Император Владимир
Часть 20 из 40 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Кроме упомянутых выше личностей в тюрьме неожиданно очутились и прочие деятели, причастные к тайным операциям охранки, например, небезызвестные Пётр Рачковский и Иван Манасевич-Мануйлов. Этим любителям провокаций и авантюр вменялись обвинения в непрофессионализме и тайном сговоре с экстремистами и террористами всех мастей – эсерами, националистами и тому подобными радикалами.
Получив высочайшее благословление, Любовь Константиниди с нуля создала небольшую группу, всего в полудюжину бойцов, которую в целях конспирации окрестила «чёрным эскадроном». Это неофициальное название приклеилось к подразделению, с течением времени разросшемуся до пяти с половиной десятков человек – специалистов по добыче информации совершенно незаконными методами и радикальному решению проблем.
Старший лейтенант из будущего, в свою очередь, повторно столкнулся с неразрешимой загадкой несовместимости имён. Дни рождения женщин совпадали, из чего Муромцев сделал вывод о верности выдвинутой им теории о градусах зодиака. Таким образом, Владимир раскрыл секрет совместимости информационных матриц хозяев тел и их вселенцев.
В начале лета отошёл в иной мир Иван Николаевич Дурново, вынудив Владимира Александровича раньше времени начать перестройку вертикали власти. Пользуясь своими неограниченными (прописанными, между прочим, в конституции) властными полномочиями, император с лёгкостью переформатировал Кабинет министров в Совет министров, он же Совмин. С этого момента большинство министров напрямую подчинялись премьер-министру, который, в свою очередь, отчитывался перед царём либо его родным братом-канцлером.
За рамками Совмина, под личным патронажем Владимира Александровича остались три важнейших министерства: финансов, военное, и министерство тяжёлой (читай военной) промышленности. Плюс Центробанк, где в кресле управляющего восседал Сергей Фёдорович Шарапов.
Морское министерство, которое, по идее, следовало бы слить воедино с Военным, образовав Минобороны, по-прежнему оставалось личной вотчиной генерал-адмирала. Алексей Александрович, войдя во вкус, попросил брата отдать ему заодно и торговый флот, мотивировав свою просьбу тем, что гражданские моряки и корабли должны быть резервом военного флота. Царь обещал подумать.
В кресло премьер-министра прочили множество известных личностей, однако монарх удивил и здесь, назначив на этот пост Ивана Ивановича Янжула. Если быть совсем точным, с трудом уговорил уважаемого академика, руками и ногами отпихивавшегося от столь высокой должности. Иван Иванович согласился взвалить на свои плечи тяжеленную ношу премьерства лишь при условии, что император будет назначать министров в соответствии с уровнем их образования и профессиональными качествами.
Таким образом, к середине 1903 года Владимир Александрович расставил на ключевых постах людей, готовых взяться за проведение кардинальных экономических реформ.
Нельзя сказать, чтобы господа Озеров, Шарапов и Янжул являлись единомышленниками и соглашались друг с другом во всём подряд, но план индустриализации страны они разработали. Данный план, по мнению вышеупомянутых господ, следовало запустить в действие до поэтапной земельной реформы, над которой трудился сам царь. Иначе крестьян, обрадованных перспективой получить земельный надел, ничем не заманишь в наёмные работники, и растущая промышленность задохнётся от нехватки рабочих рук.
Император, в принципе, был готов дать отмашку реформаторам хоть завтра, если бы не одно «но». Этим «но» была полная неопределённость военно-политического характера: никто не мог сказать, нападёт ли Япония на Россию или нет? А если нападёт, то когда? В указанные вселенцем даты? Почему именно в эти даты, а не в какие-то другие? С какого перепугу военные планы самураев обязательно должны быть подстроены под 27 января (9 февраля) следующего, 1904 года?
«Тёзка, хорош предаваться воспоминаниям, там тебя человек дожидается, – мысленно напомнил Муромцев. – Сегодня у нас что, рыбный день? Значит, чёрную икорку ложками лопает, балыками и осетринкой закусывает. В общем, подъедает наши с тобой запасы…»
«Не жадничай, никто тебя не объест, – отозвался хозяин тела, бросая взгляд на циферблат карманных часов. – Пойдём, посмотрим, что понапридумывали мой сводный братец на пару с твоим дружком…»
Как уже говорилось выше, летом 1899 года вице-адмирал Алексеев убыл на Дальний Восток творить историю, в которой не будет ни Цусимы, ни Мукдена, ни Порт-Артура.
Ещё до коронации Владимир Александрович много размышлял над тем, стоит ли в свете предстоящей войны с Японией вкладывать средства в арендованные у Китая территории. Войны, кстати говоря, хотелось бы избежать, либо отодвинуть сроки её начала хотя бы на три-четыре годика, к моменту, когда Россия сосредоточит в Маньчжурии отлично вооружённые и обученные дивизии. А самое главное, перегонит на Дальний Восток новейшие линкоры, на порядок превосходящие японские (британской постройки) корабли линии.
Итогом размышлений императора стал иезуитский замысел – взять да и использовать в своих собственных интересах грядущую войну Запада и Китая, более известную, как восстание боксёров (ихэтуаней). Россия, как известно, не просто входила в число интервентов, но и самым активнейшим образом участвовала в подавлении восстания китайского народа. За что и поплатилась позднее, потеряв единственного хоть чего-то стоящего потенциального союзника на Дальнем Востоке.
Реализуя коварный замысел царя, наместник Алексеев первым делом выдернул из Пекина российского посланника Гирса, христианских миссионеров и всё дипломатическое представительство в полном составе. Эвакуация была проведена в последних числах декабря и, по свидетельству очевидцев, больше походила на бегство.
Чтобы китайцам не взбрело в голову устроить какую-либо провокацию, на рейде китайского порта Дагу сосредоточилась эскадра под командованием контр-адмирала Веселаго Михаила Герасимовича. В её состав входили: броненосец «Сисой Великий», крейсер «Дмитрий Донской», канонерские лодки «Кореец» и «Гремящий», минные крейсера «Всадник» и «Гайдамак». Провокаций со стороны китайцев не последовало, и спустя несколько дней эскадра Веселаго ушла в Порт-Артур.
