Игра в ложь. Две правды и одна ложь…

Когда Эмма свернула в стеклянный коридор и выглянула во внутренний двор с кактусами и папоротниками в кадках, она мельком увидела темноволосую голову Итана, возвышающуюся над остальными. Ее сердце бешено колотилось, пока она пробиралась сквозь толпу.

– Привет, – сказала она, тронув его за локоть.

Улыбка озарила лицо Итана.

– Привет. – Тут он заметил мрачное выражение ее лица. – Ты в порядке? Что случилось?

Она пожала плечами.

– Просто сегодня один из тех дней, когда быть Саттон Мерсер… немного трудно. Я бы все отдала, только чтобы убраться отсюда. Немного отдохнуть от игры в Саттон.

Итан слегка нахмурил брови, а потом поднял вверх палец, словно что-то придумал.

– Отличная идея. И я знаю, куда тебя отвезти.

Два часа спустя машина Итана свернула с автострады номер 10 на выезде в направлении города Финикс[38]. Эмма нахмурилась.

– Может, хоть намекнешь, куда мы едем?

– Не-а, – сказал Итан, и лукавая улыбка появилась на его губах. – Скажу только, что мы едем туда, где никто и никогда не слышал о Саттон Мерсер, Эмме Пакстон или Тайере Веге.



Меня это развеселило. При жизни я пребывала в полной уверенности, что обо мне слышали все и повсюду. Как мило, что Итан повез мою сестренку в Финикс, подальше от этого безумия.



Съехав с шоссе, Итан спустился вниз по обшарпанной центральной улице Финикса, вдоль которой тянулись ряды мусорных контейнеров, заваленных обрезками гипсокартона, битым стеклом и пустыми банками из-под краски. Недостроенный жилой дом нависал над округой, хвастливо предлагая рекламу апартаментов, которые можно будет снять с ноября. Оглядывая фасад с пустыми глазницами окон, Эмма засомневалась в том, что обещание будет выполнено.

– Ладно, но теперь-то ты скажешь? – взмолилась Эмма, когда Итан, проскочив жутковатый переулок, выехал на парковку и остановился перед старинным зданием в стиле ар-деко.

– Терпение, терпение! – поддразнил ее Итан, отстегивая ремень безопасности. Он хлопнул дверцей машины и лениво потянулся, наслаждаясь моментом.

Эмма топнула ногой.

– Я жду.

Он обошел вокруг машины и, подойдя к Эмме, обнял ее.

– Чего ты ждешь? – спросил он. – Этого? – Он приблизился к ее губам, и она ответила на поцелуй, расслабляясь в его объятиях.

Она улыбнулась, когда они оторвались друг от друга, и ощутила легкое покалывание в теле. Она вдруг расхохоталась.

– Постой. Ты притащил меня в такую даль только для того, чтобы мы могли целоваться на людях?

– Нет, это дополнительный бонус. – Итан повернулся и указал на особняк ар-деко. – Мы здесь, чтобы посмотреть выступление моей любимой группы, No Names.

– No Names? – переспросила Эмма. – Никогда не слышала.

– Классная группа – играют панк-рок с уклоном в блюз. Тебе понравится.

Он взял ее за руку, переплетая их пальцы, и провел в особняк, который, казалось, застрял в пятидесятых. Китчевые этнические рисунки, полыхающие бирюзой и оранжево-розовым, на стенах, декоративные светильники и даже старинный кассовый аппарат за стойкой консьержа вместо современного компьютера с плоским экраном. Металлическая табличка указывала, что клуб находится в задней части лобби, хотя особой нужды в этом не было – Эмма услышала мощный бит бас-гитар, пропущенный через усилитель, как только они вошли через вращающиеся двери. пахло табаком, дешевым пивом и потными телами танцующих. Компания подростков, «слишком крутых для всяких там шоу», тусовалась в лобби, покуривая и оглядывая новичков.

