Императрица Ядов

Антон Грибков последовал за ним, держа за руку маленького двухлетнего Доминика Малахова. Чернильно черные волосы Антона блестели на свету, длинные пряди челки закрывали его лицо. Роксана и Елена постоянно приставали к нему по поводу стрижки, но Антон отказывался, используя ее как импровизированный щит, скрывая глаза.

В свои десять Антон постепенно становился мужчиной. Пройдет еще несколько лет, прежде чем он будет принят в Братву, но его уже окружали страхи. Он был травмирован в детстве, и, несмотря на всю любовь, которую мы пытались ему дать, Антон перенес это несчастье с собой. Теперь это стало частью его личности.

Он был хорошим ребенком, и я бы не бросил его, не так, как это сделала его мать. Отношения между ним и Дмитрием оставались напряженными, хотя и заживали медленно, но его взросление только усложняло это. Антон слышал, что говорили взрослые, и понимал — мы никогда не могли спасти его от правды.

Но, похоже, ему действительно нравились его маленькие кузины и кузены. Антон всегда терпеливо относился к их назойливым вопросам и настойчиво следовал за ними повсюду. Особенно Доминик Малахов, первенец Даники и Романа, который считал Антона просто самым потрясающим человеком на свете.

Родилось много детей, и я уверен, что еще несколько украсят нашу семью. Роман и Даника планировали второго, пока мы говорили — вероятно, работали над этим прямо сейчас, — и Роксана должна была родить третьего ребенка и вторую дочь со дня на день. Ее должны назвать Фаиной Фаттаховой, и Роксана предположила, что она уже была танцовщицей.

Я чувствую, как она грациозно двигается, говорила она Артему, который отвечал, что сейчас невозможно сказать, кем станет Фаина, но мы все видели его тайный восторг от того, что один из его детей может пойти в мать.

Несколько дней я был поражен тем, какой большой стала теперь моя семья, скольких людей я любил и о ком заботился. Я все еще помнил тот день, когда убил своего отца, как мои братья так легко скормили меня волкам, а отец был готов лишить меня жизни в любой момент.

Я уже много лет назад решил, что, когда Николай заявит свои права на трон, я сдамся. Я бы протянул руки и избавил его от боли, если бы он убил меня.

Но это проблема далекого будущего. И иногда, когда я смотрел на Севастиана, я задавался вопросом, будет ли это Николай, который придёт за моей короной, или мой второй сын.

— Мама! — позвал Николай. — Ты видела этот прыжок?

— Да. — Елена захлопала в ладоши. — Это было очень хорошо. Ты выглядишь, как профессионал.

Николай немного выпрямился от похвалы, улыбка стала шире.

Это единственное, о чем они никогда не предупреждают о сыновьях: они постоянно пытались произвести впечатление на своих матерей.

Как только я подумал об этом, Севастиан поднял руку, протягивая цветок своей матери.

— Смотри, мама, цикламен.

— Как красиво. — Елена взяла цветок, осторожно держа его кончиками пальцев. — Ты помнишь, частью какой семьи он является?

— Первоцветные, — быстро сказал он. — И это часть ордена Эрикалеса.

— Мой умный мальчик.

Севастиан засиял от похвалы.

Поскольку Казимир не мог копировать своего старшего брата и ездить верхом на лошади — он уже пытался вырваться из моих рук, чтобы попробовать, — он растянулся на земле. Я наклонился, помогая ему, позволяя ему схватить горсть цветов. Как и его брат, Каз протянул их матери.

Елена улыбнулась и приняла подарок.

— Спасибо, малыш. Ты можешь сказать «цикламен»?

Каз старался изо всех сил, спотыкаясь на слогах.

— Почти, — подбодрил я.

— Цикламен.

— ВЕЛОСИПЕД! — Тим рассмеялся.

В одно мгновение Каз тоже закричал и засмеялся, звук был почти идентичен тому, который издал Тим.

— Не велосипед, Тимофей, но близко, — сказала Елена. Ее внимание покинуло мальчиков и переключилось на Евву. — Ты знаешь, что лучше не убегать вперед.

Евва обожала Елену и всегда немного съеживалась под ее неодобрением.

— Мне очень жаль, тетя Лена, но я хотела увидеть Нико.

Каз заметил, что Евва держится за забор, и потянулся вперед, чтобы скопировать ее. Он не мог взять себя в руки, но приложил немало усилий.

— Не делай этого. Это небезопасно. — но Елена погладила ее по волосам, показывая, что она не сердится. — Ты рада познакомиться со своей младшей сестрой?

Евва просияла.

— Да. — она посмотрела вниз на Тимо, который бегал вокруг с Домиником и Антоном. — У меня много братьев. Я хочу сестру.