Таким образом, к весне 1900 года в Пекине практически не осталось российских подданных, и разразившиеся летом бои за посольский квартал и сухопутный поход на столицу Поднебесной империи стоили европейцам, американцам и японцам большой крови.
Президент Франции Эмиль Лубе пытался уговорить Владимира Александровича двинуть на Пекин хотя бы несколько пехотных полков, но император был неумолим: не наша война, и всё тут.
Пользуясь моментом, официальный Лондон обвинил Россию в предательстве интересов всего цивилизованного мира, а сами англичане под шумок оккупировали архипелаг Мяо-Дао.
Имея фору примерно в шесть-семь месяцев, командование российской армии успело до восстания боксёров перебросить на Дальний Восток более тридцати тысяч солдат, артиллерийский парк в сотню полевых пушек и большое количество военных припасов. Думаю, не нужно объяснять, что эти силы терялись на фоне просторов Маньчжурии и длины российско-китайской границы, и если бы противником наших генералов оказались какие-нибудь пруссаки, то Россия запросто распрощалась бы с недостроенной железной дорогой.
Китайцы же – повстанцы-ихэтуани и регулярные войска Цыси – стали мальчиками для битья для заранее сформированных отрядов генералов Каульбарса, Сахарова, Стесселя, Суботича, Ренненкампфа, Штакельберга и Орлова, действовавших совместно с флотом.
Тихоокеанская эскадра высадила тактические десанты под Инкоу и Дагушанем; кроме того, моряки заняли основные острова в архипелагах Эллиота и Блонда. Расписывать ход боевых действий в подробностях не имеет смысла, так как русская армия изначально имела значительное тактико-техническое и организационное превосходство.
Замирение Маньчжурии затянулось на всё лето и закончилось в середине ноября 1900 года. Отдельные шайки хунхузов партизанили ещё около года, пока не были выслежены и разгромлены казаками полковника Мищенко.
Согласно проведённым подсчётам, восстание боксёров нанесло КВЖД и российским поданным ущерб в десять с половиной миллионов рублей. Барон Розен, министр иностранных дел, хотел взыскать данную сумму с Пекина в ближайшие пять-семь лет, однако Владимир Александрович велел Роману Романовичу вместо денег выбить из правительства Цыси территориальные уступки в бассейне Амура.
По итогам мирных переговоров, прошедших после окончания боксёрской войны, Китай обязался выплатить западным державам и Японии огромную контрибуцию в четыреста миллионов лай плюс выполнить множество унизительных условий. Россия, единственная из держав-победительниц не поддержавшая унижение Китая, приросла территориями на правом берегу Амура, а также получила более выгодные условия аренды южной части Квантунского полуострова.
Самураи, ревностно следившие за продвижением России на юго-восток, не могли смириться с успехами русского оружия и русской дипломатии. Однако японские милитаристы отдавали себе отчёт в том, что военный конфликт с северным соседом нежелателен, так как Япония в данный момент ещё не готова к войне с европейской державой. Новая кораблестроительная программа была выполнена примерно наполовину, а финансы Страны восходящего солнца находились не в лучшем состоянии из-за активного участия в подавлении боксёрского восстания. Поэтому в самом конце 1900 года от официального Токио поступило деловое предложение, от которого было сложно отказаться.
Япония предложила России взять и банальным образом поделить «китайское наследство» – Маньчжурию и Корею, – чтобы в дальнейшем избежать конфликта интересов между двумя государствами. Корея становилась полноценной колонией воинственной островной империи; Маньчжурия, соответственно, отходила к Российской империи. Границу между новыми колониями двух империй предлагалось провести по реке Ялу.
Владимир Александрович подумал-подумал да и согласился. А чего тут мудрить, если потенциальный враг предлагает, образно говоря, разрулить ситуацию, не доводя её до стадии критического противостояния? К тому же мирный раздел «китайского наследства» был выгоден России как с политической, так и с военно-экономической точки зрения.
На фоне зверств союзных войск в провинциях Чжили, Шаньдун и оккупированном иностранцами Пекине, русские вели себя в Маньчжурии цивилизованным образом, а местное население изначально не особо поддерживало идеи ихэтуаней. Более того, часть маньчжурских туземных правителей, получив гарантии от русской военной администрации, выражали желание попроситься под руку Москвы.
Раздел сфер влияния на Дальнем Востоке между двумя империями вызвал переполох по обе стороны Атлантики. К числу традиционно недовольных англо-саксонских стран примкнули и европейские державы: Германия, Австро-Венгрия, а также формальная союзница – Франция. Впрочем, никто из завистников не горел желанием конфликтовать с Россией из-за далёкой китайской провинции либо лезть отбирать у японцев Корейский полуостров.
Подписанный между Петербургом и Токио договор положил начало дележу Китая всеми кому не лень.
Кайзер Вильгельм II неожиданно заявил, что именно германская нация должна принести отсталому китайскому народу христианскую веру и европейскую цивилизацию, после чего Берлин стал перебрасывать в Циндао сухопутные силы. Немцы явно намеревались опередить англичан и первыми отхватить солидный кусок китайской провинции Шаньдун.
Вашингтон, в свою очередь, предпочёл сначала сосредоточить на Филиппинах эскадру из четырёх броненосцев и шести крейсеров, а затем предъявил Китаю требование предоставить САСШ военно-морскую базу на острове Хайнань. Это вызвало протесты со стороны официального Парижа, который сам давненько присматривался к вышеуказанной территории.
На всё это с завистью и зубовным скрежетом взирали из Лондона – Англия основательно завязла в Англо-бурской войне и не имела возможности оперативно сосредоточить в Гонконге и Вэйхайвэе значительные сухопутные силы. Впрочем, англичане никогда не стали бы англичанами, если бы не умели подкупить и привязать к себе нужных им союзников.
Спустя полтора года после подписания договора Розена – Ито (так называлось соглашение о разделе «китайского наследства» между русскими и японцами) Великобритания и Япония заключили военный союз, направленный против любой третьей державы, если та окажется в состоянии войны с новоиспечёнными союзниками. По сути, данный альянс был направлен как против России, так и против Германии, усиливших своё военное присутствие в Юго-Восточной Азии.