Заплатив десять долларов за вход, Эмма и Итан прошли в клуб. В просторном квадратном помещении царил полумрак, который разбавляли лишь подсветка на сцене и гирлянды рождественских огоньков вокруг бара, который находился на возвышении в глубине зала. Танцующие были повсюду – парни переминались с ноги на ногу, девчонки покачивали бедрами, закрыв глаза и отдавшись собственным музыкальным мечтам, подростки сбивались в шеренги, переплетаясь руками. Некоторые скучающе поглядывали на Эмму. В любое другое время ее бы смутило их безразличие, но сегодня оно было только кстати. Никто ее не узнавал. Здесь она была девушкой без прошлого. Обычной фанаткой группы No Names, как и все остальные.

Эмма двинулась в сторону бара, проталкиваясь сквозь толпу и бормоча бесконечные извинения. От оглушительной музыки закладывало уши.

Наконец они с Итаном добрались и рухнули за стойку, чувствуя себя выжившими после урагана. Бармен положил перед ними картонные подставки, и оба заказали пиво. Эмма заметила последний свободный стол, повесила сумку на спинку стула и посмотрела на сцену. Трио музыкантов исполняло ритмичную песню. Барабанщик корчился, как осьминог. Бас-гитарист дергался взад-вперед, мотая головой так, что длинные патлы полностью закрывали его лицо. Вокалистка с ярко-розовыми волосами стояла посреди сцены, неистово играла на гитаре и с обольстительной хрипотцой пела в микрофон.

Эмма как завороженная уставилась на нее. Волосы у девушки были собраны на макушке и уложены объемным «ульем» в стиле пятидесятых, и одета она была в изящное черное платье, черные сапоги, чулки в сеточку и длинные черные шелковые перчатки. Вот бы ей, Эмме, стать такой же раскованной и крутой!

– Ты прав! Группа клевая! – прокричала она Итану.

Он улыбнулся и чокнулся с ней своим пивом, качая головой в такт музыке. Эмма внимательно вгляделась в толпу. Подсветка создавала эффект нимба над головами. Многие подростки танцевали. Остальные фотографировали на телефон. Кучка фанатов толпилась у сцены – в основном, парни. Вероятно, в надежде заглянуть вокалистке под юбку.

– Моя подруга Алекс из Хендерсона чувствовала бы себя здесь как рыба в воде, – с грустью произнесла Эмма. – Она любила ходить на такие концерты. Это она открыла для меня все крутые группы, которые я теперь слушаю.

Диско-шар осветил лицо Итана, и его голубые глаза сверкнули.

– Может быть, ты нас познакомишь, когда все это закончится.

– С удовольствием, – сказала Эмма. Алекс и Итан наверняка понравились бы друг другу – оба увлекались поэзией и никогда не оглядывались на чужое мнение.


Когда они допили пиво, Эмма потянула Итана за руку, стаскивая с табурета, и потащила его на танцпол. Итан замялся.

– Честно говоря, я не лучший танцор.

– Я тоже, – прокричала Эмма сквозь музыку. – Но здесь нас никто не знает, поэтому не все ли равно?

Она схватила его за руку и крутанула вокруг себя. Он закружил ее, смеясь, и они начали танцевать, подпрыгивая и извиваясь под музыку.

Когда No Names закончили выступление, Эмма была без сил и вся в поту, но чувствовала невероятную легкость.

– Хочу показать тебе кое-что еще, – сказал Итан, указывая на аварийный выход и увлекая ее в темный сырой коридор. На тяжелой металлической двери в глубине висела табличка: СМОТРОВАЯ ПЛОЩАДКА. Итан толкнул дверь, и они поднялись по узкой лестнице, клацая подошвами по металлическим ступенькам.

– Ты уверен, что нам сюда можно? – нервно спросила Эмма, прислушиваясь к гулкому эху шагов.

– Конечно, – ответил Итан. – Мы почти пришли.

