Имя ветра
Часть 52 из 154 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Знаете ли вы семь слов, которые заставят женщину в вас влюбиться?
Я посмотрел на него, ожидая, что он уточнит вопрос. Видя, что Элодин молчит, я ответил только:
– Нет.
– А они существуют! – заверил меня Элодин и с довольным видом откинулся на спинку кресла. – Магистр лингвистики? – он кивнул ректору.
– Ну, похоже, это охватывает почти весь курс, – сказал ректор, как будто разговаривая сам с собой. У меня возникло ощущение, что его что-то выбило из колеи, только он слишком сдержан, чтобы я мог определить, что именно. – Вы не будете против, если я задам несколько вопросов менее академического свойства?
Поскольку выбора у меня не было, я кивнул.
Он смерил меня долгим взглядом, который длился едва ли не несколько минут.
– Почему все-таки Абенти не дал вам рекомендательного письма?
Я замялся. Не все странствующие актеры столь респектабельны, как наша труппа, так что неудивительно, что не все относятся к ним с уважением. Однако я подозревал, что врать будет не самым разумным выходом.
– Он покинул мою труппу три года тому назад. С тех пор я с ним больше не виделся.
Я увидел, как каждый из магистров уставился на меня. Я буквально слышал, как они производят в уме подсчеты: сколько ж мне тогда было.
– Ну, право слово! – с отвращением бросил Хемме и сделал движение, словно собирался встать.
Ректор бросил на него мрачный взгляд, заставив его умолкнуть.
– Почему вы хотите поступить в университет?
Я застыл как громом пораженный. Это был единственный вопрос, к которому я был совершенно не готов. Ну что мне им сказать? «Десять тысяч книг. Ваши архивы. Мне в детстве снилось, как я сижу там и читаю». Да, это правда, но звучит по-детски. «Я мечтаю отомстить чандрианам». Чересчур пафосно. «Хочу стать таким могущественным, чтобы никто и никогда больше не мог сделать мне больно». Нет, слишком пугающе…
Я поднял взгляд на ректора и осознал, что молчу уже довольно долго. Не в силах придумать ничего другого, я пожал плечами и сказал:
– Не знаю, сэр. Подозреваю, это одна из тех вещей, которые мне предстоит узнать.
Взгляд у ректора сделался довольно странный, однако он отмел это в сторону и спросил:
– Вы ничего не хотите добавить?
Этот вопрос он задавал и прочим экзаменуемым, однако ни один из них этой возможностью не воспользовался. Вопрос выглядел почти риторическим: ритуальная реплика перед тем, как магистры примутся обсуждать, какую плату назначить студенту.
– Да, спасибо, – сказал я, удивив ректора. – Помимо приема в университет, я хотел бы попросить о еще одном одолжении.
Я перевел дух, взял дыхание, дождался, пока их внимание сосредоточится на мне.
– Мне потребовалось почти три года, чтобы сюда попасть. Быть может, я выгляжу слишком юным, но я вполне достоин здесь учиться, не меньше, если не больше, чем какой-нибудь дворянский сынок, не способный даже на вкус отличить соль от цианида.
Я выдержал паузу.
– Однако на данный момент в кошельке у меня две йоты, и добыть еще денег мне абсолютно негде. Все, что можно было продать, я уже продал.
Если вы назначите мне плату больше, чем две йоты, я не смогу здесь учиться. Если вы назначите мне меньше – я буду заниматься каждый день, а каждую ночь буду делать все, что нужно, чтобы тут прожить. Я стану ночевать на улице или в хлеву, стану мыть посуду за кухонные объедки, стану просить подаяния, чтобы купить перьев. Я буду делать все, все что угодно!
Последние слова я произнес с жаром, почти выкрикнул.
– Но если вы примете меня бесплатно и дадите мне три таланта, чтобы я мог прожить и купить все, что нужно, чтобы учиться как следует, вы получите такого студента, подобного которому вы прежде никогда не видели!
На несколько секунд воцарилась тишина, прерванная громовым хохотом Килвина.
– Ха!!! – прогремел он. – Если бы хоть один студент из десяти обладал половиной его жара, мне бы пришлось преподавать кнутом и табуреткой вместо мела и грифельной доски!