Подписанный в Милане договор Розена – Ито зажёг пламя новой войны, на этот раз на Корейском полуострове. Японцы, следуя своим многовековым жестоким и кровавым традициям, особо не церемонились ни с мирным населением, ни с корейской знатью. Преданный и брошенный собственными правителями, корейский народ не желал жить под пятой иноземных оккупантов, поэтому продвигавшиеся на север самураи то и дело встречали сопротивление. Вскоре в стране спонтанно вспыхнуло пламя партизанской войны, тысячи корейских беженцев хлынули в Маньчжурию и Россию.
В Маньчжурии, в отличие от Кореи, сложилась принципиально иная ситуация – российская военная администрация в лице наместника заключила соглашение с туземными правителями, разграничив полномочия и ответственность сторон. Российские власти обещали не покушаться на самобытный уклад жизни населения и местные порядки; маньчжурские и китайские правители, в свою очередь, обязались не чинить белокожим северянам никаких препятствий. Здесь следует отметить, что по мере восстановления разрушенного и общего улучшения экономического положения аборигены почувствовали ощутимую разницу между старыми, цинскими порядками и новыми, русскими.
Желая избежать ошибок, допущенных Николаем II в реальности старшего лейтенанта Муромцева, Владимир Александрович принял решение не загонять тихоокеанских моряков в потенциальную ловушку Порт-Артур. Главной базой русского флота на Квантунском полуострове – читай, на Тихом океане – был избран порт Дальний, расположенный в просторном Талиенванском заливе.
На выбор императора в пользу Талинванского залива повлияла сравнительная теснота внутреннего рейда Порт-Артура и необходимость длительных и дорогостоящих работ по углублению входного фарватера. Что же касается Дальнего, то уже в начале 1901 года здесь началось строительство мола, двух доков, судоремонтного завода, арсенала и других военных объектов.
Строительство шло достаточно высокими темпами, так как вице-адмирал Алексеев организовал рабочий процесс с учётом знаний и опыта инженера Евгения Каменского. К примеру, наместник оперативно привлёк к работам десятки тысяч китайцев, адаптировал к местным условиям некоторые методы и приёмы строительных работ из двадцатого века. Думаю, не стоит уточнять, что у Алексеева не было никаких проблем с финансированием – утверждение России на Тихом океане являлось одним из приоритетов политики императора Владимира I.
Основой сухопутной обороны главной базы Тихоокеанского флота планировалось сделать укрепрайоны, расположенные на главенствующих высотах Квантунского полуострова, на горе Самсон, а также на перешейке в районе Цзиньчжоу (Киньчжоу).
Укрепрайоны проектировались и строились с учётом опыта ещё не срежиссированной хозяевами денег Второй мировой: приспособленные к круговой обороне каменные и железобетонные фортификационные сооружения, доты, дзоты, переплетённые колючей проволокой инженерные препятствия. Форты, доты и дзоты располагались на местности таким образом, чтобы перекрывать все подходы фланкирующим артиллерийско-пулемётным огнём.
В мирное время постоянный гарнизон каждого укрепрайона состоял из нескольких мортирных и пушечных артбатарей, отдельной пулемётной команды и сапёрной роты, сведённых в отдельный отряд. Согласно замыслам полковника Константина Ивановича Величко, мыслившего категориями девятнадцатого века, в случае войны в каждом из укрепрайонов должны были дополнительно разместиться один-два пехотных полка.
По мнению же наместника, знакомого с историей Русско-японской войны в реальности старлея Муромцева, наступающего противника не следовало пускать дальше Цзиньчжоуского перешейка, а размещённые в укрепрайонах артиллерийские части планировалось использовать в качестве огневого резерва командования.
Основу береговой обороны в районе Дальнего должны были составить две батареи вполне современных десятидюймовок (десять орудий), шесть батарей 152-миллиметровых пушек Канэ (тридцать орудий) и две батареи стареньких шестидюймовок весом в сто девяносто пудов, по четыре орудия в каждой. Последние предназначались для прикрытия огневых позиций 254-миллиметровых орудий, если вражеские десантники неожиданным образом окажутся в тылу десятидюймовых батарей.
Не забыли и вспомогательную базу Порт-Артур, в котором имелись два сухих дока и восстановленный судоремонтный завод.
На Золотой горе была построена пятиорудийная батарея десятидюймовок и пара батарей 152-миллиметровых пушек Канэ (десять орудий). На Тигровом полуострове соорудили ещё две батареи шестидюймовок Канэ, по пять орудий в каждой. Далее, пару батарей всё тех же 152-миллиметровых орудий системы Канэ разместили на склонах горы Ляотешань и две батареи – на горе Крестовой.
Кроме этого, на господствующих над Порт-Артуром высотах вне оборонительного периметра укрепрайонов оборудовали огневые позиции для батарей шестидюймовок весом в сто девяносто пудов. С указанных позиций имелась возможность обстреливать побережья бухт Десяти Кораблей, Луизы и Голубиной, теоретически пригодных для высадки морского десанта. Старые 152-миллиметровые пушки доставали до этих точек практически на пределе дальности стрельбы, но из-за острой нехватки современных орудий Канэ Алексеев решил выдвинуть на второстепенные позиции то, что имелось в наличии.
Толстый ковёр скрывал шум шагов, поэтому император почти неслышно вошёл в особую гостевую комнату, где его ожидал курьер от генерал-адъютанта. Офицер уже успел отужинать, попить чаю и сейчас отдыхал, отвалившись на спинку дивана.
Впрочем, курьер лишь притворялся расслабленным – едва царь скользнул в дверь, штабс-капитан моментально вскочил на ноги и вытянулся по стойке смирно. Вдохнул, набирая воздуха в грудь, чтобы от всей души поприветствовать государя.
– Тсс, обойдёмся без громогласого официоза: ночь на дворе, люди спят, – предостерегающе поднёс палец к губам Владимир Александрович.
Этот офицер исполнял обязанности курьера вот уже полтора года, был хорошо знаком царю, но протокол есть протокол, и, согласно ему, следует назвать пароль и услышать ответ.
– Коротнутым дитрихам сосать и причмокивать девятидюймовый хрен в тридцать пять калибров…
– С электрическим приводом под красно-бело-красным брейд-вымпелом натовских проституток, – мгновенно подхватил штабс-капитан, ставя на стол небольшой саквояж. – Печати, секретки – всё на своих местах… Ваше величество, разрешите идти?