На самом верху они открыли еще одну массивную дверь и выбрались на открытый воздух. Смотровая площадка оказалась плоской крышей с парой ветхих стульев и столиками, с мусорным ведром, доверху забитым бутылками из-под пива Corona Light, и раскидистым полузасохшим папоротником в кадке. Зато со всех сторон их окружал город Финикс, полный огней, блеска и шума.

– Как красиво! – вырвалось у Эммы. – Откуда ты узнал про это место?

Итан подошел к перилам и задрал голову к ночному небу.

– Мама долго болела. И часто приходилось навещать здешних врачей. Так что я довольно хорошо изучил город.

– А как она… сейчас? С ней все в порядке? – тихо спросила Эмма. Итан никогда не говорил о болезни матери.

Итан пожал плечами и как будто немного замкнулся в себе.

– Думаю, да. Насколько это возможно. – Он уставился на мерцающие звезды. – У нее был рак. Но сейчас она в порядке, надеюсь.

– Мне очень жаль, – еле слышно произнесла Эмма.

– Все нормально. – Итан снова пожал плечами. – Я был рядом с ней все это время, помогал пройти через этот ад. Помнишь, я говорил тебе, что мой отец практически безвылазно живет в Сан-Диего? Так вот, он не приехал ни на один сеанс химиотерапии. Просто позор.

– Может, он растерялся, – сказала Эмма. – Не все умеют справляться с чужими болезнями.

– Ну да, конечно. Он должен был поддержать ее, – отрезал Итан, и его глаза сверкнули.

– Извини, – прошептала Эмма.

Итан закрыл глаза.

– Это ты меня извини. – Он вздохнул. – Я никому ничего не рассказывал о маме. Но с тобой хочу быть предельно честным. Я хочу, чтобы мы ничего не скрывали друг от друга. Даже плохое. Я надеюсь, что ты тоже будешь откровенна со мной.

Эмма вздохнула, растроганная и в то же время остро ощущая вину. Ведь она скрывала от Итана страшную правду: о готовящемся розыгрыше. Может, следует все ему рассказать? Разозлится ли он из-за того, что она так долго молчала? Может, лучше вообще ничего не говорить и попытаться предотвратить розыгрыш? То, о чем Итан не знает, ему не навредит.



Гораздо легче быть честной, сестренка. Но я понимала, в каком затруднительном положении она оказалась.



Эмма обвила руки вокруг талии Итана и прижалась щекой к его спине. Он обернулся и притянул ее к себе, целуя в лоб.

– Мы можем остаться здесь навсегда? – спросила она со вздохом. – Как здорово хоть раз побыть не Саттон. А просто… собой.

– Мы можем оставаться здесь столько, сколько захочешь, – пообещал Итан. – Или, по крайней мере, до тех пор, пока не придется снова идти в школу.

Машины сигналили на улицах внизу. В небе стрекотал вертолет, направляя одинокий белый луч света куда-то к подножию гор. Завыла автомобильная сигнализация, оглашая окрестности гудками, кряканьем и ревом, пока кто-то ее не отключил.

Но, наслаждаясь теплом и уютом объятий Итана, Эмма думала о том, что это самое романтическое свидание в ее жизни.





16

Примирение




В воскресенье днем Эмма, Мадлен, Шарлотта, Лорел и «двойняшки-твиттеряшки» стояли в очереди у ларька с фаст-фудом Pam’s Pretzels, примостившегося в углу торгового центра La Encantada на окраине Тусона. Хотя подруги Саттон давно уже клятвенно отказалась от углеводов, претцели[39] стоили того, чтобы ради них нарушить диету. Покрытые мексиканским сыром, они славились также сочетанием специй, которые, по словам Мадлен, возбуждают «лучше, чем секс». Запахи свежего хлеба и горчицы наполняли воздух. Покупатели таяли от восторга, впиваясь зубами в вожделенные крендельки. Одна женщина, похоже, была близка к обмороку от удовольствия.