Иллюзии чистого холста

– Он прекрасен, – кивнула Лиля, подавив очередной вздох.

– Тогда я пойду включу воду.

Приготовив Лиле ванну и убедившись, что она закрылась в ней и в скором времени не выйдет, Нев включил на кухне радио погромче, чтобы тишина в квартире ее не насторожила, и торопливо скрылся в своей тайной комнате.

Открыв Книгу Темных Ангелов на нужной странице, он на мгновение замер, давая себе время еще раз все обдумать и принять другое решение. Однако правда была в том, что у него не было выбора. По крайней мере, все остальные варианты выглядели не такими привлекательными. Поэтом он решительно соединил кончики пальцев, замыкая контур и призывая чужую силу.

Несколько секунд спустя в пространстве перед ним возник узкий прямоугольник, толщиной не больше миллиметра, но способный перенести его за сотни километров.

Теперь он знал, на какой улице искать офис Общества. А более точный адрес ему подскажет Указатель.

Не медля больше ни секунды, Нев решительно шагнул в портал.

1 мая 2015 года, 21.06

ул. Тверская

Москва



Борис Евгеньевич Дятлов давно привык к тому, что в офисе на Тверской порой приходилось задерживаться допоздна даже по праздникам. Из сотен агентов Общества лишь немногие были привязаны к офису, но кураторы вроде него большую часть времени проводили именно здесь и имели ненормированный рабочий день. Особенно в те дни, когда им приходилось иметь дело с Шефом, который и вовсе работал всегда исключительно по своему графику. Он мог явиться в то время, когда приличные люди собираются домой, и все кураторы были вынуждены сидеть на своих местах на случай, если понадобятся Шефу. Борис Евгеньевич ничего не имел против, потому что дома его все равно никто не ждал и заняться ему там было нечем.

Поэтому в начале десятого первого мая он спокойно сидел в кресле посетителя в кабинете Шефа и отчитывался перед ним за операции и агентов, которых курировал. Единственное, что его нервировало, – это неизбежность разговора насчет Лили и Нурейтдинова. С этим требовалось что-то немедленно решать, но Шеф почему-то медлил, а сам Борис Евгеньевич тоже не горел желанием продавливать эту тему.

Пока же Шеф спокойно слушал его отчет о «шкатулке желаний», на след которой вышел агент в Екатеринбурге. Он по обыкновению сидел, откинувшись на спинку кресла, прикрыв глаза и поглаживая кончиками пальцев небольшой шрам, рассекавший правую бровь. Видимо, так ему было проще воспринимать информацию на слух.

Борис Евгеньевич едва успел дойти до перечисления требуемых для продолжения операции ресурсов, когда дверь кабинета Шефа внезапно распахнулась и на пороге показался молодой агент. Это было неслыханной наглостью, но агент выглядел бледным, как смерть, что намекало на чрезвычайные обстоятельства.

– Шеф… Борис Евгеньевич… у нас… проблема.

Он задыхался от быстрого бега и ужаса, а потому говорил с трудом. Этого агента Борис Евгеньевич хорошо знал и понимал, что по пустякам он так нервничать не станет. Он тут же поднялся с места, готовый бежать и тушить любой «пожар».

– В чем дело?

– Избранник, – тонким, взвинченным голосом ответил агент. Теперь стало понятно, что задыхался до этого он не столько от бега, сколько все-таки от ужаса.

– Что с ним? – не понял Шеф, тоже встревоженно поднимаясь со своего места.

– Он здесь, – едва слышно выдохнул агент. Его глаза грозили вот-вот выпасть из орбит. – В офисе.

Борис Евгеньевич мгновенно рухнул обратно в кресло, как подкошенный. Такого не ожидал и не прогнозировал никто. И, естественно, никто не готовился к такому. К такому просто нельзя было подготовиться.

– Охрану на входе он уже миновал, – продолжал докладывать агент.

– Убил? – глухо уточнил Борис Евгеньевич.

– Нет, похоже, что только усыпил или обездвижил. Думаете, это хороший знак?

Борис Евгеньевич медленно покачал головой. Сложно было предположить, что Избранник явится в офис Общества с миром. Он посмотрел на Шефа и едва слышно заявил:

– Михаил, вам надо уходить. Немедленно. Не дай бог он по вашу душу…

– Едва ли, – нарочито спокойно отозвался тот, но из-за стола вышел, пиджак застегнул и плащ с вешалки снял. – Уверен, он пришел за Перстнем. Остановите его, – велел он напоследок, уже выходя из кабинета. В коридоре его, конечно, ждала личная охрана.

– И как мы его остановим?

Молодой агент смотрел на оставшегося куратора с надеждой, словно у того была секретная кнопка, которая могла призвать какие-то неизвестные могущественные силы. Борис Евгеньевич сейчас многое отдал бы за подобную кнопку, но ее не существовало.

На мгновение в голове у него пронеслась мысль, что радикально настроенные члены Общества, голосовавшие за физическое устранение Нурейтдинова, были правы. Стоило сделать это, пока у них была такая возможность, но они не решились. Понадеялись на то, что изолировать от него один из даров будет достаточно. Да и Лиля должна была предупредить их, если он вдруг начнет выходить из-под контроля. Но либо она предала их, во что Борис Евгеньевич не верил, либо Нурейтдинов обхитрил и ее.

– Никак, – с горькой усмешкой ответил он. – Идемте, посмотрим, насколько все плохо.

Борис Евгеньевич заставил себя встать и вместе с молодым агентом поторопился к посту охраны. Внутри небольшой комнатки обнаружился всего один бледный как полотно охранник, передававший по рации информацию для остальных, призывая их перекрыть дорогу незваному гостю и сообщая, куда именно он направляется. Он ориентировался по изображениям на экранах, которые транслировали видео с камер наблюдения, и его трясло крупной дрожью.

– Что там? – спросил Борис Евгеньевич, наклоняясь к мониторам, словно боялся не разглядеть происходящее на экранах с большего расстояния.

– Да вот… – растерянно пробормотал охранник, но больше ничего так и не сказал.

Это и не требовалось. На одном из мониторов как раз было видно, как немолодой мужчина в обычных джинсах и свитере решительно поднимается по лестнице и выходит в коридор. Другой экран транслировал ожидающую его вооруженную охрану.

– У них приказ стрелять на поражение, – тихо объяснил над его ухом молодой агент.


– Это бесполезно, – пробормотал Борис Евгеньевич.

И словно в подтверждение его слов Нурейтдинов спокойно, не скрываясь, вышел в коридор, как будто ему здесь ничего не грозило и грозить не могло. Охрана моментально открыла стрельбу: трое стреляли из пистолетов, у одного в руках был небольшой автомат. Нурейтдинов резко остановился, как будто налетел на невидимую стену, но даже не попытался увернуться. Впрочем, все выпущенные в него пули тоже налетели на ту же самую невидимую стену, замерли в пространстве и упали на пол. Охрана заметно растерялась, было видно, как они переглянулись между собой. А Нурейтдинов тем временем поднял руку и сделал ленивое движение кистью. Как будто страницу на планшете перелистывал. В ту же секунду оружие вырвалось из рук охранников и полетело в противоположную сторону коридора. Еще одно движение рукой – и глаза охранников закатились. Трое специально обученных людей рухнули как подкошенные.

Борис Евгеньевич с интересом склонил голову набок, чувствуя, как внутри затеплилась слабая надежда.

– Он не убивает, – пробормотал он. – Специально не убивает. Это не Избранник. Нурейтдинов себя контролирует, иначе он бы не оставлял живых.

– Он идет к хранилищу, Борис Евгеньевич, – констатировал теперь уже всем очевидный факт охранник. – И уже вывел из игры почти всех наших. Что делать?

– Скажите, чтобы никто к нему не приближался. Я попытаюсь с ним поговорить. Оставайтесь здесь.

Отдав эти распоряжения, Борис Евгеньевич тоже поторопился ко входу в хранилище. Он надеялся, что ему удастся убедить Нурейтдинова отступить. С Избранником едва ли кто-то смог бы договориться, но Лиля верила в разумность и железную волю носителя и смогла передать эту веру ему, поэтому он собирался попробовать.

Когда Борис Евгеньевич оказался у массивной бронированной двери, за которой скрывалось внушительное хранилище, Нурейтдинов уже стоял перед ней и пытался понять, как ее открыть. Замок здесь был хитрый, с обманками. С помощью магии его, конечно, все равно можно вскрыть, но потребуется сначала понять, куда эту самую магию нужно применить.

– Стой! – окликнул Борис Евгеньевич, замирая на почтительном расстоянии. – Не делай этого. Пожалуйста.

Нурейтдинов оглянулся и посмотрел на него удивленно и даже немножко растерянно. То ли не ожидал встретить здесь его, то ли не думал, что кто-то попытается вступить с ним в переговоры.

Они встречались всего один раз в жизни, когда Борис Евгеньевич помогал Лиле и ее друзьям выбраться из небольшого города в Сибири, в котором они оказались после побега из лаборатории ЗАО «Прогрессивные технологии» без денег и документов, а некоторые даже без нормальной одежды. Он делал это ради Лили в нарушение всех своих инструкций, потому что был обижен на Общество. В тот раз они с Нурейтдиновым только обменялись взглядами и парой фраз, старательно делая вид, что не знают ничего друг о друге, но Борис Евгеньевич хорошо запомнил его: как он двигался, как держал себя, как разговаривал. Заглянув в его глаза сейчас, он почувствовал, как томительно заныло в груди от дурного предчувствия.

Однако отступать было некуда. Силой они все равно ничего не могли сделать.

– Я знаю, зачем ты пришел, – Борис Евгеньевич постарался произнести это спокойно и уверенно. – Но я прошу тебя: не делай этого. Ты же понимаешь, к чему это приведет. Ты ведь этого не хочешь.

Нурейтдинов только криво усмехнулся и снова отвернулся, посмотрел на дверь.

– Лучше скажи мне, как ее открыть, – потребовал он. – Я ведь все равно это сделаю, но ты можешь сэкономить мне время.

– Не делай этого, – повторил Борис Евгеньевич. И добавил уже тише, словно боялся, что их подслушают: – Подумай о Лиле, о том, как это отразится на ней.

На этот раз Нурейтдинов повернулся к нему всем корпусом, на время забыв о двери.

– Именно о ней я сейчас и думаю, – заявил он, прищурив глаза.

Борис Евгеньевич помнил, что они были серыми, но сейчас казались черными из-за расширившегося на всю радужку зрачка.

– Тогда подумай еще раз, – посоветовал он. – Когда он вырвется наружу, с ней будешь уже не ты. Лишь твое тело, но не ты. А он не будет ее любить. Потому что не способен любить. И рано или поздно он ее погубит. Никто не сможет ее защитить от него.

– Об этом не волнуйся, – самоуверенно заявил Нурейтдинов с пугающей улыбкой на губах. – С ним я справлюсь.

– Это невозможно.

– Не говори мне о невозможном.

Он снова повернулся к двери, еще пару секунд рассматривал ее, а потом просто очертил руками весь периметр, в конце концов найдя, где она на самом деле закрывается. Замок тихо клацнул, толстые металлические штыри в пазах шевельнулись и покорно отъехали в сторону. Нурейтдинов вошел в хранилище, а Борис Евгеньевич тихо выругался. Он вновь чувствовал себя бессильным, жалким и ничтожным, как всего неделю назад, когда пропала Лиля, а Шеф не захотел тратить ресурсы на ее спасение.

На мгновение у него появилась идея запереть хранилище и попытаться удержать Нурейтдинова там, но он отмел ее. Если он смог войти, сможет и выйти. А разозлить его – плохая идея.

Вскоре Нурейтдинов снова появился на пороге хранилища, крутя в руках Перстень Ангелов, но ни следа торжества в его взгляде Борис Евгеньевич не заметил. Лицо его выглядело скорее сосредоточенным, чем радостным. Да и перстень он не торопился надеть на палец.

– Ты подписываешь и себе, и ей смертный приговор, – предпринял Борис Евгеньевич последнюю попытку. – После такого уже никто не будет против твоего физического устранения. А ей достанется за компанию. Причем до тебя-то они едва ли доберутся, зато на ней отыграются за наше поражение.

Нурейтдинов замер и поднял на него еще более пугающий взгляд, если только это было возможно. Тот инстинктивно отступил назад, уже понимая, что ошибся. Перерезал не тот провод. Оставалось только надеяться, что бомба замедленного действия под названием «Избранник Темных Ангелов» не убьет его прямо сейчас.

Мгновение спустя он оказался прижат к стене, а его горло – сдавлено словно тисками. Он захрипел и попытался вырваться, но тут же замер, когда лицо Нурейтдинова приблизилось к его лицу. Теперь глаза полностью скрывала тьма.

– Только попробуйте тронуть ее. Передай это всем своим людям: если хотя бы один волос упадет с головы Лили, я уничтожу вас всех. Я найду и выслежу каждого члена вашего поганого Общества. И уничтожу вместе с семьями, включая престарелых родителей и новорожденных младенцев, чтобы вы никогда не смогли восстановиться.

– Ты этого не сделаешь, – прохрипел Борис Евгеньевич, скорее убеждая в этом себя.

Тиски, сжимавшие его горло, мгновенно разжались, Нурейтдинов отступил на шаг назад и улыбнулся.

– Хотите проверить? Правда хотите?

За его спиной появился прямоугольник переливающегося света, и он шагнул в него, не оборачиваясь и не дожидаясь ответа. Просто исчез в мгновение ока, оставив Бориса Евгеньевича хватать ртом воздух у открытого хранилища, оказавшегося столь неэффективным.

1 мая 2015 года, 21.32

пр. Науки

Санкт-Петербург