– Да, конечно, идите, Сергей Леонидович, – кивнул император, с хрустом ломая массивную пломбу из сургуча. – Благодарю за службу.
– Рад стараться, ваше величество. – Офицер громко щёлкнул каблуками. – Прошу прощения…
– Хорошо, хорошо, господин штабс-капитан, не извиняйтесь, – улыбнулся Владимир Александрович, одну за другой обрывая свинцовые пломбы.
Курьер развернулся и, стараясь не стучать каблуками, мягким шагом покинул особую комнату.
Император выудил из саквояжа папку с бумагами, раскрыл её и моментально погрузился в чтение…
Тихоокеанским флотом летом 1903 года командовал вице-адмирал Яков Аполлонович Гильдебрандт, которого некоторое время назад прочили на тёпленькую – в прямом смысле этого слова – должность на Чёрном море. Начальником штаба при Гильдебрандте состоял вице-адмирал Веселаго Михаил Герасимович, а контр-адмиралы Чухнин и Ухтомский числились младшими флагманами эскадры.
Военно-морской базой Дальний и береговой обороной Талиенванского залива командовал контр-адмирал Витгефт, подчинявшийся лично Алексееву. Из-за данного организационного нюанса у наместника и командующего флотом периодически возникали трения и недопонимание – Яков Аполлонович полагал, что Витгефт должен подчиняться непосредственно ему и никому другому.
К указанному периоду Россия сосредоточила на Дальнем Востоке следующие силы: десять эскадренных броненосцев, четыре броненосных крейсера, пять бронепалубных крейсеров 1-го ранга, два крейсера 2-го ранга, два минных транспорта, пять канонерских лодок, шесть старых клиперов, десяток истребителей, десятка полтора номерных миноносцев.
Основные силы флота – броненосцы «Петропавловск», «Полтава», «Севастополь», «Сисой Великий», «Три Святителя», «Двенадцать Апостолов», «Наварин», «Пересвет», «Победа», «Ретвизан» – базировались на якорных стоянках в Талиенванском заливе. Там же, в Талиенванском заливе, базировались шесть крейсеров: «Баян», «Аскольд», «Паллада», «Диана», «Новик», «Боярин». Кроме этого, в Дальнем находились оба минных транспорта, четыре канонерки, пара клиперов и практически все истребители.
В Порт-Артуре, в так и несостоявшейся главной базе Тихоокеанского флота, обычно отстаивалась брандвахта – канлодка, два клипера, номерные миноносцы и минные крейсера.
Броненосцы «Три Святителя» и «Двенадцать Апостолов», как многие уже догадались, в 1900–1902 годах совершили переход на Дальний Восток. Как и предполагалось, турки без проблем разрешили указанным кораблям пройти через Босфор и Дарданеллы, да ещё и облегчённо вздохнули – русский Черноморский флот одним махом сократился на парочку броненосцев.
«Три Святителя», несмотря на свои не самые выдающиеся мореходные качества, являлся ценной боевой единицей, неплохо смотревшейся в одном строю с «Сисоем Великим» и тройкой «полтав». Присутствие же на Тихом океане «Двенадцати Апостолов» и «Наварина» стало следствием перестраховки со стороны царя и адмиралтейства. После подписания договора Розена – Ито генерал-адмирал приказал отправить на Дальний Восток ещё один черноморский броненосец. Выбор пал на «Двенадцать Апостолов», и в конце ноября 1902 года этот корабль встал на якорь в Талиенванском заливе.
«Победа» и «Пересвет», спешно модернизированные путём замены башенноподобных мачт с массивными боевыми марсами на обычные и снятия половины малокалиберной артиллерии, перешли на Дальний Восток самостоятельно. Как и 15 000-тонный «американец» «Ретвизан», благодаря усилиям Владимира Александровича получивший орудия главного калибра с углом возвышения в тридцать пять градусов и шестнадцать 152-миллиметровых казематных скорострелок Канэ. По прибытии в Дальний указанные броненосцы поступили под общее командование контр-адмирала Григория Павловича Чухнина, образовав быстроходное крыло Тихоокеанской эскадры.
Крейсера «Варяг» и «Аскольд» также имели конструктивные отличия от кораблей с такими же названиями из реальности Муромцева. Во-первых, оба крейсера строились с броневым поясом в средней части корпуса толщиной в два с половиной дюйма, прикрывавшим ЭУ. Во-вторых, оба корабля получили вооружение из двух 203-миллиметровых и дюжины 152-миллиметровых орудий Канэ, что дало «Варягу» и «Аскольду» значительное огневое превосходство над более мелкими японскими бронепалубниками.
Данные улучшения были куплены ценой увеличения водоизмещения с одновременным уменьшением стандартного запаса угля, что привело к некоторому сокращению дальности плавания. Несмотря на это, оба «семитысячника» иностранной постройки могли выжать из своих машин и механизмов более двадцати трёх узлов и оказались способны поддерживать в течение суток скорость в двадцать узлов.
Особняком стоял построенный во Франции «Баян», так и не ставший родоначальником серии из четырёх морально устаревших броненосных крейсеров. Если смотреть издалека, то чисто внешне «Баян» мало чем отличался от крейсера с тем же названием, построенного французами в реальности старшего лейтенанта Муромцева. Такой же четырёхтрубный силуэт, две мачты и пара башен главного калибра в оконечностях корпуса. На этом сходство кораблей и заканчивалось.
Спроектированный согласно требованиям нового русского императора, «Баян» был вооружён четырьмя 203-миллиметровыми, двенадцатью 152-миллиметровыми орудиями Канэ и таким же количеством 75-мил – лиметровых пушек аналогичной системы. Артиллерия крейсера располагалось следующим образом: восьмидюймовки – в башнях попарно, шестидюймовки – каждая в собственном индивидуальном каземате, по шесть штук с каждого борта. Артиллерийское вооружение дополнялось четырьмя подводными минными аппаратами, по мнению Муромцева, совершенно бесполезными в современном бою.
