Имя ветра

Он вздохнул и встал.

– Долг зовет! – сказал он. – Ну, увидимся!

Я сунул йоту в карман, размышляя над тем, что сказал Деррик. По правде говоря, моя труппа в Шальде никогда не бывала, мы просто не заезжали так далеко на север. Обнаружить, что я знаю о мире далеко не так много, как думал, оказалось страшновато.

Я закинул за плечо котомку и в последний раз огляделся, думая, что, может, и лучше будет уйти, не попрощавшись. Денны было не видать. Это решило дело. Я повернулся, чтобы уйти…

И обнаружил, что она стоит позади меня. Денна улыбнулась немного неловко, сцепив руки за спиной. Она была прелестна, как цветок, и совершенно этого не сознавала. У меня перехватило дыхание, и я забыл обо всем: о себе, о своем раздражении, о своей обиде.

– Все-таки уходишь? – спросила она.

Я кивнул.

– А то поехал бы с нами в Анилен! – предложила она. – Там, говорят, улицы золотом вымощены! Поучил бы заодно Джосна играть на лютне, которую он с собой таскает. – Она улыбнулась. – Я у него спрашивала, Джосн говорит, он не против!

Я призадумался. На долю секунды я уже готов был отвергнуть весь свой план только ради того, чтобы чуть подольше побыть с нею. Однако секунда миновала, и я покачал головой.

– Да не смотри ты так! – с улыбкой поддразнила меня Денна. – Я там побуду некоторое время, если вдруг у тебя тут ничего не выйдет!..

И она сделала многозначительную паузу.

На самом деле, я не представлял, что я стану делать, если тут ничего не выйдет. Вся моя надежда была на университет. А потом, до Анилена же сотни миль. А у меня всего-то и было, что одежда на себе. И как я буду Денну разыскивать?

Видимо, эти мысли отразились у меня на лице. Денна лукаво улыбнулась:

– Ну ладно уж, так и быть, видно, придется мне тебя самой найти!

Мы, руэ, – вечные странники. Вся наша жизнь состоит из встреч и расставаний, с мимолетными, яркими отношениями в промежутке. И потому я знал правду. Я нутром чувствовал тяжкую, непреложную истину: я больше никогда ее не увижу.

Но прежде чем я успел что-нибудь сказать, Денна нервно оглянулась:

– Ну, я лучше пойду! Жди меня!

Снова сверкнула своей озорной улыбкой и пошла прочь.

– Я буду ждать, – сказал я ей вслед. – Увидимся, когда пути пересекутся!

Она оглянулась, замешкалась, потом махнула рукой и убежала в ранние вечерние сумерки.





Глава 36

Меньше талантов




Ночь я провел за пределами города Имре, на мягком ложе из вереска. На следующий день я проснулся поздно, умылся в ближайшем ручье и отправился на запад, в университет.

На ходу я высматривал на горизонте самое большое из университетских зданий. По описанию Бена я знал, как оно должно выглядеть: глухое, серое, квадратное, как кирпич. Больше четырех хлебных амбаров, поставленных друг на друга. Без окон, без архитектурных излишеств, всего одна массивная каменная дверь. Десять раз по десять тысяч книг. Архивы.

Я пришел в университет по многим причинам, но главной была эта. В архивах хранились ответы, а у меня было много, очень много вопросов. И прежде всего, я хотел знать правду о чандрианах и амир. Мне нужно было знать, много ли истины содержалось в истории Скарпи.

Там, где дорога пересекала реку Омети, был старый каменный мост. Такие мосты наверняка вам знакомы. Одно из тех древних монументальных архитектурных сооружений, что рассеяны по всему свету, такие старые и надежные, что они сделались деталью ландшафта, и ни единая душа не задумывается, кто и зачем их выстроил. Этот мост выглядел особенно впечатляюще: больше двухсот футов в длину, достаточно широкий, чтобы на нем могли разъехаться два фургона, он был переброшен через ущелье, которое Омети проточила в скале. И, оказавшись в верхней точке моста, я впервые в своей жизни увидел архивы: они вздымались на западе над вершинами деревьев, точно большущий серовик.

Университет находился в центре небольшого города. Хотя, по правде сказать, городом я бы это не назвал. В нем не было ничего общего с Тарбеаном: ни извилистых проулков, ни вони отбросов. Это было ближе к поселку: широкие улицы, чистый воздух. Домики и лавки были окружены садами и лужайками.

Однако, поскольку городок этот возник, чтобы обслуживать специфические нужды университета, внимательный наблюдатель мог обнаружить кое-какие особенности в предоставляемых в городке услугах. К примеру, тут было две стеклодувных мастерских, три полноценных аптеки, две переплетных мастерских, четыре книжных лавки, два борделя и неимоверное количество кабаков. На дверях одного из кабаков красовалась большая деревянная табличка с надписью: «Симпатия воспрещена!» Интересно, что могут подумать о таком объявлении посетители, не знакомые с магией?

