Имя ветра
Часть 18 из 154 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Я показал ему язык.
– А ты не пытайся меня подтолкнуть к неверному выводу! Это ложный довод, ты ж меня сам этому учил.
Он ухмыльнулся:
– Молодец! Ну а справедливо ли будет сказать, что ты веришь, что он упадет?
– В целом справедливо.
– Так вот, я хочу, чтобы ты поверил, что, когда я его отпущу, он взлетит.
Он улыбался все шире.
Я напрягся. Это было похоже на ментальную гимнастику. Некоторое время спустя я кивнул:
– Поверил.
– Хорошо поверил?
– Ну… не очень, – сознался я.
– А мне надо, чтобы ты поверил, что этот камень улетит. Поверь в это такой верой, которая способна двигать горами и сотрясать деревья!
Он помолчал и, похоже, выбрал другой подход.
– Ты в Бога веришь?
– В Тейлу-то? Ну, вроде да…
– Этого недостаточно. А в родителей своих ты веришь?
Я слегка улыбнулся:
– Иногда. Прямо сейчас-то я их не вижу!
Он фыркнул и снял с крюка хлыст, которым обычно погонял Альфу и Бету, когда те начинали лениться:
– Ну, э-лир, а в эту-то штуку ты веришь?
Он называл меня «э-лиром», только когда считал, что я нарочно упрямствую. Он сунул хлыст мне под нос.
В глазах у него вспыхнул нехороший огонек. Я решил не искушать судьбу.
– Верю!
– Хорошо!
Он звонко щелкнул хлыстом по борту фургона. Альфа развернула одно ухо на звук: явно не могла понять, ей это адресовано или нет.
– Вот такая-то вера мне и нужна. Это называется «алар» – вера, какой ты веришь в бич. Так вот, когда я отпущу этот камень, он возьмет и улетит прочь, как птичка.
Он помахал хлыстом у меня перед носом:
– И смотри мне, никакой дурацкой философии, а не то пожалеешь, что ввязался в эти игры!
Я кивнул. Я опустошил свой разум с помощью одного из приемов, которым уже успел научиться, и сосредоточился на том, чтобы поверить. Я так старался, что весь вспотел.
Минут, наверное, через десять я снова кивнул.
Он отпустил камень. Камень упал.
У меня начинала болеть голова.
Он подобрал камень.
– Ты веришь, что он взлетел?
– Нет! – буркнул я, потирая виски.
– Правильно. Он не взлетел. Никогда не пытайся себя одурачить, заставляя видеть то, чего не существует. Грань тут чрезвычайно тонкая, однако симпатия – искусство не для слабых духом.
Он снова поднял камень.
– Веришь, что он взлетит?
– Так не взлетел же!
– Не важно. Попробуй еще раз.
Он потряс камнем:
– Алар есть краеугольный камень симпатии. Если ты собираешься навязывать миру свою волю, ты обязан контролировать то, во что ты веришь!
Я пробовал еще и еще. Это было самое трудное, что я когда-либо делал. У меня ушел на это почти целый день.
И вот наконец Бен смог уронить камень, а я сумел сохранить твердую веру в то, что камень не упадет, невзирая на то что все свидетельствовало об обратном.
Я услышал глухой стук камня и посмотрел на Бена.
– Получилось! – невозмутимо сообщил я, изрядно довольный собой.
Он взглянул на меня краем глаза, как будто не вполне мне поверил, но признаваться в этом не хотел. Рассеянно потыкал в камень ногтем, потом пожал плечами и поднял его снова.
– А теперь мне нужно, чтобы ты поверил, что камень упадет и не упадет, когда я его отпущу!
Он ухмыльнулся.
В тот вечер спать я лег поздно. У меня шла носом кровь, и я самодовольно улыбался. Я свободно верил в две противоположные вещи одновременно и позволил их диссонансу убаюкать меня.
Быть способным думать две несопоставимых мысли одновременно, помимо того, что было на удивление продуктивно, оказалось похожим на то, чтобы петь в одиночку на два голоса. Это сделалось моей излюбленной забавой. Через пару дней практики я научился петь трио. Вскоре я овладел ментальным эквивалентом карточных фокусов и жонглирования ножами.
Было и много иных уроков, хотя не настолько основополагающих, как обучение алару. Бен научил меня «каменному сердцу» – ментальному упражнению, которое позволяет отвлечься от своих эмоций и предрассудков и свободно размышлять обо всем, о чем пожелаешь. Бен сказал, что человек, по-настоящему овладевший «каменным сердцем», способен не пролить ни слезинки на похоронах родной сестры.
Еще он научил меня игре, которая называется «поиски камня». Смысл игры в том, чтобы одна часть твоего разума спрятала воображаемый камень в воображаемой комнате. А потом надо заставить вторую, отдельную часть своего разума этот камень искать.
С практической точки зрения эта игра учит ценному контролю над своим разумом. Если ты способен играть в поиски камня по-настоящему, значит, у тебя стальной алар, как раз такой, какой необходим для симпатии.
