Империя ангелов

– Это будет Армагеддон! – пугает Торквемада.

– В атаку! – командует Игорь.





179. Венера, 26 лет




Раймонд Льюис. Как ни трудно мне в это поверить, но стоило мне его увидеть, и я поняла, что он буквально создан для меня. Он вежливый, ласковый, умный, он мной восхищается.

Мне уже хочется рожать от него детей.

Молюсь, чтобы так и вышло.





180. Армагеддон-2




Нас теснят блуждающие души. Как было раньше с инками, мы пытаемся вникнуть в их боль и утешить их, но эти души не способны даже уловить наше сострадание. После первого натиска, проверяющего нашу стойкость, они откатываются и готовятся ко второму рывку.

– В этот раз одной эмпатии не хватит, – предупреждает Рауль. – Нужно более эффективное оружие.

Фредди Мейер обдумывает положение и выпаливает:

– Любовь! Пустим в ход ее. Они как дети, подвергаемые дурному обращению: не привыкли, чтобы их любили. Как дети, продолжают делать глупости даже после взбучки, потому что им это привычно. Любовь их только смущает.

Рауль, Фредди, Мэрилин и я сбиваемся в кучу. Наши ладони начинают светиться. Правая рука каждого (у Мэрилин – левая, она левша) испускает луч. Мы готовы наделить нашей любовью все скопище призраков.

– На приступ! – командует Игорь.

Они наступают сомкнутыми рядами. Мы орудуем своим лучами света, как копьями. Наша любовь не остается незамеченной. Они застывают. Эффект неожиданности сделал свое дело. Некоторые души устремляются к нам, остается только впустить их в себя и перенаправить в рай, где они продолжат свой цикл перевоплощения. Таких набирается целая дюжина.

Игорь дает команду отходить. Призраки перестраиваются и решают использовать в противовес нашей любви свое оружие – ненависть.

Игорь – хороший стратег: он размещает на острие атаки самые озлобленные блуждающие души. Мы мечем наши копья любви и света, отбивая натиск их ненависти. Они собирают всю свою горечь, всю память о пережитых в последнем существовании страданиях в зеленые пучки незамутненной ненависти, которые со звоном сталкиваются с нашими синими лучами любви.

Они не собираются отступать. На один залп их ненависти приходится четыре залпа нашей любви – только так можно их одолеть. Кипит свирепый бой. Мы откатываемся под ударами зеленых лучей, а Игорь уже готовит новое наступление.

– Нам нужно другое, наступательное оружие, – говорит Рауль, – иначе они затопят нас своей ненавистью.

Редкий случай, когда новое предложение появляется не у Фредди, а у меня:

– Юмор! Любовь – меч, юмор – щит.

Призраки уже подступают, когда мы мысленно материализуем щиты юмора, прикрывающие нас слева (одна Мэрилин по причине леворукости прикрывает щитом свой правый бок).

Теперь их ненависть нам нестрашна, мы отбиваем ее щитами. Наша любовь разит без промаха, уже полсотни душ из самых свирепых исчезают в водовороте рая. К Мэрилин Монро возвращается надежда. Она кричит что есть силы, и ее слова становятся нашим боевым кличем:

– Любовь наш меч, юмор наш щит!

Игорю приходится отступить. Обитатели потемок собираются вокруг него, чтобы решить, каким оружием выбить у нас из рук щиты. Это будет насмешка.

Теперь у них такой девиз: «Ненависть наш меч, насмешка наш щит».

– В атаку! – кричит Игорь.

Нас снова атакуют.





181. Энциклопедия





ОРУЖИЕ. «Любовь наш меч, юмор наш щит».

Эдмонд Уэллс,

Энциклопедия Относительного и Абсолютного Знания, том IV, экзотическое добавление Мишеля Пинсона.





182. Армагеддон-2 (продолжение)




Если мы проиграем бой, если эти блуждающие души найдут Красную планету, то их черные мысли распространятся как вирус по всей Вселенной. Им останется только посетить галактики одну за другой, чтобы всюду разнести заразу.

Есть из-за чего драться. Понятно, почему наставник Зоза хотел сохранить в тайне существование инопланетян. Пусть времена секретности прошли, бывает информация, с которой стоит обходиться бережно.

Армия теней наступает. Апокалиптическое зрелище! У меня в голове звучит Carmina burana Карла Орфа. Что это они надумали? Вместо того чтобы ринуться на нас толпой, они останавливаются на расстоянии и вытягивают, как ружье, правую руку.

– Огонь! – командует Игорь.

Мы еле успеваем загородиться щитами. Наша контратака – массированный залп любви, от которой они без труда заслоняются своими насмешками.

В бой брошен уже второй эшелон из отчаявшихся и обезумевших. На этих не действует ни любовь, ни юмор.

– В атаку! – командует Игорь.

Поток ненависти, усиленный безумием, сминает наши щиты юмора. Трудно сдерживать такой натиск вчетвером. Свихнувшиеся поднимают нас на смех, и Игорь понимает, что насмешка – не только средство обороны, но и оружие наступления. Мы встаем черепахой, прикрывшись щитами, которыми отбиваем их насмешки.

Злая реплика в ее адрес слегка ранит Мэрилин, неудачно накрывшуюся щитом. Она никогда не могла стерпеть, если ставили под сомнение ее артистический талант. Фредди приходится ее подбадривать. Мы собираем всю любовь, которой обладаем. Каждый вспоминает самое лучшее, что было в его прошлом существовании. Лично я оживляю в памяти свою любовь к Розе, женщине моей последней телесной жизни.

– Руби их! – кричит Игорь.

