Именинница

И она стала входом в подвал и бомбоубежище, когда Хюго, перегнувшись через край, убрал гипсокартон.

В прихожей что-то загрохотало.

Еще один, больший кусок отлетел от двери.

Еще немного — и черные маски проникнут в квар- тиру.

— Я прыгну, мама, здесь невысоко. Ты подашь мне Расмуса, а потом…

— Прыгай, Хюго, прыгай.

Мама выглядела огорченной, когда говорила это, но уже не сомневалась.

Хюго полез в дыру. Ухватился за деревянные планки — основу крыши подвала. Повис и, насколько это получилось, выпрямил руки. Разжал пальцы — приземление получилось идеальным. Хюго посмотрел вверх на Расмуса, который был младше, меньше, но плотнее. Полноватый Расмус приземлился ничуть не хуже, Хюго почти не пришлось его поддерживать.

— Слушай, мама. Здесь есть железная стремянка. Я подтащу ее, влезу и приму Луизу. Наклонись сюда, мама. Давай…

Ее маленький мальчик. Такой взрослый, умный.

Зофия склонилась над дырой в полу, опустила в нее Луизу. Вытянулась каждой жилкой и, когда Хюго дотянулся до ноги девочки, разжала пальцы.

Луиза, похоже, так и не поняла, что ее передали с рук на руки. Хюго балансировал на стремянке, ни на секунду не теряя контроля над младшей сестрой.

— Теперь ты, мама.

Но в тот момент раздался грохот, как от выстрела, и дверь в прихожей упала. Зофия только и успела вернуть на место кусок картона, закрыть гардероб и обернуться. Они стояли перед ней.



— Мы слышали детские голоса.

Они отрезали ей путь, встали между неприбранной кроватью и закрытым гардеробом. Оба были крупнее Пита, напористые и в то же время сдержанные, с пистолетами неизвестной ей марки. Черные маски делали их глаза холодными и пронзительными, как у лесных хищ- ников.

— Голоса мальчиков. Ваших мальчиков.

Этот момент Зофия часто себе представляла. И не потому, что хотела испытать боль или отчаяние — и то и другое не раз выпадало на долю ее мужа. Похоже, тем самым она себя готовила. Как будто с самого начала знала, что жизнь, которую она себе выбрала, в конечном итоге приведет ее в эту точку.

— Когда-то давно я был знаком с твоим мужем и случайно узнал, что у вас даже не один, а два сына. Я имею в виду тех, которые только что говорили.

Но теперь, когда все наконец случилось и ее фантазии стали реальностью, Зофия совсем не чувствовала того, что ожидала. Ее даже не трясло. Дыхание не участилось. Похоже, она совсем их не боялась.

— Молчишь? Это не проблема. Мы найдем детей, вытащим из-под кровати, заглянем за полки. А потом сделаем, что должны. Только вот за лишние усилия придется заплатить.

Потому что страх всегда связан с блужданиями, сомнениями. А она не сомневалась. Зофия знала, что ей делать, и уже делала это. Спасать детей была ее единственная задача. Каждой мыслью, каждой напряженной мышцей обнимала она Хюго, Расмуса, Луизу. Поэтому и не рухнула на пол, не имея сил устоять на ногах, не закричала, когда что-то давящее в груди искало выхода наружу. Не плакала и не умоляла, не желая уступать дьяволам в масках ничего из того, что принадлежало только ей.

И пока она держалась за все это, никакого страха не было и не могло быть.

— Только на этот раз дело не только в усилиях, фру Хоффман. Здесь личное, у меня ведь тоже был сын, который умер, так и не простившись со мной. И это заслуга вашего мужа.

Тот, который говорил, стоял перед Зофией с пистолетом наготове и не спускал с нее глаз хищника. Остальные рыскали из комнаты в комнату. Открывали шкафы, переворачивали мебель. Зофию попросили посторониться, надо было открыть гардероб. Она не двинулась с места.

Тогда тот, который говорил, ударил Зофию пистолетом. Металл оставил след на ее лбу. Как ни крепись, устоять на ногах было невозможно. И Зофия упала навзничь, освободив проход мужчинам в масках. Они открыли гардероб — пусто.

— Я знаю, что твои мальчики здесь.

Голос звучал сдержанно, но это было лживое спокойствие.

— Так где ты их прячешь?

Струйка крови на щеке изменила направление, когда Зофия тряхнула головой, и разделались на три ручейка, которые потекли на шею и грудь. Несколько капель упало на пол.

— У тебя последняя попытка, потом я стреляю.