Он с размаху хлопнул рукой по столу.
Все оживились и заговорили разом, всякий на свой лад. Ректор слегка махнул мне рукой, и я воспользовался случаем и сел на стул, стоявший на краю круга света.
Мне показалось, что обсуждение длилось довольно долго. Впрочем, мне бы даже две-три минуты показались вечностью сейчас, когда я сидел, а компания старцев решала мою судьбу. Кричать никто не кричал, но руками размахивали изрядно, в первую очередь магистр Хемме, который, судя по всему, невзлюбил меня не меньше, чем я его.
Если бы я хоть мог слышать, что они говорят, – еще бы куда ни шло, но даже я, со своим тонким слухом опытного шпиона, не мог разобрать, о чем идет речь.
Потом все вдруг умолкли, и ректор посмотрел в мою сторону и сделал знак подойти.
– Да будет записано, – официально произнес он, – что Квоут, сын…
Он сделал паузу и вопросительно посмотрел на меня.
– Арлидена! – подсказал я. Имя звучало странно спустя все эти годы. Магистр Лоррен обернулся в мою сторону и снова моргнул.
– …Сын Арлидена, принят в университет для продолжения образования сорок третьего средня. Он будет принят в число членов арканума, как только сумеет доказать, что овладел основными принципами симпатии. Официальным поручителем является некто Килвин, магистр артефактов. Плата за обучение назначена в размере минус трех талантов.
Огромный мрачный груз обрушился на меня. Три таланта для меня были все равно что все сокровища земные – у меня было ровно столько же шансов заработать их до начала четверти. Подрабатывая на кухне и бегая с поручениями, я смогу накопить такие деньги разве что за год, и то если повезет.
Я отчаянно надеялся, что, может быть, успею наворовать нужную сумму. Но я понимал, что это крайний выход, именно что от отчаяния. Людям, у которых водятся такие деньги, обычно хватает ума не носить их в кошельке, привешенном к поясу.
Я даже не заметил, что магистры уже встали из-за стола, пока один из них не подошел ко мне. Я поднял глаза и увидел, что в мою сторону направляется магистр архивов.
Лоррен был даже выше, чем я думал: больше шести с половиной футов. Длинное лицо и руки придавали ему такой вид, будто его вытянули в длину. Увидев, что я обратил на него внимание, он спросил:
– Вы говорили, что вашего отца звали Арлиденом?
Спросил он об этом очень спокойно, без тени сожаления или извинения в тоне. Я внезапно разозлился. Сначала лишил меня всякой надежды попасть в университет, а теперь подходит и спрашивает про моего покойного отца так невозмутимо, как будто здоровается!
– Да, – сухо ответил я.
– Арлиден-бард?
Отец всегда думал о себе как о странствующем актере. Он себя никогда не называл ни «бардом», ни «менестрелем». И то, что о нем говорят как о барде, рассердило меня еще сильнее – если это было возможно. Так что ответить я не соизволил – только кивнул, коротко и резко.
Если Лоррен и счел мой ответ неучтивым, он этого ничем не показал.
– Я хотел знать, в какой труппе он выступает.
Тут мое хрупкое терпение лопнуло.
– Ах, вы хотели знать?! – сказал я со всей едкостью, на какую был способен мой язык, отточенный в бродячей труппе. – Ну, хотите и дальше! Мне-то теперь никакие знания не светят. Думаю, что и вы способны пережить то, что вы чего-то не знаете. Вот когда я вернусь, заработав эти несчастные три таланта, попробуйте спросить у меня снова!
И свирепо зыркнул на него, как будто хотел испепелить его взглядом.
Лоррен, можно сказать, почти никак не отреагировал. Я только потом узнал, что дожидаться от магистра Лоррена какой-нибудь реакции – все равно что дожидаться, когда тебе подмигнет каменный столб.
Сперва он выглядел слегка озадаченным, потом чуточку растерянным, и, наконец, когда я уставился на него исподлобья, он чуть заметно улыбнулся и молча протянул мне лист бумаги.
Я развернул его и прочел:
«Квоут. Весенняя четверть. Плата за обучение: -3 тлн.». Минус три таланта! Ну да, конечно!