В сам университет входило примерно пятнадцать зданий, не имеющих почти ничего общего друг с другом. «Конюшни» состояли из круглого центра, от которого во все стороны расходились восемь крыльев, так что все в целом напоминало розу ветров. «Пустоты» было простое прямоугольное здание, с витражами с классическим изображением Теккама: босой, у входа в свою пещеру, беседующий со студентами. Больше всего бросалось в глаза главное здание: оно занимало собой более полгектара земли и выглядело так, будто под одну крышу подвели множество разномастных зданий поменьше.

По мере того как я приближался к архивам, их серая громада без окон все сильнее напоминала мне гигантский камень-серовик. Просто не верилось, что после стольких лет ожидания я наконец-то здесь! Я обошел их вокруг и наконец нашел вход: массивные, двустворчатые каменные двери, стоявшие нараспашку. И над ними была глубоко врезана в камень надпись: «Ворфелан рината морие». Язык этот был мне незнаком. Не сиарский… Может быть, илльский или темийский… Еще один вопрос, на который надо было найти ответ.

За каменными дверями был небольшой вестибюль, заканчивавшийся другими дверями, уже деревянными. Я отворил их – в лицо мне хлынул прохладный сухой воздух. Стены из голого серого камня, освещенные отчетливым, ровным светом симпатических ламп. Там стоял большой деревянный стол, на столе лежали раскрытыми несколько больших книг, наподобие конторских.

За столом сидел молодой человек. Он выглядел чистокровным сильдийцем: краснощекий, черноволосый и черноглазый.

– Чем могу служить? – спросил он с характерным резким сиарским выговором.

– Я пришел сюда, чтобы попасть в архивы… – невпопад ответил я. В животе у меня порхали бабочки. Ладони вспотели.


Он смерил меня взглядом, явно прикидывая, сколько мне лет:

– Вы студент?

– Скоро буду, – ответил я. – Я еще не прошел вступительные экзамены.

– Тогда вам сначала туда, – серьезно ответил он. – Я не могу сюда пускать никого, кроме тех, кто занесен в книгу.

И он указал на лежащие перед ним конторские книги.

Бабочки притихли. Я даже не дал себе труда скрыть свое разочарование.

– А мне точно нельзя даже внутрь заглянуть? Хотя бы на минуточку? Я так долго сюда шел…

Я уставился на две двустворчатые двери на другом конце комнаты. Над одной было написано «Читальня», над другой – «Хранение». Позади стола была еще дверь, поменьше, с табличкой «Только для скрибов».

Лицо у него слегка смягчилось:

– Нет, нельзя. Неприятности будут. – Он смерил меня взглядом. – А вы действительно собираетесь экзамены сдавать?

Его недоверчивость была заметна даже сквозь густой акцент.

Я кивнул.

– Просто сначала зашел сюда, – сказал я, окидывая взглядом пустую комнату, жадно глядя на закрытые двери, пытаясь придумать, как бы уговорить его пустить меня внутрь.

Но прежде чем я успел что-нибудь придумать, он сказал:

– Если вы действительно туда идете, вам стоит поторопиться. Сегодня же последний день. Иногда они заканчивают уже в полдень.

Сердце у меня отчаянно заколотилось. Я-то думал, что экзамены продолжаются весь день!

– А где это?

– В «Пустотах», – он указал в сторону наружной двери. – Прямо, потом налево. Короткий дом с… с цветными окнами. Два больших… дерева у входа. – Он задумался. – Клен? Это дерево так называется?

Я кивнул и выскочил за дверь. Вскоре я уже несся по улице.



Два часа спустя я, борясь с подступающей к горлу тошнотой, поднимался на сцену безлюдного театра в «Пустотах». В зале было темно, и только широкий круг света озарял стол, за которым сидели магистры. Я подошел и остановился в ожидании на краю этого круга. Мало-помалу девять магистров прекратили беседовать между собой, обернулись и устремили взгляд на меня.

Стол, за которым они сидели, был огромный, в форме полумесяца. Он стоял на возвышении, так что они, даже сидя, смотрели на меня сверху вниз. Все это были серьезные люди разного возраста – от зрелых мужей до стариков.

После длительного молчания человек, сидевший в центре, наконец сделал мне знак подойти. Видимо, то был ректор.

– Подите сюда, чтобы нам было вас видно. Вот так. Здравствуйте. Ну-с, юноша, и как ваше имя?

– Квоут, сэр.

– И зачем вы сюда явились?

Я посмотрел ему в глаза:

– Я хочу учиться в университете. Я хочу стать арканистом.

Я обвел их взглядом. Кое-кто посмеивался. Но, похоже, никто не был особенно удивлен.

– Вы отдаете себе отчет, – спросил ректор, – что университет предназначен для того, чтобы продолжать образование, а не для того, чтобы его начинать?

– Да, господин ректор. Я это знаю.

– Хорошо, – сказал он. – Разрешите взглянуть на ваше рекомендательное письмо?

Я ответил не колеблясь:

– Увы, сэр, у меня его нет. А это действительно необходимо?

– Ну, обычно у студента имеется какой-нибудь поручитель, – пояснил ректор. – Желательно, чтобы это был арканист. В таком письме говорится о том, что вам уже известно. О ваших сильных и слабых сторонах.

– Сэр, арканиста, у которого я обучался, звали Абенти. Однако рекомендательного письма он мне не дал. Можно, я вам все сам расскажу?

Ректор сурово покачал головой: