Иллюзия счастья и любви [сборник ]

Сидели, ужинали под тропическими соснами. Ночь знойная, душная. Вино белое, прохладное.

– Ребята, пошли плавать… Ночью сплошная благодать! – предложил Сёма.

– Я пас!.. На лежанке полежу, воздух послушаю!.. – отказался Валька. – А ты, Саш, иди…

Все отказались, кроме Сашки и Сёмы.

– Хочешь, место своё любимое покажу? Минут 40 ехать… Или здесь поплаваем?

– Поехали!

Беседы не получилось. Всю дорогу каждый думал о своём. И музыка, как на зло, душу рвёт!

Ночь волшебная, луна полная, таинственная. Воздух звенел от напряжения, Александра знала – никто не решится на первый шаг, так и будут изнывать, молча.

Сёмка любил баб ярких, эффектных, вульгарных. Что нашёл он в этом грачонке? Маленькая, смуглая, глаза вопросительные на пол-лица, вечно одета как мальчишка и сигарета между пальцев. Он ненавидел запах табака, но Сашке всё прощал и любил смотреть, как она курит, – хоть и редко это было, но он помнил каждое движение…

«Надо начать разговор», – подумала Сашка, нахмурив нос.

Сёмка улыбнулся, ему нравилось, когда она так делала – вроде пустяк, а цепляет… Ему ничего не лезло в голову: любая обыденность, банальная фраза всё испортит.

Тихо играла музыка, машина медленно скользила по шоссе, луна предательски улыбалась в небе, отражаясь в синеве ночного моря. Он тихо сказал, она едва расслышала:

– Мне нравится, что ты рядом…

Саша не поняла, может, послышалось… Переспрашивать не стала, пыталась вести себя непринуждённо, что удавалось с трудом, и он явно понимал это. Она поглядывала на часы, к счастью, время летело на удивление быстро. Они подъехали к морю.

– Пошли… Ещё минут десять пешком, и мы на месте.

Стояла летняя южная ночь, как тогда, много лет назад.

Ей было 18, и она отдыхала с родителями в Ялте, где познакомилась с местным пареньком. Сашка была для него ленинградской принцессой, и он не мог поверить, что такая классная девчонка ответит взаимностью. Его звали Олег. Он оборвал весь сад, заваливая Сашку цветами, за что мать, не стесняясь, орала матом на весь двор.

Олежка называл Александру Ангелом, и они часами целовались на берегу моря. Когда он приехал в Ленинград, Александра его не узнала. Он совершенно не вписывался в её жизнь. Там, под южными звёздами, всё было серьёзно и навсегда, и простой провинциальный мальчишка казался необыкновенным, не таким, как все. Это был первый урок, который Саша усвоила на всю жизнь.

Сёмка скинул шорты с футболкой.

– Сашка, давай, дуй в воду… Парное молоко!.. Обожаю купаться ночью!

Он нырял, надолго оставался под водой, потом неожиданно появлялся совсем рядом, улыбаясь. Иногда ей становилось страшно.

– Не пугай меня, Сём… Ну что ты как ребёнок!

Потом они сидели на берегу. Сашка курила, завернувшись в полотенце, мокрые волосы падали ей на плечи.

«Хорошенькая! Почему мне всегда нравились длинные? Не красавица совсем, но какая-то другая…» – Семёну захотелось дотронуться до неё.

– Всё, поехали! По-моему, нас потеряли, будут выговаривать!

Маргарита была явно не в духе: «Вот стерва! Явно положила глаз на Сёму… Глазища свои бесстыжие отводит!»

Она с трудом сдерживалась, чтобы не подколоть Сашку при всех: «Валька!.. Чистый идиот! Взял бы и всыпал ей, чтобы неповадно было…»

Оставшиеся дни прошли незаметно и относительно спокойно. Маргарита справилась со своими страстями, хотя показное равнодушие настораживало. «Скорее бы свалила! Одна нервотрёпка!.. Нет, не пойдёт Семён на такое, какие бы Сашка кульбиты не исполняла! Баб что ли мало!.. – Господи, ну как она меня раздражает, ни рожи, ни кожи, только выпендрёж один!»

Генрих Давыдович просёк сразу – нравится Семёну Александра и не просто, а очень и много: «Надо поговорить с сыном, что себе удумал!» Один Валька ничего не видел и был абсолютно счастлив в кругу самых близких людей.

Саша с Сёмой, не договариваясь, демонстрировали холод, что со стороны выглядело несколько комично, правда, понимали это только они и Лизка. Та заваливалась каждый день со всем своим выводком, шумная и большая.

Из худенькой девчонки она давно уже превратилась в пышную даму, но ничуть не комплексовала – её сожитель любил округлые формы и грозился потерять интерес, коли похудеет… Свои излишние килограммы Елизавета компенсировала дорогими кричащими нарядами, которыми она всячески пыталась обозначить принадлежность к миру богатых. Обросла кучей знакомств на побережье, как правило, среди провинциальных «новых русских» или таких же, как она, женщин, сосланных на юг Франции, куда подальше от основной семьи, чтобы глаза не мозолили и детей на солнце растили. Хотя, случалось, старшая жена жила через виллу и ни о чём не догадывалась – в лучшем случае…

– А что с Семёном? Что не поделили?.. Колись давай, тихушница, чую, что-то здесь не так!

Саша молчала, что делало Лизкины наблюдения небезосновательными: «Значит, что-то происходит!»

Сёма поехал провожать в аэропорт. Выбрал секунду, тихо сказал куда-то в сторону, будто и не ей вовсе:

– Саш, приезжай в Москву, хоть на два часа, в любое время. Я буду ждать!..

Семен стоял, пока все не скрылись за паспортным контролем. Сашка хотела обернуться, но не смогла, не хватило духу. Валька махал рукой, пытался показать, как здорово всё с отдыхом получилось… Семён изображал что-то похожее на улыбку: «Какая я тварь!..»

Но совесть не мучила, он всё уже решил для себя, да и за Александру. Друга не жалел – сочувствовал, не чужой…


Сашка не понимала, что делать. Забыть было практически невозможно, пыталась… Он стоял перед глазами наглый и красивый, и от этого становилось тревожно, противно и безнадёжно. Валька реально раздражал, раньше такого не случалось. Она вздрагивала от его прикосновений, старалась быть мягче, зажмуривала глаза и представляла другого.

Семён больше не звонил и не звал, он просто ждал, так было честнее по отношению ко всем. Не любил себе отказывать, получал от жизни всё, а вот с Сашкой труднее: не будет её добиваться, должна решиться сама. Он чётко понимал: это не по правилам, но кто знает, в чём правда и кто их устанавливает, эти правила, и, если тебе не нравятся правила, – придумай свои!

Осень стояла унылая, до боли невыносимая, и Александра решилась. Валька был в очередной командировке, она взяла билет на «Красную стрелу», туда и обратно: «Один день в Москве будет достаточно, разберусь во всём… А если его нет в городе?.. Значит, не судьба! Если что, к Лизке съезжу, крестников навещу, давно зовёт, а сейчас особенно…»

– Ну приезжай хоть на пару дней!.. Мне так одиноко, Сань! Мой старый козёл какую-то новую пассию завёл, вся Москва обсуждает! Раньше, прикинь, меня ненавидели, а теперь я – жертва, все жалеют! Суки, радуются, что с довольства скоро снимут, будет подачки давать, чтобы с голоду не сдохла!.. Жалеют, а за глаза радуются!.. – почти кричала в трубку подвыпившая Елизавета. – Больше всего боюсь, что детей отберёт, мерзкий ублюдок!.. Ты же знаешь, как у них всё просто, подкинет порошок, скажет – наркоманка! Саш, так ходят слухи, жена его, старуха эта, готова даже детей принять и воспитать как своих! Какая подлость! Да?.. Так ведь и управы нет на них никакой… В Европу бы махнула, так на границе детей не пропустят без его согласия, и деньги нужны!

– Раньше думать надо было, Лиза, я предупреждала тебя… За всё надо платить, за всё…

И подумала про себя: «А чем я буду платить за мысли свои, за то, что нарушу просьбу Алевтины, что Вальку предам?.. И не просто, а с лучшим другом…»

Сашка всю ночь прокурила в тамбуре, поглядывая на стоп-кран. Надо было сразу понять, что Сёмка – её любовь… Да ничего и не вышло бы тогда, не сразу приметил он её, и в голове такого не было… «Ну почему же всё через муки и страдания?!» – Александра не находила ответа.

Поезд остановился на Ленинградском вокзале. Она шла среди спешащих счастливых людей, не понимая, зачем она здесь. Набрала номер, долго соединялось.

– Я приехала, я на вокзале… Я сделала огромную глупость, но я здесь… Ты в Цюрихе?! – Саша готова была расплакаться.

– Езжай в «Националь», я срочно забронирую на твоё имя номер… Я вылечу первым рейсом… Прошу тебя, не делай никаких глупостей, дождись меня, ты не понимаешь, как это важно для меня, для нас… Жди меня!

Сашка взяла такси, решила – сначала поедет к Елизавете, на полпути передумала, хотелось просто молчать, а лучше – спать. Она взяла ключ у портье и подошла к лифту. В сумке заиграл рингтон телефона, звонил Валька.

– Сашуль, ты где? Третий раз звоню… Скучаю дико! Что с голосом, ты чем-то расстроена?

– Валь, да хорошо всё, голова болит, давай завтра…

Врать Сашка не умела, с детства учили говорить правду, самую горькую. Ей хотелось выскочить из отеля, прыгнуть в такси и оказаться на вокзале, ехать в плацкарте, стоя, идти пешком, хоть всю ночь, только бы подальше от Москвы, от Семёна, от её непреодолимого желания. Она подошла к окну и закурила, медленно вдыхая табачный дым. Потом, как была, легла на кровать, закрыла глаза и заснула.

По расписанию самолёт из Цюриха вылетал только вечером, на утренний Сёмка не успел, лететь через две страны не было сил! Он связался с секретарём, чтобы срочно заказали борт Цюрих–Москва.

– Что-то случилось, Семён Генрихович?..

– Какое твоё дело!!!

Он впервые сорвался – знал: плачет, нельзя брать на работу баб, с которыми спишь, послал сообщение с извинениями. Он не понимал, почему его так трясёт… Нет! Он не заболел, это азарт, возбуждение. Он никогда не испытывал подобного, знал – это новое, настоящее.

Сёмка через отель заказал корзину ландышей, она как-то говорила об этом Вальке в первый день. Тот спросил, чем удивить. «Хочу ландышей, – сказала Сашка, – как в сказке «Двенадцать месяцев», только не подснежников, а ландышей». Валька пропустил мимо ушей и прислал 501 розу.

Семён взял ключ, вошёл в номер. Сашка спала, уткнувшись в подушку.

«Сколько же она спит?.. – он бережно снял её крошечные ботинки. – Интересно, она что, покупает их в детском отделе?..»

Потом тихо лёг рядом, разглядывал: она даже во сне смешно хмурила нос. Стало невыносимо легко и просто, хотелось спать, просто спать рядом…

Она проснулась среди ночи, не понимая, где и который час. Рядом спал Сёмка, он явно замёрз, но под одеяло не залез, боялся разбудить. Она ничуть не удивилась. На столике напротив стояла корзинка с ландышами. Под мягким светом настольной лампы весенние цветы казались неправдоподобными – даже потрогала, сомневаясь в их реальности. «Живые, и пахнут! Так пахли мамины любимые духи «Диор», – она помнила их с детства, жаль, что мода на них ушла, их больше не купить. А Семён нашёл бы, из-под земли достал, в этом Александра не сомневалась. О Семёне ходили легенды. Он был не просто завидным женихом, он был сокровищем, правда, продержаться долго не удавалось никому, кроме Маргариты (и то на правах матери его детей), да он и не давал никаких гарантий никому. А вот радовать и баловать любил. Делал он это преимущественно для себя, нравилось быть незабываемым, хотя и женская благодарность трогала. Мог снять красотку и на следующий день улететь с ней в Париж, показать все прелести жизни. У девок сносило крышу, они ждали продолжения, которого, как правило, не случалось. Бабы страдали, расценивая встречу с Сёмкой как потерянный шанс в жизни.

Приятели и партнёры шутили:

– При твоей внешности и положении и так любая даст, зачем бабки палить?..

Но в душе завидовали.

Семён, не стесняясь, называл их лохами чилийскими и ржал при этом. Почему чилийскими – сам не знал, где-то услышал, понравилось!

Сашка – другая, её этими понтами не удивишь, легко как-то она ко всему относилась. Валька богател, она не менялась, породистая, гордая. Семён всегда удивлялся: ходит вечно в джинсиках, ботиночки, как у школьницы – странно при таких деньгах! Однажды увидел на тусовке одной – в платье, цацках, на каблуках, чуть язык не проглотил, красивая была, но не Саша!

Александра тихо подошла к спящему Семёну. Он проснулся, пытаясь открыть глаза, улыбался и тянул к ней руки…

– Привет, Сашаааааа! – она никогда не замечала, он чуть-чуть не выговаривал звук Ш.

Сашка не сопротивлялась, он гладил её по голове, как маленькую, едва касаясь губами её волос.

– Хочешь, закажу завтрак, а потом ещё поспим? Скажи, милая, что ты хочешь?..

Никто и никогда не называл её «милая», она не понимала, хорошо это или плохо, но очень понравилось.

Она повторила вслух:

– Милая!.. Да, давай закажем завтрак!

Сашкины глаза загорелись. Это не просто завтрак посреди ночи, это действо, когда два спятивших друг от друга совершают некий обряд, таинство…

Александра схватила заморский персик.

– Сань, а тебе никто не говорил, что ты чавкаешь?..