Игра снайперов

– Так и есть. Я же техасский рейнджер в шестом поколении. Мои предки наводили порядок в Штате одинокой звезды[7], служили в штурмовой группе полиции Далласа и Пограничном патруле, так что у меня вполне подходящая ДНК.

– Ну давайте, не тяните резину.

– Как я уже сказал, я потомственный коп, и в семье у меня сплошные копы. Они общаются с другими копами, а те – с третьими, ну и так далее. Агенты, криминалисты, парни из высоких кабинетов – все о чем-то говорят, а я мотаю на ус. И кого я слушаю одним субботним вечером? Свояка, принявшего на грудь пару бокалов мартини. Так уж вышло, что он не последний человек в далласском УБН.

– Так-так, давайте дальше, – попросил Ник.

– Информация настолько свежая, что даже слухи еще не пошли. Вам следует знать, что УБН давно имеет зуб на этого Менендеса, да так, словно на нем свет клином сошелся. Никого им не надо, одного Менендеса подавай. Угрохали на него хренову тучу человеко-часов, и все впустую. И вот однажды…

Он выдержал театральную паузу и жестом велел официантке принести еще пива: такими моментами нужно наслаждаться по полной программе. Тем временем на сцену вышла новая девушка: la fille jaune, желтокожая азиатка в возрасте от двадцати до семидесяти, на левой руке набит рукав с тиграми, драконами, гейшами и самураями. Глазищи как фонари, обведенные дегтем, тело подтянутое и стройное, буфера только что не лопаются от силикона. Музыка была дрянной, но азиатка вполне задорно крутила бедрами. Боб с трудом оторвал от нее взгляд и посмотрел на Страйблинга: тот как раз глотнул из новой бутылки.

– Как я уже сказал, Менендес очень умен и крайне осторожен. Но, по словам моего свояка, он допустил одну ошибку. Совершил тяжкое преступление, за которое сядет на много-много лет. По крайней мере, в УБН на это надеются.

– Откуда они это знают?

– У них есть свидетель, готовый дать показания. Он выдержит перекрестный допрос любой сложности, потому что Менендес собственноручно пустил пулю ему в голову. Парень каким-то чудом выжил. Его зовут Джаред Аким.





Глава 38





Ранчо


– Видите ли, друг мой, – сказал Менендес, – это не просьба, а приказ. Вы – инструмент, оказавшийся в полном моем распоряжении, когда это было угодно Богу, моему или вашему. Поверьте, вашей миссии ничто не грозит. Это ответвление сюжета, интермедия, и правильнее всего отнестись к ней как к очередной тренировке. Я хочу подружиться с вами, ценю ваше мастерство, восхищаюсь вашим мужеством, но вынужден настаивать на том, чтобы вы пошли мне навстречу.

Хорхе перевел этот монолог, и Джуба задумался. И правда, какие у него есть варианты? Эти люди – чудовища, они могут натворить что угодно. У них нет ни моральных принципов, ни чувства долга, ни веры в Аллаха, ни преданности грядущему халифату.

– А если я откажусь?

– Это будет весьма прискорбно.

– Вы же понимаете, что стоит вам расторгнуть сделку – и мои хозяева объявят вам войну?

– Тогда случится большая трагедия. Погибнет много людей, и за что? Мы же братья. У нас общие враги, и победа над ними гораздо важнее междоусобных разборок.

Джуба вздохнул. Теперь, когда до цели было рукой подать, у него не было выбора. Но Менендес нарушил этикет, и Джуба этого не забудет.

– С вашей супервинтовкой, – сказал Менендес, – вы решите проблему в два счета. Вы же способны попасть в блоху с расстояния в одну милю. А моя блоха будет в четверти мили от вас.

– Этой винтовкой я пользоваться не стану. Мне нужна другая. Прошу обеспечить мне максимальную безопасность, минимум времени на месте выстрела и мгновенную эвакуацию.

– С винтовкой что-то не так?

– С винтовкой все в порядке. Но я работал над ней несколько месяцев, настраивал прицел и баллистическую программу, подбирал правильный заряд и, наконец, вышел на идеальный результат. Я не могу взять ее на другую операцию, ведь мне придется менять все настройки. К тому же винтовку могут стукнуть, уронить, поставить под неправильным углом, мне придется настраивать ее заново, проводить новые проверки, и я не знаю, сумею ли снова достичь нынешнего результата. Во-вторых, если я выстрелю триста тридцать восьмым «Лапуа магнум», американцы поймут, зачем я здесь. Не исключено, что они уже это знают. Трудно сказать, что сумели выяснить израильтяне во время рейда и чем поделились с американцами. Сейчас меня могут подозревать в подготовке любого заурядного теракта – от взрыва в торговом центре или отравления запасов воды до судебного иска против какого-нибудь голливудского фильма.

– Понимаю. Меня это устраивает. Видите, я настроен вполне благожелательно. Скажите, что от нас требуется, и мы все сделаем.

– Я должен спланировать операцию самостоятельно. Вы не сможете понять и учесть многие тонкости. Чтобы использовать мой дар в своих целях, позвольте ему проявить себя. Иначе я не буду уверен в благополучном исходе дела. Мне нужно настроить прицел и пристрелять новую винтовку, изучить место, принять во внимание время суток, расстояние, погоду и другие факторы. Вы, как и все остальные, думаете, что подготовиться к выстрелу несложно, но на самом деле это не так.

– Винтовка?

– «Ремингтон» под патрон «Кридмур», калибр шесть с половиной. Тяжелый ствол, полицейская модель, найти ее нетрудно. Допустим, семисотый: из таких нас отстреливали в Багдаде, и весьма успешно. Ими пользовались в Кувейте и во Вьетнаме. Замечательная винтовка, стрелять из нее – одно удовольствие. Далее, прицел «Леупольд», как минимум с десятикратным увеличением. Десять коробок патронов спортивного качества, желательно фирмы «Хорнади»: они разработали этот боеприпас и разбираются в нем лучше других. Желательно приобрести винтовку с рук, уже с настроенным прицелом. Если будете покупать новую, пусть установят прицел и выставят его в ноль. Это позволит сэкономить время, которого у нас немного. Мне потребуется несколько дней для пристрелки. Кроме того, я должен иметь план местности, знать расположение цели, расстояние, предполагаемую погоду и время суток.

– Мои люди – ветераны спецназа. У них достаточно опыта. Они проведут разведку и подготовят предварительный план. Решающее слово останется за вами.

– Хорошо, – сказал Джуба. – В таком случае меня все устраивает.

– Будет сделано, – кивнул Менендес.

– Да, и еще, – Джуба кивнул на спутников Менендеса, – уберите его. Он меня нервирует.

– Вы про Ла-Кулебру?

– Нет, к нему вопросов нет. Я про болтуна Хорхе. У меня от него мурашки по коже.

Хорхе перевел эту фразу на испанский, побледнел, нервно сглотнул, криво улыбнулся и облизнул губы.


– Понимаю. – Менендес посмотрел на Ла-Кулебру и кивнул.

Через секунду Ла-Кулебра раскроил переводчику горло, а еще через шесть секунд Хорхе испустил дух.





Глава 39





База ВВС «Макконнелл»,



окрестности Уичито, Канзас


– Говорит специальный агент ФБР Джин Чендлер. Сейчас я начну допрос Джареда Акима, подозреваемого в совершении тройного убийства в Детройте, штат Мичиган, аффидевит с прочими обвинениями приложен к делу. На допросе присутствует представитель национальной разведывательной службы Израиля агент Гершон Гольд, контрактный советник ФБР по контртеррористическим операциям, его документы также приложены к делу. Мистер Аким подписал соглашение с УБН за номером «си-четыре-четыре-пять-ноль-ноль-два», в соответствии с которым готов дать показания без адвоката. Соглашение подшито к делу. Допрос ведется в присутствии свидетелей и записывается на видеокамеру.

Дело было в служебном помещении УБН, расположенном на прекрасно охраняемой территории базы «Макконнелл», в четырех милях от центра Уичито. Время от времени в воздух взмывали Ф-18, и здание вибрировало, словно камертон. Боб, Ник и Нил следили за происходящим, сидя позади зеркала во всю стену, о назначении которого было легко догадаться. Снаружи сердито перешептывались чиновники из УБН. Немудрено, ведь они только что проиграли межведомственную войну с ФБР и вместо долгожданного приза снова получили напоминание о своем статусе в системе федеральных силовых структур.

На парне был оранжевый комбинезон. Голова забинтована, но вид уже не очумелый, – наоборот, взгляд живой и сообразительный, лицо расслабленное и даже счастливое. Он понимал, что с ним играют в игры: в комнате была красивая молодая женщина (в реале такая на него и не взглянула бы!), а рядом с ней – пузатый еврей с физиономией ученого мужа. Предполагалось, что эти персонажи выбьют воина ислама из колеи, ведь у него и без того воспаленное воображение, но Джаред лишь улыбался: ему нравились красивые девушки, да и против евреев он ничего не имел, хоть и держал это в секрете. Значит, его будут допрашивать красавица и чудовище. Натуральный бред. Что, его держат за идиота?

– Мистер Аким, как вы себя чувствуете? – спросила Чендлер.

– Отлично.

– Как голова?

– Болит, несмотря на десять колес ибупрофена. Но раз болит, я жив, а это хорошо.

– Вам сняли симптомы сотрясения мозга?

– Ну да, но я по-прежнему слышу какую-то паршивую музыку.

Следующие несколько минут Чендлер уточняла факты из жизни Джареда: где родился, где учился, чем планирует заниматься, кто его родители и родственники, с какой стати ударился в радикальный ислам, как относится к белым девушкам и так далее и тому подобное.

– Расскажите, пожалуйста, что с вами было. Для протокола.

– Насколько я понял, вас интересует не рассказ в стиле Пруста, а сценарий для боевика, верно?

Чендлер склонила голову набок. Остроумный ответ застал ее врасплох.

– Да, совершенно верно.

– В общем, это связано с наркотой. Глупость, конечно, но мне нужны были деньги, то да се, пятое-десятое, в итоге я закорешился с серьезным чуваком, его зовут Али Ла Пуант, но до меня не сразу дошло, насколько он серьезный. Я думал, мы идем на хату за оптовой партией для Гросс-Пойнта, там у меня полно связей, и сделка обещала быть выгодной для всех.

– Но что-то пошло не так?

– На этого Ла Пуанта наставили ствол, и ему шлея под хвост попала. Напрочь сдурел. Мы же были без оружия! Но он заранее смастерил что-то вроде деревянного штыка. Короче, ткнул того парня в глаз. Блин, такого я не ожидал, и звук еще такой – «хряп!», а потом он хватает дробовик и валит остальных, прямо как в кино – бах-бах-бах, одного за другим. Сверху примчалась какая-то безумная тетка, не помню, что было дальше. В общем, когда я опомнился, мы катили прочь из города в краденом «мерсе», а на заднем сиденье – куча денег и дробовик.

– То есть вы утверждаете, что являетесь жертвой Али Ла Пуанта, как и все остальные в том доме?

– Мэм, видели бы вы того парня с деревяшкой в глазу, тоже перестали бы рваться с поводка. Поверьте, когда я увидел, что вытворяет этот Ла Пуант, у меня отпала всякая охота спорить с ним.

– Для протокола: судя по уликам, женщину избили вы.

– Я думал, она мертва. У нее череп, наверное, толщиной с вечную мерзлоту, раз она выжила после таких побоев. Ну да ладно, но это вроде как часть сделки, мне обещали скостить до телесных средней тяжести, зачесть отсиженное время и отпустить, так что я предпочел бы не говорить на эту тему. Если не ошибаюсь, по закону я имею право не отвечать на ваш вопрос. В любом случае мы с Али Ла Пуантом уносим ноги, он командует, я на подхвате. У него есть номер какого-то большого человека, не знаю откуда, – и он договаривается, чтобы нас забрали. Едем на запад, пару раз висим на волоске. Я и понятия не имел, что нас везут в Канзас. Рано утром приезжаем на заброшенное ранчо, там нас ждет другая машина, а в ней главарь – седой, глаза хитрые, чисто актер из школы Рикардо Монтальбана. Вежливый, обходительный, пахнет как кожаный диван. Добро пожаловать, говорит, прошу в машину – у него внедорожник размером с патрульный катер, – и хлопает меня по плечу, будто я его сын. Ну, я делаю пару шагов, и он стреляет мне в голову.

– Почему вы остались живы?

– Хороший вопрос. Наверное, Аллах так решил. Может, я избранный.

– А может, вы малолетний преступник из Гросс-Пойнта с мозгом такого размера, что в него почти невозможно попасть, – предположила Чендлер.

– Хм, интересная версия. В любом случае вот что мне сказали: было темно, я нагнул голову, чтобы глянуть под ноги, а он направил пистолет чуть выше, чем нужно. Все дело в том, под каким углом сделан выстрел. Девяносто градусов, и у меня в черепе образуется дырка размером с тоннель Линкольна. Тридцать градусов, и пуля срывает кусок кожи вместе с волосами, а я теряю сознание. Прихожу в себя – надо же, какой сюрприз – в больнице под охраной дорожных патрульных: за три дня до того они нашли меня в кустах. Мне предъявляют обвинение в детройтском налете, а это другой штат и наркотики, поэтому меня передают в УБН. Те допрашивают меня, я рассказываю про седого хитрюгу, и у них челюсть отваливается. УБН плевать на Али Ла Пуанта, он никто, рано или поздно система сожрет его заживо. Им нужен этот Менендес, хотя они понять не могут, какого черта он дернулся выручать мелкого дилера. Но это уже не мое дело. Тем временем мой батя нанимает в Канзас-Сити крутого адвоката, и тот заключает сделку со следствием. Я опознаю Менендеса и свидетельствую против него в суде, с меня снимают все обвинения, а когда Менендес сядет в тюрьму, я ухожу под программу защиты свидетелей. Перееду в глубинку Айдахо под именем Джерри Смит, или что-нибудь в этом роде. Но я героически выжил и помог поймать опасного преступника, так что буду кататься как сыр в масле и время от времени видеться с предками.

– Вы очень везучий юноша, – заметил еврей.

– Потому что стараюсь не грешить и веду здоровый образ жизни, – сказал Джаред.