не тяни кота за гениталии, рассказывай.

Клайд пожал плечами и рассказал. И гостям пришлось лишний раз убедиться в том, какая все-таки быстрая штука жизнь.

За последнюю неделю политические расклады в космосе в очередной раз изменились. Не особенно существенно, однако же для них – очень серьезно. И связано все это было с Новым Монако. Если уж совсем конкретно, то с произошедшим в этой стране государственным переворотом. И это для русских оказалось неожиданностью.