И остался только пепел

— Эй, осторожнее нужно быть! — попеняла ей ведьма. Крыса внимательно на нее посмотрела и принюхалась. Исха привыкла, что звери, в отличие от людей, никогда ее не боялись и даже тянулись к ней, поэтому без всякой брезгливости нагнулась и протянула руку. Грызун воспользовался моментом и, взбежав по руке, вальяжно устроился на плече. Женщина засмеялась.

— Щекотно ведь! — Исха отломила небольшой кусочек сыра и дала малышу. Тот с радостью схватил лакомство передней лапой и сразу же стал угощаться.

Чем ближе ведьма подходила к рынку, тем многолюднее становилось. По дороге в ту и другую стороны сновали телеги с товарами, запряженные лошадьми или ослами. Кто-то спешил по своим делам, кто-то неспешно прогуливался. Показались первые лавочки с заморскими специями, сушеными фруктами и орехами, дальше торговали местными овощами и фруктами, а в самом конце — свежим мясом и рыбой.

Исха шла медленно, мимоходом разглядывая прилавки. Она давно привыкла, что при ее появлении люди начинали вести себя странно. Многие отводили глаза и пытались поскорее исчезнуть с поля зрения, даже те, кому она когда-то помогла. Особенно те. Но сейчас было по-другому. Она всем своим существом чувствовала направленные в ее сторону косые взгляды. Хотелось ускориться, чтобы быстрее покинуть это место, но женщина усилием воли заставляла себя, не прибавляя шагу, продолжать прогуливаться между рядов, кивая знакомым. Настроение стремительно падало. То и дело ведьма улавливала отдельные слова: бесстыжая… жрец… зачаровала… Раньше так явно никто не перешептывался за ее спиной.

А Григ, как назло, еще и проповедь прочел к ее приходу соответствующую — о том, что мы все равны перед Ясногорящим и должны относиться к друг другу с уважением и смирением. Да и юродивому понятно, что жрец имел в виду неоднозначное отношение логовцев к ведунье! Ох, не нужно было начинать ходить в храм. По крайней мере, стоило все время маскироваться. Но она же тоже человек! Тем более, сам жрец разрешил ей приходить.

Исха упрямо вскинула подбородок вверх, натянула улыбку и, несмотря на преследующие неприятные мысли, продолжала не спеша гулять, делая вид, что ничего не замечает. Наконец, она дошла до лавки, в которой часто делала покупки. Хозяин, толстый добродушный старик с полностью седыми волосами до плеч, которые он обычно собирал в короткую косу, и длинной белой бородой, почти лишенный религиозных предрассудков, всегда искренне радовался ей. Да и было за что. Раньше он всегда встречал посетителей, опираясь на палку. Неудачный перелом колена в детстве на всю жизнь сделал его хромым. Но, видя его хорошее к себе отношение, ведьма сама предложила помощь. После нескольких встреч мужчина смог выкинуть свой костыль и теперь свободно передвигался на обеих ногах. Это сделало их добрыми приятелями.

Она вошла в спасительную лавку и, плотно закрыв за собой дверь, устало к ней привалилась, будто только что убежала от урагана. Бессменный торговец стоял на своем месте за прилавком. Исха знала, что он живет здесь же, на втором этаже, вместе с женой и великовозрастной незамужней дочерью. Однако сейчас его семейства здесь не наблюдалось.

Внутри и без того было довольно тесно: все место занимали бочки и мешки с товарами. Здесь можно было купить не только муку или зерно, но даже такой редкий товар, как мыло. И хотя это было весьма дорогое удовольствие, Исхе нравилось, насколько чистыми после него становились волосы и кожа, а потому почти никогда не отказывала себе в том, чтобы купить небольшой кусочек.

— Тяжелый денек, дочка? — ободряюще улыбнулся торговец. Кроме него здесь больше никого не было. Исха с кислым видом покачала головой и вздохнула.

— Ох, Статрун, хоть на людях не появляйся.

Впрочем, несколько добродушных шуток торговца и парочка свежих сплетен немного вернули Исхе потерянное настроение. Не то, чтобы она сильно интересовалась местными пересудами, но общаться со стариком ей всегда нравилось. Скоро ее корзина пополнилась нужными продуктами. Ведьма уже собиралась выходить, когда в лавку вихрем влетели три богато одетые молодые девицы. Они смеялись и увлеченно что-то обсуждали, не замечая ведьму.

— … смотрит только на нее!

— А она-то на что рассчитывает?

— Как на что? Спасти свою душу проклятую!

Все втроем залились звонким смехом, который внезапно оборвался, когда горожанки заметили Исху. Все трое уставились на нее, как на призрака, с совершенно одинаковыми выражениями лиц.

— Добрый день, — любезно прервала молчание ведьма и заставила себя улыбнуться вошедшим. Они все вместе закивали ей в ответ. На лицах читался такой неприкрытый испуг, что Исха ухмыльнулась уже искренне. Неловкую паузу нарушила крыса, все это время мирно дремавшая на плече ведьмы, скрытая ее густыми пушистыми волосами. Зверек молниеносно сбежал по платью на пол и, пробежав между ног у одной из девушек, прошмыгнул в открытую дверь. Подруги заверещали на все лады и бросились вон из лавки, очень развеселив этим старика. Он хохотал так, что из глаз потекли слезы.

— Кажется, я только что спугнула тебе покупательниц, — притворно виноватым тоном посетовала ведьма. Дедок, вытирая слезы пальцами и похрюкивая при этом, заметил:

— Не удивлюсь, если к вечеру весь город будет судачить о том, что наша ведьма еще и в крысу обращается! Надо скорее моим девкам рассказать, пусть тоже посмеются.

Исха тихо выругалась себе под нос, признавая его правоту.

— Хорошо запирай на ночь двери, дочка, — напутствовал Исху он уже серьезно. — Не ровен час кто замыслит что недоброе.

Ведьма лишь отмахнулась, уже стоя на пороге.

— Они только языками чесать и умеют. Не волнуйся за меня.

Весь обратный путь неприятные перешептывания преследовали ее, как назойливые мухи. Только в отличие от насекомых, от них нельзя было отмахнуться. Может, это все не к месту разыгравшееся воображение? Но последней каплей стала милая старушка, вся сухая и маленькая, которая случайно уронила свою клюку на землю. Исха поспешила на помощь и подняла палку. Та же вместо благодарности сплюнула себе под ноги и обозвала женщину такими словами, каких точно не ожидаешь от сухенькой бабушки. Не смертельно, конечно, но довольно неприятно. И отбивает всякую охоту видеть людей дольше, чем то необходимо, а тем более помогать им.

Выйдя из городских ворот, ведьма вздохнула с облегчением. А когда добралась домой, первое, что сделала после разбора покупок — натаскала воды в большую деревянную купель, которая стояла у нее в бане. Она опустила руку в студеную колодезную воду и, задумчиво глядя вдаль, плавно поводила по кругу. От поверхности стал медленно подниматься густой пар. Ведьма достала из холщового мешочка ароматный кусочек цветочного мыла, пристроив его на стенке купели, стянула с себя одежду и с наслаждением влезла внутрь. Так она могла лежать лучины* напролет [время горения деревянной лучины, которую использовали для освещения изб, равное приблизительно получасу]. В воде мысли всегда приходят в порядок, а даже самые черные тучи на душе светлеют и редеют.

***

Прошел день. Потом еще один. За ним еще несколько. Исха даже не думала выбираться в город. Нет, думать-то она об этом думала, но решила, что без сильной необходимости видеть никого не желает. Так было всегда. Она все время была одна. Зачем нарушать привычный ритм жизни? И с чего она вообще решила, что это была хорошая идея — ходить в храм? Мало ли что жрец мог сказать. Слова ничего не значат.

Рассвет наступил совсем недавно. Солнце даже еще не полностью показалось из-за леса. Деревья отбрасывали длинные тени. Исха вытащила во двор большое кресло, с ног до головы завернулась в одеяло, потому что было ощутимо прохладно, и открыла книгу. Слишком дорогое удовольствие читать книги, поэтому она часто их обменивала на другие или продавала и покупала новые. Но были в ее коллекции и несколько любимых томиков, с которыми она ни за что не хотела расставаться. Хотя ведунья читала все, до чего могла добраться: от медицинских трактатов до дневников путешественников и приключенческих романов. Но больше всего любила сказки. Вот и сейчас в руках лежала зачитанная чуть ли не до дыр старая рукописная книга легенд о летающих змеях.

А может, и не сказки это вовсе? Она наблюдала, как ветер колышет верхушки деревьев. Ведь есть же Змеевы горы. Почему бы там не водиться летающим тварям? Конечно, она знала, что змеевыми их называли только из-за формы — длинной и изогнутой. И все же, окажись вымышленные великаны настоящими, это было бы чудесно. За этими мыслями Исха и не заметила, как задремала.

Разбудил ее скрип калитки. Женщина приоткрыла веки и не сразу поняла, что это происходит наяву. Перед ней стоял тот, о ком она сейчас предпочитала не думать, потому что начинала злиться: на него, на себя, на всех логовцев, которые их обсуждали.

Жрец, одетый сейчас по-простому, возвышался над ней и бессовестнейшим образом наблюдал, как она щурится от яркого света.

— Прогуляемся? — без обиняков предложил он, кивнув в сторону леса, даже не поздоровавшись.

— Если не боишься волков, — хмуро пошутила ведьма, выбираясь из своего уютного гнездышка. По крайней мере Григ расценил ее слова как шутку. Он подал женщине руку, чтобы помочь встать, но та проигнорировала этот жест и проворно вскочила на ноги, стряхивая с себя остатки дремы.

***

— А мне казалось, что тебе понравились мои проповеди, — первым нарушил молчание Григ. Исха не удержалась и взглянула в лицо собеседнику. Как и следовало ожидать, глаза мужчины лучились хитрыми искорками, а на губах играла тщательно подавляемая ухмылка. Он провоцировал ее на ответную улыбку. Но ожидаемой реакции не последовало. Тогда он сменил тактику и стал серьезным.

Они медленно брели по узкой тропинке, все углубляясь в лес, который сейчас был насквозь пронизан птичьими трелями. Солнце грело верхушки сосен, распространявшие вокруг свежий аромат, к которому примешивались более тяжелые запахи мха, влажной земли, давно осыпавшихся и подгнивших сосновых иголок и грибов. Шли в молчании уже довольно долго.

— Исха, я все понимаю, но… — снова попытался завести беседу мужчина. Ведьма остановилась, как вкопанная.

— Нет, не понимаешь! — резко развернулась она лицом к нему. — Ты — не понимаешь! Потому что ты — жрец, уважаемый человек, духовное лицо, в конце концов. — Григ под таким напором даже отшатнулся от нее. — Когда тебя видят, никто брезгливо не отворачивается. За твоей спиной презрительно не шепчутся. С тобой они разговаривают! Все почитают. А кто я? — она сжала кулаки. — Всего лишь ведьма! Недостойная! С темной душой! И что там еще обо мне говорят, а? — женщина говорила все быстрее и громче, вытянувшись струной, пока резко не замолчала, гневно глядя на мужчину напротив.

Жрец не был готов к такому напору с ее стороны и не знал, что ответить на эту тираду, чтобы еще больше не разозлить ведунью. Но не успел он придумать, как выкрутиться из затруднительного положения, а ее эмоции круто поменяли направление. Глаза заблестели слез.


— Я уже столько зим совсем одна! — голос стал тише. С тех пор, как умерла бабушка… — она ненадолго замолчала, пытаясь глубоко дышать, чтобы успокоиться, потому что сама от себя не ожидала такого взрыва. Словно именно сейчас наружу внезапно вырвалось то, что она годами так тщательно пыталась игнорировать. Глубокое дыхание не принесло успокоения. Она уже не могла остановиться. Жрец шагнул навстречу. Ведьма, повинуясь внезапному порыву, прижалась лбом к его плечу, продолжая изливать душу уже тихим шепотом.

— Мне так ее не хватает! Не хватает просто поговорить с кем-то, кому ничего от меня не нужно, — мужчина сначала не решался двинуться, боясь спугнуть ее, а потом медленно опустил руку ей на волосы и стал легонько гладить. Исха не противилась. — Я не могу так больше…

Какое-то время она просто цеплялась за него, всхлипывая. Но постепенно стала затихать. Тут мужчина заметил широкий пень рядом с тропинкой и, взяв ведунью за руку, отвел ее к нему, усадил и сам сел рядом.

— А самое страшное — это сны, — Исха будто не заметила перемены позы, смотрела пустыми глазами куда-то вдаль. — Почти каждую ночь я вижу свою смерть. Я сгораю, Григ. Чувствую, как мое тело охватывает огонь. Вот здесь, — она взяла его руку и приложила себе на шею чуть ниже левого уха. — И это ослепляюще больно. Каждый раз просыпаюсь от собственного крика.

Жрец, чуть касаясь, провел большим пальцем по ее щеке.

— Это просто сон, ничего больше, — попытался успокоить он. Исха горько улыбнулась.

— Я ведьма, жрец. Понятие «просто сон» ко мне не относится. Я знаю, как умру. Вопрос в другом: когда?

Ее уверенность поразила мужчину, однако он не показал этого.

— Ты не думала перебраться в столицу? — мягко спросил он, глядя женщине в глаза. Нужно было срочно менять тему. — Там совсем по-другому относятся к таким людям, как ты. Взять хотя бы нашего великого князя: его десница — маг. Ты знала об этом? И, кстати, я слышал, он ищет себе помощника с даром. Ты могла бы попробовать.

Она покачала головой.

— Люди везде одинаковы. И то, что единицы из нас добиваются какого-то положения в обществе, не означает, что так получится у каждого. Да и не хочу я этого.

— Чего же ты хочешь? — осторожно выдохнул он, приблизив лицо к ней на расстояние ладони, уже чувствуя ее дыхание на коже. Она посмотрела на него так, словно только сейчас увидела. Пронзительно со всех сторон пищали, чирикали, кричали и свистели птицы, почти оглушая. Исха медлила с ответом. Где-то высоко над ними ветер шелестел кронами деревьев.

