Именинница

— Да?

— Вы вызывали машину, комиссар. Взлом квартиры. Хермансон сказала, что это срочно.

Эверт Гренс приоткрыл дверь чуть шире.

— Вызывал, но, видите ли… произошло недоразумение.

Брюнет был чуть выше блондина. Это он разговаривал с комиссаром.

— Недоразумение? Но Хермансон говорила, что вы собираетесь применить табельное оружие.

— Мы с ней не расслышали друг друга.

Парни смотрели на Гренса. Хермансон была не из тех, кто может не расслышать. И они, похоже, знали ее достаточно хорошо, чтобы понимать это.

— Все-таки позвольте войти.

Первым желанием было отправить их восвояси, но это была плохая идея. Парни всего лишь делали свою работу. Согласно должностной инструкции, они были обязаны войти в квартиру и убедиться, что все в порядке. Что, если комиссар отвечает им со слов злоумышленника, который стоит за его спиной с пистолетом в руке?

— Я… видите ли, я принял за взломщика своего старого друга, который пришел меня навестить. Сейчас мы сидим на кухне и пьем кофе. Хотите?

Комиссар сделал приглашающий жест и шагнул в сторону. Один из молодых людей последовал за хозяином на кухню, другой пошел осматривать комнаты.

— Вот он, пожалуйста, — Гренс показал на Хоффмана. — Мой друг, которого я принял за взломщика.

Полицейский стоял на пороге кухни, там же, где и сам Гренс полчаса назад. Отсюда все помещение обозревалось как на ладони. Молодой человек увидел пожилого мужчину с отечным лицом и седыми усами, фарфоровые чашки на столе и включенную кофемашину.

Ручные гранаты, равно как и протезы пальцев, уже исчезли. Одну руку Хоффман держал под столом.

— Харальдсон, — представился Хоффман. — Это я тут немного припугнул комиссара.

— Харальдсон?

— Петер Харальдсон, его старый друг.

Юный полицейский задумался, как будто хотел спросить что-то еще.

— Хотите кофе? Только вскипел.

Гренс кивнул на кофемашину.

— Нет, спасибо. Подожду, пока коллега управится.

Пару минут спустя коллега подтвердил, что все в порядке, и полицейские по обе стороны от Гренса направились к входной двери.

— Сожалею, парни, сегодня явно не мой вечер, — извинялся комиссар, — но вы хорошо сделали свою работу. Я хочу, чтобы об этом знали не только вы, но и ваше непосредственное начальство, и обещаю об этом позаботиться.

Кофе оказался не менее крепкий, чем в прошлый раз. Пит Хоффман глотнул, ожидая, что вот-вот кольнет в груди, мысли придут в порядок и в голове прояснится.

— А это я обнаружил среди корреспонденции в офисе на Васагатан в тот момент, который изменил все.

То есть гранатами они не ограничились. Ночной гость Эверта Гренса бросил на стол кипу бумаг.

— Вот здесь все это лежало.

За бумагами последовал пакет на мягкой подкладке, который Хоффман положил поверх кипы.



Питу Кослов-Хоффману



— Тот же машинный шрифт, что и на том конверте, и ни обратного адреса, ни отправителя. Тебе знакомы эти бумаги, — продолжал Пит. — Копии рапортов, журнальных записей… Оригиналы существуют в единственном экземпляре и хранятся в сейфах в полицейском отделении. Все это писал Эрик Вильсон, когда я был агентом полиции в мафиозных группировках, а он моим куратором.

Инспектор пролистал бумаги. Здесь был даже листок из белого конверта с сургучной печатью. Сначала страницы, разоблачающие кодовое имя агента — Паула, потом его настоящее имя — Пит Хоффман. Гренс поднял глаза на гостя, лицо которого при виде бумаг сразу преобразилось.

Ужас — комиссар узнал это выражение глаз.

Некто добрался до того единственного, что защищает в остальном уязвимого агента, — его анонимности.

И эта информация явно попала не в те руки.


Ядро мафиозной организации — ее святая святых и сокровенная тайна. Это то, о чем не говорят — таково их главное правило. Что, если гангстеры, в особенности те из них, к кому внедрялся Пит в качестве агента полиции, узнают, кто он есть на самом деле.

Что тогда?

Он — покойник.

Зофия, Хюго, Расмус, Луиза — тоже.

— Понимаю, в какой ты ситуации, — сказал Гренс. — И все-таки не могу взять в толк, чего они от тебя хотят. Что такого ты, по их мнению, должен для них сделать, чего не хочешь делать, потому что предпочел замаскироваться и увезти семью в безопасное место. Что это такое может быть — даже не догадываюсь.