Я испытал неимоверный прилив облегчения. Оно сбило меня с ног, точно накатившая морская волна. Я сел на пол и разрыдался.
Глава 37
С сияющим взором
Лоррен вел меня через двор.
– Ну да, о том, собственно, в основном и шла речь, – объяснял он бесстрастным, как камень, тоном. – Вам же следовало назначить плату. Бесплатно никого не принимают.
Я успел взять себя в руки и извиниться за свое безобразное поведение. Лоррен спокойно кивнул и предложил проводить меня к казначею, чтобы избежать недоразумений с моей «платой за обучение».
– После того как было решено принять вас на предложенных вами условиях, – Лоррен сделал небольшую, но внушительную паузу, заставив меня предположить, что это было не так просто, как кажется, – возникла проблема с тем, что у нас еще не бывало подобных прецедентов. Денег поступающим студентам до сих пор ни разу не выдавали. – Он снова выдержал паузу. – Довольно необычная ситуация.
Лоррен привел меня в другое каменное здание, провел по коридору, спустился по лестнице.
– Добрый день, Рием.
Казначей был пожилой, раздражительный человек, сделавшийся еще раздражительней, как только он обнаружил, что это он должен выдать мне деньги, а не я ему. Я получил свои три таланта, и магистр Лоррен увел меня из здания.
Я вспомнил кое о чем и полез в карман, радуясь случаю сменить тему разговора.
– У меня тут расписка из «Рваного переплета».
Я протянул ему клочок бумаги, гадая, что подумает хозяин лавки, когда за книжкой, которую продал ему чумазый уличный мальчишка, явится университетский магистр архивов.
– Магистр Лоррен, я очень ценю, что вы взяли на себя это дело, и, надеюсь, вы не сочтете меня неблагодарным, если я попрошу еще об одной услуге…
Лоррен взглянул на расписку, сунул ее в карман и пристально посмотрел на меня… Хотя нет, не пристально. И не вопросительно. На его лице вообще не было выражения, никакого. Ни любопытства. Ни раздражения. Ничегошеньки. Если бы его взгляд не сфокусировался на мне, я бы мог подумать, что он забыл о моем существовании.
Я посмотрел на него, ожидая, что он уточнит вопрос. Видя, что Элодин молчит, я ответил только:
– Нет.
– А они существуют! – заверил меня Элодин и с довольным видом откинулся на спинку кресла. – Магистр лингвистики? – он кивнул ректору.
– Ну, похоже, это охватывает почти весь курс, – сказал ректор, как будто разговаривая сам с собой. У меня возникло ощущение, что его что-то выбило из колеи, только он слишком сдержан, чтобы я мог определить, что именно. – Вы не будете против, если я задам несколько вопросов менее академического свойства?
Поскольку выбора у меня не было, я кивнул.
Он смерил меня долгим взглядом, который длился едва ли не несколько минут.
– Почему все-таки Абенти не дал вам рекомендательного письма?
Я замялся. Не все странствующие актеры столь респектабельны, как наша труппа, так что неудивительно, что не все относятся к ним с уважением. Однако я подозревал, что врать будет не самым разумным выходом.
– Он покинул мою труппу три года тому назад. С тех пор я с ним больше не виделся.
Я увидел, как каждый из магистров уставился на меня. Я буквально слышал, как они производят в уме подсчеты: сколько ж мне тогда было.
– Ну, право слово! – с отвращением бросил Хемме и сделал движение, словно собирался встать.
Ректор бросил на него мрачный взгляд, заставив его умолкнуть.
– Почему вы хотите поступить в университет?
Я застыл как громом пораженный. Это был единственный вопрос, к которому я был совершенно не готов. Ну что мне им сказать? «Десять тысяч книг. Ваши архивы. Мне в детстве снилось, как я сижу там и читаю». Да, это правда, но звучит по-детски. «Я мечтаю отомстить чандрианам». Чересчур пафосно. «Хочу стать таким могущественным, чтобы никто и никогда больше не мог сделать мне больно». Нет, слишком пугающе…
Я поднял взгляд на ректора и осознал, что молчу уже довольно долго. Не в силах придумать ничего другого, я пожал плечами и сказал:
– Не знаю, сэр. Подозреваю, это одна из тех вещей, которые мне предстоит узнать.