Корабль мог сконцентрировать прямо по носу и корме огонь двух 203-миллиметровых и четырёх 152-миллиметровых орудий. На каждый борт, соответственно, могли стрелять все четыре восьмидюймовки, шесть шестидюймовок и столько же 75-миллиметровых скорострелок Канэ.
Получив высочайшее благословление, Любовь Константиниди с нуля создала небольшую группу, всего в полудюжину бойцов, которую в целях конспирации окрестила «чёрным эскадроном». Это неофициальное название приклеилось к подразделению, с течением времени разросшемуся до пяти с половиной десятков человек – специалистов по добыче информации совершенно незаконными методами и радикальному решению проблем.
Старший лейтенант из будущего, в свою очередь, повторно столкнулся с неразрешимой загадкой несовместимости имён. Дни рождения женщин совпадали, из чего Муромцев сделал вывод о верности выдвинутой им теории о градусах зодиака. Таким образом, Владимир раскрыл секрет совместимости информационных матриц хозяев тел и их вселенцев.
В начале лета отошёл в иной мир Иван Николаевич Дурново, вынудив Владимира Александровича раньше времени начать перестройку вертикали власти. Пользуясь своими неограниченными (прописанными, между прочим, в конституции) властными полномочиями, император с лёгкостью переформатировал Кабинет министров в Совет министров, он же Совмин. С этого момента большинство министров напрямую подчинялись премьер-министру, который, в свою очередь, отчитывался перед царём либо его родным братом-канцлером.
За рамками Совмина, под личным патронажем Владимира Александровича остались три важнейших министерства: финансов, военное, и министерство тяжёлой (читай военной) промышленности. Плюс Центробанк, где в кресле управляющего восседал Сергей Фёдорович Шарапов.
Морское министерство, которое, по идее, следовало бы слить воедино с Военным, образовав Минобороны, по-прежнему оставалось личной вотчиной генерал-адмирала. Алексей Александрович, войдя во вкус, попросил брата отдать ему заодно и торговый флот, мотивировав свою просьбу тем, что гражданские моряки и корабли должны быть резервом военного флота. Царь обещал подумать.
В кресло премьер-министра прочили множество известных личностей, однако монарх удивил и здесь, назначив на этот пост Ивана Ивановича Янжула. Если быть совсем точным, с трудом уговорил уважаемого академика, руками и ногами отпихивавшегося от столь высокой должности. Иван Иванович согласился взвалить на свои плечи тяжеленную ношу премьерства лишь при условии, что император будет назначать министров в соответствии с уровнем их образования и профессиональными качествами.
Таким образом, к середине 1903 года Владимир Александрович расставил на ключевых постах людей, готовых взяться за проведение кардинальных экономических реформ.
Нельзя сказать, чтобы господа Озеров, Шарапов и Янжул являлись единомышленниками и соглашались друг с другом во всём подряд, но план индустриализации страны они разработали. Данный план, по мнению вышеупомянутых господ, следовало запустить в действие до поэтапной земельной реформы, над которой трудился сам царь. Иначе крестьян, обрадованных перспективой получить земельный надел, ничем не заманишь в наёмные работники, и растущая промышленность задохнётся от нехватки рабочих рук.
Император, в принципе, был готов дать отмашку реформаторам хоть завтра, если бы не одно «но». Этим «но» была полная неопределённость военно-политического характера: никто не мог сказать, нападёт ли Япония на Россию или нет? А если нападёт, то когда? В указанные вселенцем даты? Почему именно в эти даты, а не в какие-то другие? С какого перепугу военные планы самураев обязательно должны быть подстроены под 27 января (9 февраля) следующего, 1904 года?
«Тёзка, хорош предаваться воспоминаниям, там тебя человек дожидается, – мысленно напомнил Муромцев. – Сегодня у нас что, рыбный день? Значит, чёрную икорку ложками лопает, балыками и осетринкой закусывает. В общем, подъедает наши с тобой запасы…»
«Не жадничай, никто тебя не объест, – отозвался хозяин тела, бросая взгляд на циферблат карманных часов. – Пойдём, посмотрим, что понапридумывали мой сводный братец на пару с твоим дружком…»
Как уже говорилось выше, летом 1899 года вице-адмирал Алексеев убыл на Дальний Восток творить историю, в которой не будет ни Цусимы, ни Мукдена, ни Порт-Артура.
Ещё до коронации Владимир Александрович много размышлял над тем, стоит ли в свете предстоящей войны с Японией вкладывать средства в арендованные у Китая территории. Войны, кстати говоря, хотелось бы избежать, либо отодвинуть сроки её начала хотя бы на три-четыре годика, к моменту, когда Россия сосредоточит в Маньчжурии отлично вооружённые и обученные дивизии. А самое главное, перегонит на Дальний Восток новейшие линкоры, на порядок превосходящие японские (британской постройки) корабли линии.
Итогом размышлений императора стал иезуитский замысел – взять да и использовать в своих собственных интересах грядущую войну Запада и Китая, более известную, как восстание боксёров (ихэтуаней). Россия, как известно, не просто входила в число интервентов, но и самым активнейшим образом участвовала в подавлении восстания китайского народа. За что и поплатилась позднее, потеряв единственного хоть чего-то стоящего потенциального союзника на Дальнем Востоке.
Реализуя коварный замысел царя, наместник Алексеев первым делом выдернул из Пекина российского посланника Гирса, христианских миссионеров и всё дипломатическое представительство в полном составе. Эвакуация была проведена в последних числах декабря и, по свидетельству очевидцев, больше походила на бегство.
Чтобы китайцам не взбрело в голову устроить какую-либо провокацию, на рейде китайского порта Дагу сосредоточилась эскадра под командованием контр-адмирала Веселаго Михаила Герасимовича. В её состав входили: броненосец «Сисой Великий», крейсер «Дмитрий Донской», канонерские лодки «Кореец» и «Гремящий», минные крейсера «Всадник» и «Гайдамак». Провокаций со стороны китайцев не последовало, и спустя несколько дней эскадра Веселаго ушла в Порт-Артур.
Таким образом, к весне 1900 года в Пекине практически не осталось российских подданных, и разразившиеся летом бои за посольский квартал и сухопутный поход на столицу Поднебесной империи стоили европейцам, американцам и японцам большой крови.