— Тепла, — хриплым полушепотом наконец выдала она. — Я хочу тепла.

Он ничего не сказал вслух, но в его вишнево-карих глазах, которые все приближались, было не просто тепло, а что-то гораздо большее. Ведьма почти уже была готова принять то, что они обещали, но закравшаяся мысль больно резанула где-то в середине груди. Исха резко отстранилась и поднялась на ноги.

— Ты же понимаешь, что это невозможно? — как можно холоднее заметила она. — Сколько может продлиться такая… хм… дружба?

Григ тоже встал и хотел что-то возразить, но Исха подняла руку, останавливая его.

— И не нужно мне говорить про равенство людей, мы не в храме. Нет его, этого равенства. И мы с тобой на разных концах лестницы.

Он сделал шаг навстречу. Ведунья замотала головой.

— Нет, Григ. Уходи. Пусть все останется на своих местах. Так будет лучше.

Женщина отвернулась от него и, плотно сжав губы, удалилась дальше в чащу. Мужчина сделал несколько шагов за ней и вдруг услышал негромкое, но очень выразительное рычание. В тени кустов стоял волк с темно-серой шерстью и седыми вкраплениями на худых боках, янтарные глаза горели недобрым огнем. Жреца бросило в жар от размеров зверя.

— Да понял я, понял, — обратился он к животному, потому что ведьмы уже и след простыл. — Про волков — это была совсем не шутка. — Жрец, не спуская взгляда с хищника, медленно попятился. Волк долго смотрел на него, не пытаясь догнать и вообще двигаться. Просто провожал тяжелым взглядом, пока мужчина не скрылся из виду.

***

Над Логом стояла глубокая ночь. Исха металась во сне, на лбу ее выступили бисеринки пота. Она яростно сжимала одеяло в кулаках, прикусывала подушку. Волосы разлетелись в разные стороны и взлохматились. Грудь высоко вздымалась и тут же опадала. Брови почти смыкались на переносице, а губы беззвучно шевелились, повторяя одну и ту же фразу. Исха застонала и проснулась от этого звука. Полежала еще немного, пытаясь унять колотящееся сердце. Потом подошла к ведру с водой, зачерпнула полкружки, с жадностью выпила, роняя капли на длинную ночную рубашку. Комната была освещена белой луной настолько ярко, что не пришлось даже зажигать лампу. Исха перевела дыхание и облизала искусанные губы.

По крайней мере, сегодня это был не огонь. Просто сон. Женщина уже почти успокоилась, когда услышала, как в дверь постучали. Настолько тихо, что, если бы она спала, вряд ли проснулась от этого. Или все же не просто сон?.. В каком-то странно заторможенном состоянии Исха отперла засов. И совсем не удивилась тому, кого увидела. Хотя и не могла унять предательски колотящееся сердце и дрожь в коленях. На пороге стоял жрец. Он смотрел на нее глазами, походящими сейчас на два бездонных колодца, с несвойственной серьезностью. Хозяйка и гость долго молчали. Вопреки обыкновению Григ не начинал разговор первым, только внимательно глядел на женщину. Тишину нарушал лишь шелест ночного леса и сверчки, затянувшие свою вечную песню.

— Зачем ты здесь? — наконец, не выдержав, прошептала Исха. Голос не слушался.

— Ты сама позвала меня, — Григ, не дожидаясь приглашения, переступил порог. Исха отпустила дверь и сделала два шага назад. — Я слышал твой голос.

— Но… — попыталась возразить женщина, отступая, потому что мужчина, крадясь мягко, как кот, подходил все ближе.

— Я слышал твой голос, — уже настойчивее повторил он. — Ты твердила мое имя. И я не спал, Исха. Это было не во сне.

Ведьма не нашла, что ответить, лишь пятилась, пока не уперлась в стол.

— Он будто звучал сразу везде, обволакивал меня, — сейчас он смахивал на безумца, жадно скользя глазами по телу ведьмы. — Ты сказала «иди ко мне». И я не мог сопротивляться. Я здесь.

Исха сглотнула. Между ними все еще оставалось несколько шагов.

— Ты — жрец.

— Ты говоришь очевидные вещи, — согласился Григ, сокращая оставшееся расстояние.

— Тебе нельзя даже думать о таком.

— Отрицать это было бы бессмысленно.

Он взял ее за плечи. Сквозь тонкую ткань Исха почувствовала, как лихорадочно горячи его руки. Он распустил завязки рубахи у шеи и предельно медленно обнажил ее плечи. Кажется, он даже перестал дышать.

— Ты такая красивая, — в его голосе было столько неподдельного восхищения, что Исха не смогла сдержать улыбку, но вдруг насторожилась и замерла.