Мужчина снял пистолет с предохранителя, сверкнул глазами из-под маски.

Он еще не понял, что Зофия давно все решила. И что она не станет закрывать глаза, когда он спустит курок.



Луиза спала на руках у Расмуса. Мерно дышала.

Расмус хотел похвалиться, что сумел ее успокоить. Ведь старший брат так часто не замечал хорошего. Но Хюго все еще стоял на верху стремянки, чтобы лучше слышать, что говорят по ту сторону потолка.


Там, похоже, никто не кричал и не ругался. Не повышал голоса, не угрожал. Но то, что они говорили, звучало страшно.

Ваши мальчики.

Твои мальчики.

Хюго хорошо представлял себе маму. Это лицо, при виде которого можно сойти с ума — как будто она на что-то решилась.

Где ты их прячешь?

Теперь в голосе мужчины звучала злоба. Трудно было определить, что произошло потом. Как будто сильный удар, и сломалась кость. И что-то с глухим стуком упало на пол. Хюго не видел, но точно знал, что, и ему стало страшно.

У тебя последняя попытка, потом я стреляю.

Этот странный, низкий голос. Хюго сразу почувствовал боль в животе и груди.

Он уже понял, что это серьезно, по-настоящему. Они не просто угрожают маме, они ее убьют. И он закричал в крышу, в то самое место, где была дыра:

— Мы здесь, внизу!

Так громко, как только смог.

— Не убивайте нашу маму!

Сразу все стихло. Они его услышали и не стали ее убивать.

Но потом тишину разорвал первый выстрел. На втором Хюго потерял равновесие и упал со стремянки. Закричал, и его поддержала Луиза, которая только сейчас проснулась.



Зофия сдержала данное себе слово. Она защитила детей. И не стала закрывать глаза, когда прогремел выстрел. В этот момент ей почудился голос Хюго. Как будто он кричал, чтобы дать знать, где они прячутся.

Или это смерть так подшутила над ней?

Зофия не сразу поняла, что стрелял не мужчина с глазами лесного хищника. Потому что сразу после выстрела он упал. А следом за ним и другой мужчина в маске, который рухнул прямо на своего товарища.

Это не с Зофией, а с ними шутила смерть.

Кровь все еще текла из рассеченного лба, когда Зофия попыталась приподнять верхнюю часть корпуса. Она была не единственным живым человеком в этой комнате. Кто-то склонился над ней, дышал в лицо.

Женщина. Молодая. С пистолетом, который держала так уверенно, будто пользовалась им с детства. Такие пистолеты носят шведские полицейские.

— Где ваши дети?

Голос женщины звучал так же уверенно и при этом был теплый, участливый. Как будто не она только что застрелила двух человек.

— В гардеробе. Вы из полиции?

Молодая женщина заглянула в гардероб. Потом посмотрела на Зофию и снова в гардероб.

— Да, я из полиции. Но здесь… понятное дело, вы в шоке… В общем, в гардеробе никого нет. Но я слышала, как где-то плакал маленький ребенок. Постарайтесь вспомнить, где вы видели их в последний раз?

— Поднимите дно в гардеробе. Они внизу, в подвале.

Молодая женщина опустилась на колени и принялась ощупывать дно. А Зофия сидела на полу спальни, не в силах встать на ноги.

— Как вас зовут?

— Поднять дно, вы сказали?

— С кем вы работаете?

Женщина повернулась, наполовину сунув голову в гардероб, и Зофия разглядела, что она красива — мягкие черты лица, блестящие темные волосы, умные глаза. И при этом так молода.

— Простите, я только хотела убедиться, что у ваших детей все хорошо. Меня зовут Амелия, и я прохожу стажировку в группе Эверта Гренса. Мой непосредственный руководитель Марианна Хермансон. А теперь скажите, это дно должно подниматься, да? Вы в этом уверены?

— Я только что видела это собственными глазами. Мой сын поднял его за что-то, что было справа.

Стажер Амелия переместилась в правый угол и там нашла, что искала. Потянула за рукоятку и заглянула в подвал, на дне которого увидела всех троих.

— Эй… У нас все хорошо, опасности больше нет. Я полицейский и помогаю вашей маме. Скажите, как к вам можно попасть? Есть другие способы, кроме этого лаза?

Ей ответил мальчик лет девяти-десяти:

— Меня зовут Хюго. Нужно выйти на лестницу и спуститься в подвал. Потом до самого конца, где будет металлическая дверь с двумя колесами. Их нужно повернуть. Здесь я, мой младший брат Расмус и сестра Луиза. И еще я хотел спросить… как чувствует себя наша мама?