Мы опускаем щиты и очередями бьем любовью по «клещам», в которые нас пытаются взять. Получается неплохо. Остается только втянуть в себя эфирные тела. Они входят в нас пониже спины и поднимаются по хребту, после чего остается только запустить их вверх из черепа. Наши эктоплазменные позвоночники – пусковые установки, нацеленные на рай, – стали лестницами, по которым, толкаясь, карабкаются к спасению призраки. Тем временем мы с трудом защищаем наши фланги от новой волны неприятеля. Ему удается нас разметать.

Теперь каждый обороняется сам по себе. Юмор – средство защиты, любовь – оружие нападения, позвоночник – райская пусковая установка.

– Держись, Мишель! – подбадривает меня Рауль, отрывая от моей спины смуглого падшего ангела.

Он подоспел вовремя. Этот падший ангел, превосходивший силой другие блуждающие души, уже лишал меня равновесия самыми болезненными воспоминаниями из моего последнего существования. В том-то и беда, что побежденные враги, взбираясь по нам, лишают нас сил, заражая своими печалями.

Противник получил подкрепление, нас окружают несколько десятков новых душ.

– Как полюбить еще сильнее?

– Закройте на секунду глаза, – подсказывает Фредди и за краткое мгновение шлет нам образы самого прекрасного, что совершило человечество.

Наскальная живопись в пещерах Ласко, великая библиотека в Александрии, подвесные сады Семирамиды, колосс Родосский, фрески Дендеры, древний Куско, города майя, Ветхий Завет, Новый Завет, принцип клавиши рояля, храмы Ангкора, Шартрский собор, «Токкаты» Иоганна-Себастьяна Баха, «Времена года» Вивальди, полифонии пигмеев, «Реквием» Моцарта, «Мона Лиза» Леонардо да Винчи, майонез, избирательное право, театр Мольера, театр Уильяма Шекспира, оркестры ударных с Бали, Эйфелева башня, индийские тандури из курятины, японские суши, статуя Свободы, ненасильственная революция Ганди, теория относительности Альберта Эйнштейна, «Врачи мира», фильмы Жоржа Мельеса, сандвичи с пастрами и корнишонами, моцарелла, фильмы Стенли Кубрика, мода на мини-юбки, рок-н-ролл, «Битлз», «Дженесис», «Йез», «Пинк Флойд», гэги «Монти Пайтон», фильм «Чайка по имени Джонатан Ливингстон» и музыка к нему Нила Даймонда, первая трилогия «Звездных войн» с Харрисоном Фордом, книги Филипа К. Дика, «Дюна» Фрэнка Герберта, «Властелин колец» Толкина, компьютеры, игра «Цивилизация» Сида Мейера, горячая вода… Поток из сотен образов, все – доказательства человеческого гения и его вклада во вселенную. Сколько обитателей Красной планеты дорого заплатили бы за появление в их цивилизации хотя бы одного из этих чудес!

– Что-то я не пойму, Фредди, ты же сам мне говорил, что человечество недостойно спасения…

– Юмор-парадокс-изменение. Можно совершенно не надеяться на человечество, но отдавать себе отчет во всех его достижениях.

Игорь не забывает о поддержании боевого духа своих воинов. Способ тот же самый, к которому прибегает эльзасский раввин, только перевернутый вверх дном. Своим блуждающим душам, теневым явлениям, он шлет картинки первобытных племенных войн, замков, которые строят себе бандиты с большой дороги путем грабежей, первых обменов пушечными ядрами, поджога великой Александрийской библиотеки, судовых трюмов, набитых обреченными на рабство чернокожими, мафий, коррумпированных властителей, Пунических войн, горящего Карфагена, Варфоломеевской ночи, траншей Вердена, геноцида армян, Освенцима, Треблинки и Майданека, сброшенных с лестницы наркоторговцев, теракта в парижском метро, губящих пернатых разливов нефти, ядовитого смога, душащего современные города, дебильных телепрограмм, чумы, проказы, холеры, СПИДа и все новых болезней…

Игорь побуждает их вспомнить все свои страдания, беды, неудачи и швырнуть все это нам в лицо. Переполненные ненавистью, презрением и нетерпением, они кидаются на нас. Мы вынуждены отступить под их натиском. Их насмешки бьют в цель. Наши лучи любви теряют силу. Каждая втянутая нами блуждающая душа усиливает наше смятение. Меня внезапно посещает страшный вопрос: «Что я, собственно, здесь забыл?»

Я пытаюсь сосредоточиться на Жаке и Венере, двоих моих живых клиентах, но их судьба мне уже не так интересна. Это два пустых места с пустыми мольбами и жалкими стремлениями. Недаром Эдмонд подчеркивал: «Они пытаются уменьшить свое несчастье вместо того, чтобы попытаться достичь счастья».

Я продолжаю испускать лучи счастья, но уже без прежней убежденности. Очень стараюсь увертываться от насмешек, при этом меня не покидают мысли о том, что Венера – просто несносная ломака, а Жак – образцовый аутист. Зачем мне ради них убиваться?

Армия теней перестраивается для решающего удара в пропорции двадцать против одного. У нас нет ни малейшего шанса выпутаться.

– Может, сдадимся? – предлагает Мэрилин.

– Нет! – отвечает Фредди. – Надо переправить максимальное количество душ в рай, разве ты не чувствуешь, как сильно они страдают?

– Анекдот, Фредди! Живо! – требует Рауль.

– Ну, хоть этот: жарятся на сковородке два омлета. Один другому говорит: «Вам не кажется, что здесь жарковато?» Другой тут же поднимает крик: «Спасите! Рядом со мной ГОВОРЯЩИЙ ОМЛЕТ!»