— Вот здесь, Гренс. Послушай.

Пит Хоффман вытащил из кармана мобильник, нажал кнопку и поднес к уху Эвента Гренса, чтобы тот мог лучше слышать.

— …ты должен развязать войну… С оружием, которое называется FN BRG-15.

— Я записал одну из наших бесед на телефон. Измененный голос может принадлежать кому угодно. Щелчки — в тех местах, где я вырезал ненужное.

Гренс прислушался. Они использовали исказитель голоса, иначе невозможно добиться такого механического звучания.

— Ты должен развязать небольшую гангстерскую войну и сделаешь это с помощью FN BRG-15… Сам решай, с какой группировки лучше начать… сам их выберешь, а потом позаботишься о рекламе оружия… намекнешь, что никто не застрахован…

— Теперь понял, Гренс? Им нужно создать спрос на новое оружие в криминальном мире. Быть вооруженными хуже, чем остальные, — их главный страх, особенно в преддверии гангстерской войны. Я нужен им как человек, не принадлежащий их миру, нейтральная сторона, так сказать. Те, с кем мы имеем дело, торгуют оружием в международном масштабе и хотят утвердиться на шведском рынке. Для начала продать небольшую партию суперсовременных автоматов, которых не существует, но которые, тем не менее, уже здесь. Ну а потом, если дело выгорит, в ход пойдет и остальная часть арсе- нала.

— Которых не существует, но которые, тем не менее, уже здесь… — повторил Гренс. — Что это значит?

— Один экземпляр лежит в багажнике моей машины, припаркованной в квартале отсюда.

Эверт Гренс вытащил еще пару бумаг из кипы на столе — наугад.

— Торговцы оружием, которые знают, кем ты был и на что ты способен… И вдобавок имеют своего человека в полиции.

— Руку, которая может далеко дотянуться, Гренс.

Комиссар поднялся, и на этот раз не потому, что хотел воды или кофе. Его охватило беспокойство. Как и всегда, когда возникала необходимость что-то обдумать.

Итак, купленный полицейский. Который проник в сейф в отделе криминальных расследований, откуда вытащил бумаги, свидетельствующие об осведомительской работе Пита Хоффмана. Но кто в таком случае выкрал документы Заны Лилай из архива, тоже купленный полицейский?

Два коррумпированных коллеги зараз, не слишком ли много, или это один и тот же?

Гренс мерил шагами прихожую — вдоль, поперек и по диагонали. Ничего не помогало. Он прошел спальню, кабинет и библиотеку. Вернулся. Вышел на балкон, где только и удалось немного расслабиться. Комиссара захватил вид ночного Стокгольма, суетливого даже в это время суток.

Дейян Пейович и Бранко Стоянович. Оба убиты в нескольких километрах друг от друга с разницей в несколько часов. В обоих случаях — пули с мягким наконечником, наполовину титановые, наполовину свинцовые. Оба были связаны с известными торговцами оружием. Друг с другом, по-видимому, тоже.

Но связаны ли они со всем этим, с Питом Хоффманом и теми, кто ему угрожает?

Это может быть случайным совпадением, иногда бывает и такое.

Именно так говорил Эрик Вильсон, шеф Гренса и бывший куратор Хоффмана, в кафе на Бергсгатан.

Как полицейский, он не верил в совпадения. Верил ли в них Гренс?

Комиссар вдохнул теплый воздух, облокотился на перила. При мысли о том, как легко через них перемахнуть и шлепнуться на асфальт бездыханным трупом, у него защекотало в желудке.

Вечность.

Нет, еще не время.

И в случайности он тоже не верит. Вчера, на пути из подъезда дома по Бреннчюркагатан, 37 к дому по Оденгатан, 88, он сопоставлял в уме два убийства. А сегодня вчерашние события получили привязку к торговцам оружием, которые, угрожая Питу Хоффману, хотят внедриться на шведский рынок.

Гренс прикрыл глаза, и мысли о падении покинули его окончательно.

Глубоко вдохнул и выдохнул несколько раз и вернулся к Хоффману, который сидел за кухонным столом, на том самом месте, где комиссар обычно пил свой утренний кофе.

— Я согласен.

— Согласен?

— Да, я стану твоим агентом в собственном отделении, и сделаю это ради тебя. Заодно попробую выяснить, кто из наших продался. Кто угрожает смертью детям, которых так люблю, чтобы закрепиться на черном рынке оружия. Но только при одном условии…

— Прости, не понял…

— Ты все понял верно.

— И что за условие, Гренс?