— Я полностью с тобой согласна.

Пока дети находили другие способы развлечь себя, мы с Еленой разговорились. Мы провели часы, склонив головы друг к другу, обдумывая все возможные проблемы и опасности. Она нашла лазейки и информацию, которые мои люди даже не рассматривали.

Мои любимые моменты дня были, когда дети спали, и Елена шептала мне свои мысли в темноте. Мне больше не нужно было читать слова на ее руках, чтобы понять, что у нее на уме; вместо этого она свободно предлагала мне это.


— Олежка боится, что может появиться Управление По Борьбе С Наркотиками, — сказала она. — Это разрушило бы наши планы.

— ФБР, УПБСН. Все просто бюрократы, которые ненавидят заниматься бумажной работой. Не волнуйся, lyubimaya — любимая. Арест пройдет без сучка и задоринки.

Ее губы сжались.

— Если в тебя выстрелят, я не буду счастлива.

Я почувствовал, как моя улыбка стала шире, и наклонился к ней. Наши губы прижались друг к другу, целомудренно для детей.

— У меня нет планов быть застреленным, моя Елена. Но не думаю, что это то, на что я могу планировать.

— Вот так план, — пробормотала она мне в губы. — Если тебя подстрелят, то можешь спать на диване.

— Ты не будешь ухаживать за мной, чтобы я поправился? На такой бессердечной и жестокой женщине я женился.

Елена пожала плечами, ее глаза загорелись юмором.

— Ты уже большой мальчик. Уверена, что ты справишься с этим.

— Я бы предпочёл, чтобы ты справилась с этим.

Ее щеки покраснели.

Герцогиня фыркнула, и Николай засмеялся вместе с ней. Елена повернулась, чтобы взглянуть на своего сына, восхищенная человеком, которого она создала.

Я прижал ее к своей груди, целуя в голову. Как виноградные лозы на дереве, она обвилась вокруг меня, закрепляя свое положение в моих объятиях.

— Я хочу, чтобы они перестали расти, — пробормотала она. Она редко делилась вымышленными желаниями, но дети всегда пробуждали в ней это. — Каждый раз, когда я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на них, они становятся на сантиметр выше.

— Ты сто пятьдесят пять сантиметров, а я сто девяносто два.

Елена подтолкнула меня локтем.

— Ты не смешной. Мне хочется плакать.

Я прижался губами к ее волосам.

— Я знаю, lyubimaya — любимая. Дети растут; это одна из их наиболее негативных черт.

— Это и дерьмовые бури.

Дерьмовые бури, так называл Роман, когда младенцы так сильно писали, что по спине и шее ползали мурашки. Это заразило нашу семью. Артем запретил поднимать это вопрос за обеденным столом, но я знал, что дети передавали это друг другу через рот сквозь хихиканье.

— Это и дерьмовые бури, — согласился я.

Елена положила подбородок мне на грудь, глядя на меня снизу вверх. Я прижался носом к ее носу, вдыхая ее пьянящий аромат.

— Я люблю тебя.

Она сказала это с такой легкостью и заботой, что я почувствовал, как мое сердце сжалось от боли.

В течение многих лет я мечтал о таинственной девушке, стоящей за академической статьей. Тогда мне запретили жениться на ней, вместо этого я смотрел, как она выходит замуж за другого. Когда я захватил свое королевство, я забрал ее обратно, намереваясь, чтобы она любила меня в ответ и стала моей женой.

Я не задумывался о том, каково это, когда такая девушка, как Елена, любит меня.

Мне хотелось вернуться и успокоить себя в молодости. Не волнуйся, Костя, она вернется. Когда я потерял ее из-за Таддео, а затем, когда потерял ее из-за Титуса, я был в гневе и с разбитым сердцем. Я не думал, что Елена не была идиоткой, и найдет меня.

Для меня всегда была только Елена. А для Елены? Всегда только я.

— Ох, моя Елена, — я потерся носом о ее лоб. — Моя любовь к тебе вечна.

— Иногда я думаю, что мы никогда не умрем, — пробормотала она. — Однажды мы просто пойдем в лес и проведем вечность вместе, как деревья, наши корни будут вплетены, а ветви обниматься. Я вижу, как мы предлагаем тень для наших сыновей и убежище для наших внуков. Наши правнуки будут взбираться на нас ради забавы, а их дети будут использовать наши упавшие палки в качестве игрушек.

— Присматривать за Тархановыми и нашей империей до самого последнего захода солнца над миром. — я согласился.

Мы поцеловались, медленно и роскошно. Не было никакой спешки, никакого скандала или секретов. Мы целовались, полные любви и обожания, уважения и восхищения.

Моя пара, мой противник, мой ровня. Моя настоящая любовь.

Моя Елена.