Президент Франции Эмиль Лубе пытался уговорить Владимира Александровича двинуть на Пекин хотя бы несколько пехотных полков, но император был неумолим: не наша война, и всё тут.
Пользуясь моментом, официальный Лондон обвинил Россию в предательстве интересов всего цивилизованного мира, а сами англичане под шумок оккупировали архипелаг Мяо-Дао.
Имея фору примерно в шесть-семь месяцев, командование российской армии успело до восстания боксёров перебросить на Дальний Восток более тридцати тысяч солдат, артиллерийский парк в сотню полевых пушек и большое количество военных припасов. Думаю, не нужно объяснять, что эти силы терялись на фоне просторов Маньчжурии и длины российско-китайской границы, и если бы противником наших генералов оказались какие-нибудь пруссаки, то Россия запросто распрощалась бы с недостроенной железной дорогой.
Китайцы же – повстанцы-ихэтуани и регулярные войска Цыси – стали мальчиками для битья для заранее сформированных отрядов генералов Каульбарса, Сахарова, Стесселя, Суботича, Ренненкампфа, Штакельберга и Орлова, действовавших совместно с флотом.
Тихоокеанская эскадра высадила тактические десанты под Инкоу и Дагушанем; кроме того, моряки заняли основные острова в архипелагах Эллиота и Блонда. Расписывать ход боевых действий в подробностях не имеет смысла, так как русская армия изначально имела значительное тактико-техническое и организационное превосходство.
Замирение Маньчжурии затянулось на всё лето и закончилось в середине ноября 1900 года. Отдельные шайки хунхузов партизанили ещё около года, пока не были выслежены и разгромлены казаками полковника Мищенко.
Согласно проведённым подсчётам, восстание боксёров нанесло КВЖД и российским поданным ущерб в десять с половиной миллионов рублей. Барон Розен, министр иностранных дел, хотел взыскать данную сумму с Пекина в ближайшие пять-семь лет, однако Владимир Александрович велел Роману Романовичу вместо денег выбить из правительства Цыси территориальные уступки в бассейне Амура.
По итогам мирных переговоров, прошедших после окончания боксёрской войны, Китай обязался выплатить западным державам и Японии огромную контрибуцию в четыреста миллионов лай плюс выполнить множество унизительных условий. Россия, единственная из держав-победительниц не поддержавшая унижение Китая, приросла территориями на правом берегу Амура, а также получила более выгодные условия аренды южной части Квантунского полуострова.
Самураи, ревностно следившие за продвижением России на юго-восток, не могли смириться с успехами русского оружия и русской дипломатии. Однако японские милитаристы отдавали себе отчёт в том, что военный конфликт с северным соседом нежелателен, так как Япония в данный момент ещё не готова к войне с европейской державой. Новая кораблестроительная программа была выполнена примерно наполовину, а финансы Страны восходящего солнца находились не в лучшем состоянии из-за активного участия в подавлении боксёрского восстания. Поэтому в самом конце 1900 года от официального Токио поступило деловое предложение, от которого было сложно отказаться.
Япония предложила России взять и банальным образом поделить «китайское наследство» – Маньчжурию и Корею, – чтобы в дальнейшем избежать конфликта интересов между двумя государствами. Корея становилась полноценной колонией воинственной островной империи; Маньчжурия, соответственно, отходила к Российской империи. Границу между новыми колониями двух империй предлагалось провести по реке Ялу.
Владимир Александрович подумал-подумал да и согласился. А чего тут мудрить, если потенциальный враг предлагает, образно говоря, разрулить ситуацию, не доводя её до стадии критического противостояния? К тому же мирный раздел «китайского наследства» был выгоден России как с политической, так и с военно-экономической точки зрения.
На фоне зверств союзных войск в провинциях Чжили, Шаньдун и оккупированном иностранцами Пекине, русские вели себя в Маньчжурии цивилизованным образом, а местное население изначально не особо поддерживало идеи ихэтуаней. Более того, часть маньчжурских туземных правителей, получив гарантии от русской военной администрации, выражали желание попроситься под руку Москвы.
Раздел сфер влияния на Дальнем Востоке между двумя империями вызвал переполох по обе стороны Атлантики. К числу традиционно недовольных англо-саксонских стран примкнули и европейские державы: Германия, Австро-Венгрия, а также формальная союзница – Франция. Впрочем, никто из завистников не горел желанием конфликтовать с Россией из-за далёкой китайской провинции либо лезть отбирать у японцев Корейский полуостров.
Подписанный между Петербургом и Токио договор положил начало дележу Китая всеми кому не лень.
Кайзер Вильгельм II неожиданно заявил, что именно германская нация должна принести отсталому китайскому народу христианскую веру и европейскую цивилизацию, после чего Берлин стал перебрасывать в Циндао сухопутные силы. Немцы явно намеревались опередить англичан и первыми отхватить солидный кусок китайской провинции Шаньдун.
Вашингтон, в свою очередь, предпочёл сначала сосредоточить на Филиппинах эскадру из четырёх броненосцев и шести крейсеров, а затем предъявил Китаю требование предоставить САСШ военно-морскую базу на острове Хайнань. Это вызвало протесты со стороны официального Парижа, который сам давненько присматривался к вышеуказанной территории.
На всё это с завистью и зубовным скрежетом взирали из Лондона – Англия основательно завязла в Англо-бурской войне и не имела возможности оперативно сосредоточить в Гонконге и Вэйхайвэе значительные сухопутные силы. Впрочем, англичане никогда не стали бы англичанами, если бы не умели подкупить и привязать к себе нужных им союзников.
Спустя полтора года после подписания договора Розена – Ито (так называлось соглашение о разделе «китайского наследства» между русскими и японцами) Великобритания и Япония заключили военный союз, направленный против любой третьей державы, если та окажется в состоянии войны с новоиспечёнными союзниками. По сути, данный альянс был направлен как против России, так и против Германии, усиливших своё военное присутствие в Юго-Восточной Азии.
Подписанный в Милане договор Розена – Ито зажёг пламя новой войны, на этот раз на Корейском полуострове. Японцы, следуя своим многовековым жестоким и кровавым традициям, особо не церемонились ни с мирным населением, ни с корейской знатью. Преданный и брошенный собственными правителями, корейский народ не желал жить под пятой иноземных оккупантов, поэтому продвигавшиеся на север самураи то и дело встречали сопротивление. Вскоре в стране спонтанно вспыхнуло пламя партизанской войны, тысячи корейских беженцев хлынули в Маньчжурию и Россию.
В Маньчжурии, в отличие от Кореи, сложилась принципиально иная ситуация – российская военная администрация в лице наместника заключила соглашение с туземными правителями, разграничив полномочия и ответственность сторон. Российские власти обещали не покушаться на самобытный уклад жизни населения и местные порядки; маньчжурские и китайские правители, в свою очередь, обязались не чинить белокожим северянам никаких препятствий. Здесь следует отметить, что по мере восстановления разрушенного и общего улучшения экономического положения аборигены почувствовали ощутимую разницу между старыми, цинскими порядками и новыми, русскими.
Желая избежать ошибок, допущенных Николаем II в реальности старшего лейтенанта Муромцева, Владимир Александрович принял решение не загонять тихоокеанских моряков в потенциальную ловушку Порт-Артур. Главной базой русского флота на Квантунском полуострове – читай, на Тихом океане – был избран порт Дальний, расположенный в просторном Талиенванском заливе.
На выбор императора в пользу Талинванского залива повлияла сравнительная теснота внутреннего рейда Порт-Артура и необходимость длительных и дорогостоящих работ по углублению входного фарватера. Что же касается Дальнего, то уже в начале 1901 года здесь началось строительство мола, двух доков, судоремонтного завода, арсенала и других военных объектов.
Строительство шло достаточно высокими темпами, так как вице-адмирал Алексеев организовал рабочий процесс с учётом знаний и опыта инженера Евгения Каменского. К примеру, наместник оперативно привлёк к работам десятки тысяч китайцев, адаптировал к местным условиям некоторые методы и приёмы строительных работ из двадцатого века. Думаю, не стоит уточнять, что у Алексеева не было никаких проблем с финансированием – утверждение России на Тихом океане являлось одним из приоритетов политики императора Владимира I.
Основой сухопутной обороны главной базы Тихоокеанского флота планировалось сделать укрепрайоны, расположенные на главенствующих высотах Квантунского полуострова, на горе Самсон, а также на перешейке в районе Цзиньчжоу (Киньчжоу).
Укрепрайоны проектировались и строились с учётом опыта ещё не срежиссированной хозяевами денег Второй мировой: приспособленные к круговой обороне каменные и железобетонные фортификационные сооружения, доты, дзоты, переплетённые колючей проволокой инженерные препятствия. Форты, доты и дзоты располагались на местности таким образом, чтобы перекрывать все подходы фланкирующим артиллерийско-пулемётным огнём.
В мирное время постоянный гарнизон каждого укрепрайона состоял из нескольких мортирных и пушечных артбатарей, отдельной пулемётной команды и сапёрной роты, сведённых в отдельный отряд. Согласно замыслам полковника Константина Ивановича Величко, мыслившего категориями девятнадцатого века, в случае войны в каждом из укрепрайонов должны были дополнительно разместиться один-два пехотных полка.
По мнению же наместника, знакомого с историей Русско-японской войны в реальности старлея Муромцева, наступающего противника не следовало пускать дальше Цзиньчжоуского перешейка, а размещённые в укрепрайонах артиллерийские части планировалось использовать в качестве огневого резерва командования.
Основу береговой обороны в районе Дальнего должны были составить две батареи вполне современных десятидюймовок (десять орудий), шесть батарей 152-миллиметровых пушек Канэ (тридцать орудий) и две батареи стареньких шестидюймовок весом в сто девяносто пудов, по четыре орудия в каждой. Последние предназначались для прикрытия огневых позиций 254-миллиметровых орудий, если вражеские десантники неожиданным образом окажутся в тылу десятидюймовых батарей.
Не забыли и вспомогательную базу Порт-Артур, в котором имелись два сухих дока и восстановленный судоремонтный завод.
На Золотой горе была построена пятиорудийная батарея десятидюймовок и пара батарей 152-миллиметровых пушек Канэ (десять орудий). На Тигровом полуострове соорудили ещё две батареи шестидюймовок Канэ, по пять орудий в каждой. Далее, пару батарей всё тех же 152-миллиметровых орудий системы Канэ разместили на склонах горы Ляотешань и две батареи – на горе Крестовой.
Кроме этого, на господствующих над Порт-Артуром высотах вне оборонительного периметра укрепрайонов оборудовали огневые позиции для батарей шестидюймовок весом в сто девяносто пудов. С указанных позиций имелась возможность обстреливать побережья бухт Десяти Кораблей, Луизы и Голубиной, теоретически пригодных для высадки морского десанта. Старые 152-миллиметровые пушки доставали до этих точек практически на пределе дальности стрельбы, но из-за острой нехватки современных орудий Канэ Алексеев решил выдвинуть на второстепенные позиции то, что имелось в наличии.
Толстый ковёр скрывал шум шагов, поэтому император почти неслышно вошёл в особую гостевую комнату, где его ожидал курьер от генерал-адъютанта. Офицер уже успел отужинать, попить чаю и сейчас отдыхал, отвалившись на спинку дивана.
Впрочем, курьер лишь притворялся расслабленным – едва царь скользнул в дверь, штабс-капитан моментально вскочил на ноги и вытянулся по стойке смирно. Вдохнул, набирая воздуха в грудь, чтобы от всей души поприветствовать государя.
– Тсс, обойдёмся без громогласого официоза: ночь на дворе, люди спят, – предостерегающе поднёс палец к губам Владимир Александрович.
Этот офицер исполнял обязанности курьера вот уже полтора года, был хорошо знаком царю, но протокол есть протокол, и, согласно ему, следует назвать пароль и услышать ответ.
– Коротнутым дитрихам сосать и причмокивать девятидюймовый хрен в тридцать пять калибров…
– С электрическим приводом под красно-бело-красным брейд-вымпелом натовских проституток, – мгновенно подхватил штабс-капитан, ставя на стол небольшой саквояж. – Печати, секретки – всё на своих местах… Ваше величество, разрешите идти?