Взгляд у ректора сделался довольно странный, однако он отмел это в сторону и спросил:
– Вы ничего не хотите добавить?
Этот вопрос он задавал и прочим экзаменуемым, однако ни один из них этой возможностью не воспользовался. Вопрос выглядел почти риторическим: ритуальная реплика перед тем, как магистры примутся обсуждать, какую плату назначить студенту.
– Да, спасибо, – сказал я, удивив ректора. – Помимо приема в университет, я хотел бы попросить о еще одном одолжении.
Я перевел дух, взял дыхание, дождался, пока их внимание сосредоточится на мне.
– Мне потребовалось почти три года, чтобы сюда попасть. Быть может, я выгляжу слишком юным, но я вполне достоин здесь учиться, не меньше, если не больше, чем какой-нибудь дворянский сынок, не способный даже на вкус отличить соль от цианида.
Я выдержал паузу.
– Однако на данный момент в кошельке у меня две йоты, и добыть еще денег мне абсолютно негде. Все, что можно было продать, я уже продал.
Если вы назначите мне плату больше, чем две йоты, я не смогу здесь учиться. Если вы назначите мне меньше – я буду заниматься каждый день, а каждую ночь буду делать все, что нужно, чтобы тут прожить. Я стану ночевать на улице или в хлеву, стану мыть посуду за кухонные объедки, стану просить подаяния, чтобы купить перьев. Я буду делать все, все что угодно!
Последние слова я произнес с жаром, почти выкрикнул.
– Но если вы примете меня бесплатно и дадите мне три таланта, чтобы я мог прожить и купить все, что нужно, чтобы учиться как следует, вы получите такого студента, подобного которому вы прежде никогда не видели!
На несколько секунд воцарилась тишина, прерванная громовым хохотом Килвина.
– Ха!!! – прогремел он. – Если бы хоть один студент из десяти обладал половиной его жара, мне бы пришлось преподавать кнутом и табуреткой вместо мела и грифельной доски!
Он с размаху хлопнул рукой по столу.
Все оживились и заговорили разом, всякий на свой лад. Ректор слегка махнул мне рукой, и я воспользовался случаем и сел на стул, стоявший на краю круга света.
Мне показалось, что обсуждение длилось довольно долго. Впрочем, мне бы даже две-три минуты показались вечностью сейчас, когда я сидел, а компания старцев решала мою судьбу. Кричать никто не кричал, но руками размахивали изрядно, в первую очередь магистр Хемме, который, судя по всему, невзлюбил меня не меньше, чем я его.
Если бы я хоть мог слышать, что они говорят, – еще бы куда ни шло, но даже я, со своим тонким слухом опытного шпиона, не мог разобрать, о чем идет речь.
Потом все вдруг умолкли, и ректор посмотрел в мою сторону и сделал знак подойти.
– Да будет записано, – официально произнес он, – что Квоут, сын…
Он сделал паузу и вопросительно посмотрел на меня.
– Арлидена! – подсказал я. Имя звучало странно спустя все эти годы. Магистр Лоррен обернулся в мою сторону и снова моргнул.
– …Сын Арлидена, принят в университет для продолжения образования сорок третьего средня. Он будет принят в число членов арканума, как только сумеет доказать, что овладел основными принципами симпатии. Официальным поручителем является некто Килвин, магистр артефактов. Плата за обучение назначена в размере минус трех талантов.
Огромный мрачный груз обрушился на меня. Три таланта для меня были все равно что все сокровища земные – у меня было ровно столько же шансов заработать их до начала четверти. Подрабатывая на кухне и бегая с поручениями, я смогу накопить такие деньги разве что за год, и то если повезет.
Я отчаянно надеялся, что, может быть, успею наворовать нужную сумму. Но я понимал, что это крайний выход, именно что от отчаяния. Людям, у которых водятся такие деньги, обычно хватает ума не носить их в кошельке, привешенном к поясу.
Я даже не заметил, что магистры уже встали из-за стола, пока один из них не подошел ко мне. Я поднял глаза и увидел, что в мою сторону направляется магистр архивов.