Однако, хотя быть способным думать о двух вещах одновременно действительно ужасно удобно, процесс обучения этому выглядит как минимум обескураживающе, а временами и довольно жутко.
Помнится, как-то раз я искал камень почти час, прежде чем снизошел до того, чтобы спросить у второй половины себя, куда же я его спрятал, и только тогда узнал, что никакого камня вовсе не было. Я просто решил проверить, долго ли я буду искать, прежде чем сдамся. Случалось ли вам злиться на себя и смеяться над собой одновременно? Интересное ощущение – чтобы не сказать больше.
В другой раз я попросил подсказки – и дело кончилось тем, что я сам принялся издеваться над собой. Неудивительно, что большинство арканистов несколько эксцентричные, а то и совсем чокнутые. Как и говорил Бен, симпатия – это не для слабых духом.
Глава 11
Связывание железа
Я сидел в задней части фургона Абенти. Для меня это было замечательное место, населенное сотней пузырьков и свертков, насыщенное тысячей запахов. Обычно для моего юного ума это место было занятнее, чем тележка лудильщика – но не сегодня.
Прошлой ночью лил сильный дождь, и дорогу совсем развезло. Поскольку торопиться труппе было особенно некуда, мы решили переждать пару деньков, пока дороги не подсохнут. Дело это вполне обычное, и произошло это как раз в самый подходящий момент, когда Бен решил сделать новый шаг в моем образовании. Поэтому я сидел за деревянным письменным столом в глубине Бенова фургона и злился оттого, что впустую теряю время, выслушивая рассуждения о том, что я уже и так знаю.
Очевидно, мои мысли отражались у меня на лице, потому что Абенти вздохнул и сел рядом со мной.
– Не совсем то, чего ты ждал, а?
Я слегка расслабился, зная, что этот тон сулит мне временное избавление от нудных лекций. Он взял пригоршню железных драбов, что лежали на столе, и принялся задумчиво ими побрякивать.
Потом посмотрел на меня:
– Скажи, жонглировать ты научился сразу? Пятью мячами одновременно? И ножами тоже?
Я вспомнил и слегка покраснел. Поначалу Трип не позволил мне взять даже три мяча. Заставил жонглировать сперва двумя. И даже их я пару раз уронил. Я так и сказал Бену.
– Во-от! – сказал Бен. – Освой сперва этот трюк, а тогда уже можешь учиться следующему.
Я думал, что он встанет и продолжит урок, но он остался сидеть.
Вместо этого он протянул мне пригоршню железных драбов:
– Что ты о них знаешь? – Он позвенел монетками в горсти.
– А ты не пытайся меня подтолкнуть к неверному выводу! Это ложный довод, ты ж меня сам этому учил.
Он ухмыльнулся:
– Молодец! Ну а справедливо ли будет сказать, что ты веришь, что он упадет?
– В целом справедливо.
– Так вот, я хочу, чтобы ты поверил, что, когда я его отпущу, он взлетит.
Он улыбался все шире.
Я напрягся. Это было похоже на ментальную гимнастику. Некоторое время спустя я кивнул:
– Поверил.
– Хорошо поверил?
– Ну… не очень, – сознался я.
– А мне надо, чтобы ты поверил, что этот камень улетит. Поверь в это такой верой, которая способна двигать горами и сотрясать деревья!
Он помолчал и, похоже, выбрал другой подход.
– Ты в Бога веришь?
– В Тейлу-то? Ну, вроде да…
– Этого недостаточно. А в родителей своих ты веришь?
Я слегка улыбнулся:
– Иногда. Прямо сейчас-то я их не вижу!
Он фыркнул и снял с крюка хлыст, которым обычно погонял Альфу и Бету, когда те начинали лениться:
– Ну, э-лир, а в эту-то штуку ты веришь?
Он называл меня «э-лиром», только когда считал, что я нарочно упрямствую. Он сунул хлыст мне под нос.
В глазах у него вспыхнул нехороший огонек. Я решил не искушать судьбу.
– Верю!
– Хорошо!
Он звонко щелкнул хлыстом по борту фургона. Альфа развернула одно ухо на звук: явно не могла понять, ей это адресовано или нет.
– Вот такая-то вера мне и нужна. Это называется «алар» – вера, какой ты веришь в бич. Так вот, когда я отпущу этот камень, он возьмет и улетит прочь, как птичка.
Он помахал хлыстом у меня перед носом:
– И смотри мне, никакой дурацкой философии, а не то пожалеешь, что ввязался в эти игры!
Я кивнул. Я опустошил свой разум с помощью одного из приемов, которым уже успел научиться, и сосредоточился на том, чтобы поверить. Я так старался, что весь вспотел.
Минут, наверное, через десять я снова кивнул.
Он отпустил камень. Камень упал.
У меня начинала болеть голова.
Он подобрал камень.
– Ты веришь, что он взлетел?
– Нет! – буркнул я, потирая виски.
– Правильно. Он не взлетел. Никогда не пытайся себя одурачить, заставляя видеть то, чего не существует. Грань тут чрезвычайно тонкая, однако симпатия – искусство не для слабых духом.