– Да, конечно, идите, Сергей Леонидович, – кивнул император, с хрустом ломая массивную пломбу из сургуча. – Благодарю за службу.
– Рад стараться, ваше величество. – Офицер громко щёлкнул каблуками. – Прошу прощения…
– Хорошо, хорошо, господин штабс-капитан, не извиняйтесь, – улыбнулся Владимир Александрович, одну за другой обрывая свинцовые пломбы.
Курьер развернулся и, стараясь не стучать каблуками, мягким шагом покинул особую комнату.
Император выудил из саквояжа папку с бумагами, раскрыл её и моментально погрузился в чтение…
Тихоокеанским флотом летом 1903 года командовал вице-адмирал Яков Аполлонович Гильдебрандт, которого некоторое время назад прочили на тёпленькую – в прямом смысле этого слова – должность на Чёрном море. Начальником штаба при Гильдебрандте состоял вице-адмирал Веселаго Михаил Герасимович, а контр-адмиралы Чухнин и Ухтомский числились младшими флагманами эскадры.
Военно-морской базой Дальний и береговой обороной Талиенванского залива командовал контр-адмирал Витгефт, подчинявшийся лично Алексееву. Из-за данного организационного нюанса у наместника и командующего флотом периодически возникали трения и недопонимание – Яков Аполлонович полагал, что Витгефт должен подчиняться непосредственно ему и никому другому.
К указанному периоду Россия сосредоточила на Дальнем Востоке следующие силы: десять эскадренных броненосцев, четыре броненосных крейсера, пять бронепалубных крейсеров 1-го ранга, два крейсера 2-го ранга, два минных транспорта, пять канонерских лодок, шесть старых клиперов, десяток истребителей, десятка полтора номерных миноносцев.
Основные силы флота – броненосцы «Петропавловск», «Полтава», «Севастополь», «Сисой Великий», «Три Святителя», «Двенадцать Апостолов», «Наварин», «Пересвет», «Победа», «Ретвизан» – базировались на якорных стоянках в Талиенванском заливе. Там же, в Талиенванском заливе, базировались шесть крейсеров: «Баян», «Аскольд», «Паллада», «Диана», «Новик», «Боярин». Кроме этого, в Дальнем находились оба минных транспорта, четыре канонерки, пара клиперов и практически все истребители.
В Порт-Артуре, в так и несостоявшейся главной базе Тихоокеанского флота, обычно отстаивалась брандвахта – канлодка, два клипера, номерные миноносцы и минные крейсера.
Броненосцы «Три Святителя» и «Двенадцать Апостолов», как многие уже догадались, в 1900–1902 годах совершили переход на Дальний Восток. Как и предполагалось, турки без проблем разрешили указанным кораблям пройти через Босфор и Дарданеллы, да ещё и облегчённо вздохнули – русский Черноморский флот одним махом сократился на парочку броненосцев.
«Три Святителя», несмотря на свои не самые выдающиеся мореходные качества, являлся ценной боевой единицей, неплохо смотревшейся в одном строю с «Сисоем Великим» и тройкой «полтав». Присутствие же на Тихом океане «Двенадцати Апостолов» и «Наварина» стало следствием перестраховки со стороны царя и адмиралтейства. После подписания договора Розена – Ито генерал-адмирал приказал отправить на Дальний Восток ещё один черноморский броненосец. Выбор пал на «Двенадцать Апостолов», и в конце ноября 1902 года этот корабль встал на якорь в Талиенванском заливе.
«Победа» и «Пересвет», спешно модернизированные путём замены башенноподобных мачт с массивными боевыми марсами на обычные и снятия половины малокалиберной артиллерии, перешли на Дальний Восток самостоятельно. Как и 15 000-тонный «американец» «Ретвизан», благодаря усилиям Владимира Александровича получивший орудия главного калибра с углом возвышения в тридцать пять градусов и шестнадцать 152-миллиметровых казематных скорострелок Канэ. По прибытии в Дальний указанные броненосцы поступили под общее командование контр-адмирала Григория Павловича Чухнина, образовав быстроходное крыло Тихоокеанской эскадры.
Крейсера «Варяг» и «Аскольд» также имели конструктивные отличия от кораблей с такими же названиями из реальности Муромцева. Во-первых, оба крейсера строились с броневым поясом в средней части корпуса толщиной в два с половиной дюйма, прикрывавшим ЭУ. Во-вторых, оба корабля получили вооружение из двух 203-миллиметровых и дюжины 152-миллиметровых орудий Канэ, что дало «Варягу» и «Аскольду» значительное огневое превосходство над более мелкими японскими бронепалубниками.
Данные улучшения были куплены ценой увеличения водоизмещения с одновременным уменьшением стандартного запаса угля, что привело к некоторому сокращению дальности плавания. Несмотря на это, оба «семитысячника» иностранной постройки могли выжать из своих машин и механизмов более двадцати трёх узлов и оказались способны поддерживать в течение суток скорость в двадцать узлов.
Особняком стоял построенный во Франции «Баян», так и не ставший родоначальником серии из четырёх морально устаревших броненосных крейсеров. Если смотреть издалека, то чисто внешне «Баян» мало чем отличался от крейсера с тем же названием, построенного французами в реальности старшего лейтенанта Муромцева. Такой же четырёхтрубный силуэт, две мачты и пара башен главного калибра в оконечностях корпуса. На этом сходство кораблей и заканчивалось.
Спроектированный согласно требованиям нового русского императора, «Баян» был вооружён четырьмя 203-миллиметровыми, двенадцатью 152-миллиметровыми орудиями Канэ и таким же количеством 75-мил – лиметровых пушек аналогичной системы. Артиллерия крейсера располагалось следующим образом: восьмидюймовки – в башнях попарно, шестидюймовки – каждая в собственном индивидуальном каземате, по шесть штук с каждого борта. Артиллерийское вооружение дополнялось четырьмя подводными минными аппаратами, по мнению Муромцева, совершенно бесполезными в современном бою.
Корабль мог сконцентрировать прямо по носу и корме огонь двух 203-миллиметровых и четырёх 152-миллиметровых орудий. На каждый борт, соответственно, могли стрелять все четыре восьмидюймовки, шесть шестидюймовок и столько же 75-миллиметровых скорострелок Канэ.