Лоррен был даже выше, чем я думал: больше шести с половиной футов. Длинное лицо и руки придавали ему такой вид, будто его вытянули в длину. Увидев, что я обратил на него внимание, он спросил:
– Вы говорили, что вашего отца звали Арлиденом?
Спросил он об этом очень спокойно, без тени сожаления или извинения в тоне. Я внезапно разозлился. Сначала лишил меня всякой надежды попасть в университет, а теперь подходит и спрашивает про моего покойного отца так невозмутимо, как будто здоровается!
– Да, – сухо ответил я.
– Арлиден-бард?
Отец всегда думал о себе как о странствующем актере. Он себя никогда не называл ни «бардом», ни «менестрелем». И то, что о нем говорят как о барде, рассердило меня еще сильнее – если это было возможно. Так что ответить я не соизволил – только кивнул, коротко и резко.
Если Лоррен и счел мой ответ неучтивым, он этого ничем не показал.
– Я хотел знать, в какой труппе он выступает.
Тут мое хрупкое терпение лопнуло.
– Ах, вы хотели знать?! – сказал я со всей едкостью, на какую был способен мой язык, отточенный в бродячей труппе. – Ну, хотите и дальше! Мне-то теперь никакие знания не светят. Думаю, что и вы способны пережить то, что вы чего-то не знаете. Вот когда я вернусь, заработав эти несчастные три таланта, попробуйте спросить у меня снова!
И свирепо зыркнул на него, как будто хотел испепелить его взглядом.
Лоррен, можно сказать, почти никак не отреагировал. Я только потом узнал, что дожидаться от магистра Лоррена какой-нибудь реакции – все равно что дожидаться, когда тебе подмигнет каменный столб.
Сперва он выглядел слегка озадаченным, потом чуточку растерянным, и, наконец, когда я уставился на него исподлобья, он чуть заметно улыбнулся и молча протянул мне лист бумаги.
Я развернул его и прочел:
«Квоут. Весенняя четверть. Плата за обучение: -3 тлн.». Минус три таланта! Ну да, конечно!
Я испытал неимоверный прилив облегчения. Оно сбило меня с ног, точно накатившая морская волна. Я сел на пол и разрыдался.
Глава 37
С сияющим взором
Лоррен вел меня через двор.
– Ну да, о том, собственно, в основном и шла речь, – объяснял он бесстрастным, как камень, тоном. – Вам же следовало назначить плату. Бесплатно никого не принимают.
Я успел взять себя в руки и извиниться за свое безобразное поведение. Лоррен спокойно кивнул и предложил проводить меня к казначею, чтобы избежать недоразумений с моей «платой за обучение».
– После того как было решено принять вас на предложенных вами условиях, – Лоррен сделал небольшую, но внушительную паузу, заставив меня предположить, что это было не так просто, как кажется, – возникла проблема с тем, что у нас еще не бывало подобных прецедентов. Денег поступающим студентам до сих пор ни разу не выдавали. – Он снова выдержал паузу. – Довольно необычная ситуация.
Лоррен привел меня в другое каменное здание, провел по коридору, спустился по лестнице.
– Добрый день, Рием.
Казначей был пожилой, раздражительный человек, сделавшийся еще раздражительней, как только он обнаружил, что это он должен выдать мне деньги, а не я ему. Я получил свои три таланта, и магистр Лоррен увел меня из здания.
Я вспомнил кое о чем и полез в карман, радуясь случаю сменить тему разговора.
– У меня тут расписка из «Рваного переплета».
Я протянул ему клочок бумаги, гадая, что подумает хозяин лавки, когда за книжкой, которую продал ему чумазый уличный мальчишка, явится университетский магистр архивов.
– Магистр Лоррен, я очень ценю, что вы взяли на себя это дело, и, надеюсь, вы не сочтете меня неблагодарным, если я попрошу еще об одной услуге…
Лоррен взглянул на расписку, сунул ее в карман и пристально посмотрел на меня… Хотя нет, не пристально. И не вопросительно. На его лице вообще не было выражения, никакого. Ни любопытства. Ни раздражения. Ничегошеньки. Если бы его взгляд не сфокусировался на мне, я бы мог подумать, что он забыл о моем существовании.