Он снова поднял камень.
– Веришь, что он взлетит?
– Так не взлетел же!
– Не важно. Попробуй еще раз.
Он потряс камнем:
– Алар есть краеугольный камень симпатии. Если ты собираешься навязывать миру свою волю, ты обязан контролировать то, во что ты веришь!
Я пробовал еще и еще. Это было самое трудное, что я когда-либо делал. У меня ушел на это почти целый день.
И вот наконец Бен смог уронить камень, а я сумел сохранить твердую веру в то, что камень не упадет, невзирая на то что все свидетельствовало об обратном.
Я услышал глухой стук камня и посмотрел на Бена.
– Получилось! – невозмутимо сообщил я, изрядно довольный собой.
Он взглянул на меня краем глаза, как будто не вполне мне поверил, но признаваться в этом не хотел. Рассеянно потыкал в камень ногтем, потом пожал плечами и поднял его снова.
– А теперь мне нужно, чтобы ты поверил, что камень упадет и не упадет, когда я его отпущу!
Он ухмыльнулся.
В тот вечер спать я лег поздно. У меня шла носом кровь, и я самодовольно улыбался. Я свободно верил в две противоположные вещи одновременно и позволил их диссонансу убаюкать меня.
Быть способным думать две несопоставимых мысли одновременно, помимо того, что было на удивление продуктивно, оказалось похожим на то, чтобы петь в одиночку на два голоса. Это сделалось моей излюбленной забавой. Через пару дней практики я научился петь трио. Вскоре я овладел ментальным эквивалентом карточных фокусов и жонглирования ножами.
Было и много иных уроков, хотя не настолько основополагающих, как обучение алару. Бен научил меня «каменному сердцу» – ментальному упражнению, которое позволяет отвлечься от своих эмоций и предрассудков и свободно размышлять обо всем, о чем пожелаешь. Бен сказал, что человек, по-настоящему овладевший «каменным сердцем», способен не пролить ни слезинки на похоронах родной сестры.
Еще он научил меня игре, которая называется «поиски камня». Смысл игры в том, чтобы одна часть твоего разума спрятала воображаемый камень в воображаемой комнате. А потом надо заставить вторую, отдельную часть своего разума этот камень искать.
С практической точки зрения эта игра учит ценному контролю над своим разумом. Если ты способен играть в поиски камня по-настоящему, значит, у тебя стальной алар, как раз такой, какой необходим для симпатии.
Однако, хотя быть способным думать о двух вещах одновременно действительно ужасно удобно, процесс обучения этому выглядит как минимум обескураживающе, а временами и довольно жутко.
Помнится, как-то раз я искал камень почти час, прежде чем снизошел до того, чтобы спросить у второй половины себя, куда же я его спрятал, и только тогда узнал, что никакого камня вовсе не было. Я просто решил проверить, долго ли я буду искать, прежде чем сдамся. Случалось ли вам злиться на себя и смеяться над собой одновременно? Интересное ощущение – чтобы не сказать больше.
В другой раз я попросил подсказки – и дело кончилось тем, что я сам принялся издеваться над собой. Неудивительно, что большинство арканистов несколько эксцентричные, а то и совсем чокнутые. Как и говорил Бен, симпатия – это не для слабых духом.
Глава 11
Связывание железа
Я сидел в задней части фургона Абенти. Для меня это было замечательное место, населенное сотней пузырьков и свертков, насыщенное тысячей запахов. Обычно для моего юного ума это место было занятнее, чем тележка лудильщика – но не сегодня.
Прошлой ночью лил сильный дождь, и дорогу совсем развезло. Поскольку торопиться труппе было особенно некуда, мы решили переждать пару деньков, пока дороги не подсохнут. Дело это вполне обычное, и произошло это как раз в самый подходящий момент, когда Бен решил сделать новый шаг в моем образовании. Поэтому я сидел за деревянным письменным столом в глубине Бенова фургона и злился оттого, что впустую теряю время, выслушивая рассуждения о том, что я уже и так знаю.
Очевидно, мои мысли отражались у меня на лице, потому что Абенти вздохнул и сел рядом со мной.
– Не совсем то, чего ты ждал, а?
Я слегка расслабился, зная, что этот тон сулит мне временное избавление от нудных лекций. Он взял пригоршню железных драбов, что лежали на столе, и принялся задумчиво ими побрякивать.
Потом посмотрел на меня:
– Скажи, жонглировать ты научился сразу? Пятью мячами одновременно? И ножами тоже?
Я вспомнил и слегка покраснел. Поначалу Трип не позволил мне взять даже три мяча. Заставил жонглировать сперва двумя. И даже их я пару раз уронил. Я так и сказал Бену.
– Во-от! – сказал Бен. – Освой сперва этот трюк, а тогда уже можешь учиться следующему.
Я думал, что он встанет и продолжит урок, но он остался сидеть.
Вместо этого он протянул мне пригоршню железных драбов:
– Что ты о них знаешь? – Он позвенел монетками в горсти.