И один в тайге воин

– Так то за своих. А он за всех детей племени.

– Он первый охотник племени, Илкен. И дети племени для него не чужие. Какой тогда он будет первый охотник, если будет только за своих детей беспокоиться?

– Ну да. Верно, – подумав, вздохнул паренёк. – Знаешь, раньше мне всегда обидно было, что он на других больше смотрит, чем на меня.

– А теперь? – с интересом спросил Мишка, всем телом поворачиваясь к нему.

– Теперь нет.

– А что изменилось? – не отставал парень. – Что ты понял?

– Трудно сказать, – смутился Илкен. – Знаю только, что он из нас лучших охотников делал. Учил всему, что сам знал. И тебя так учил. И теперь ребят так же учит. И не его вина, что не все эту науку понять могут. Вот ты смог.

– А ты не смог? – удивился Мишка.

– Мне больше другое нравится, – ещё больше смутился Илкен.

– И что же это?

– По кости резать. Да только у меня хороших ножей нет, – осторожно ответил паренёк, настороженно поглядывая на Мишку. Словно ожидал, что тот начнёт его высмеивать.

– Ну, ножи дело нехитрое. Буду в посёлке, попрошу кузнеца тебе набор штихелей сделать, – подумав, пообещал парень.

– А что это – штихели? – настороженно уточнил Илкен.

– Специальные тонкие резаки. Ими и по дереву, и по кости резать можно.

– Дорого встает? – спросил паренёк, прикусив губу.

– Не дороже денег, братишка, – рассмеялся Мишка, хлопнув его по плечу. – Из того золота, что вы уже намыли, пару кусочков на это дело запросто отдать можно.

– Ты не беспокойся, Мишка. Мы ещё намоем, – истово заверил его паренёк.

– Знаю. И помню, что серьги с монисто тебе для невесты обещал. Вот с мясом закончим, и займусь.

Мишка специально упомянул про своё обещание, давая тем самым понять, что не забыл данного обещания и готов сдержать слово. Радостно сверкнув взглядом, парнишка понёсся обратно к ручью. Мишка же снова занялся заготовкой солонины. Коптильня работала и днём и ночью уже полтора месяца без перерыва. Запасы соли и специй таяли, но Мишка не расстраивался. Всё равно ему предстояло сделать ещё пару рейсов в посёлок. Так что всё это будет легко пополнить. Да и вообще, не мешало бы закупить специи впрок. Тем более что деньги теперь вообще не проблема.

Достаточно вспомнить свою долю с продажи трофейной валюты и той, что была взята в разгромленном лагере. О том, что товары для хантов он закупал на свои деньги, Мишка даже не вспоминал. За ту пушнину и звериную кость, что ему отдали ханты, он окупит все затраты трижды. А ведь кроме того там были ещё кожи и шкуры. В общем, тратить можно смело. Даже без учёта запаса золотых слитков денег более чем достаточно.

С этими греющими душу мыслями Мишка занялся делом. Время шло к зиме, и стоило поторопиться, чтобы успеть закончить всё до морозов. Ведь ещё предстояло поставить вельбот и лодку на зимовку и подготовить аэросани.

Руки парня привычно срезали мякоть с туши и рубили кости, а мысли его крутились вокруг текущих в мире событий. Да, таких революционных настроений, как в его мире, здесь не было, но Мишка не пытался утешиться этим фактом.

Так или иначе, империю всё равно постараются втянуть в мировую войну, и тогда может случиться всё что угодно. Ведь продажные элементы из высоких кругов не упустят шанса прибрать власть в стране к рукам. И, как следствие, в стране вспыхнет междоусобица, которая перерастёт в гражданскую войну. Скрипнув от злости зубами, Мишка тряхнул головой, отгоняя мрачные мысли, и, закончив с разделкой туши, принялся мыть руки.

Вечерело. Пора было заняться ужином. Как ни крути, а работников кормить надо. Ребята придут с добычи голодные, словно волки. Улыбаясь про себя, парень быстро нарезал копчёностей и принялся выпекать на прогретой печи лепёшки. Добытчики ввалились в избу, когда стопка лепёшек выросла высотой в полторы ладони. На четверых молодых здоровых парней в самый раз. Ребята расселись у стола, и Илкен на правах старшего брата принялся докладывать о сделанном, попутно тыча пальцем в кожаный мешок, брошенный у дверей.

– Ещё три дня, и мне нужно будет отправляться в посёлок. Отвезти готовое мясо и привезти ещё товаров.

– И бочонков ещё купи, – тут же посоветовал Илкен. – И тебе, и нам пригодятся. И соли с перцем тоже.

– Я помню, брат, – не повышая голоса, ответил Мишка, и паренёк тут же прикусил язык.

Как ни крути, а Мишка в их компании был старшим по возрасту и по социальному статусу. Уже имея семью и детей, он считался взрослым состоявшимся охотником, тогда как его названые братья всё ещё были недорослями. А самое главное, что Торгат регулярно повторял сыновьям, что Мишка для них второй после него самого человек. Сам Мишка своего положения в этой иерархии так толком и не понял, но знал, что имеет полное право командовать парнями. Но пользовался этим правом не часто.

– Мишка, а надолго снова приедешь? – помолчав, поинтересовался Илкен.

– Сюда-то? Да как со всеми делами управимся, так и уеду. Сам знаешь, скоро морозы ударят. Нужно успеть до того лодки к зиме приготовить. Потом уж по льду приеду.

– За пушниной?

– А за чем ещё-то? – не понял Мишка.

– Может, стоит этой зимой росомах с волками только брать? – осторожно предложил Илкен.

– С отцом говорить надо, – вздохнул Мишка.

– Так поговори, – развёл паренёк руками. – Сам знаешь, отец на росомах всё время жалуется. А к ним ещё волки добавились. Копытные всё дальше уходят. Парни росомах бьют, но мало. Их найти трудно. А копытные уйдут, нам тогда голодно станет. А за зиму, пока хищных бьём, пушной зверь снова появится.

– Это всё правильно, – кивнул Мишка. – Но без Торгата я такое решить не могу. Он первый охотник, ему и решать. А поговорить поговорю. Мне и самому это не нравится. Если так дальше пойдёт, тут зверя вообще не останется.

– Вот и я про то говорю, – закивал Илкен.


– Да ты бы лучше прямо признался, что тебе больше нравится золото добывать, чем по тайге бегать, – поддел его Мишка.

– Золото, конечно, добывать интересно, – усмехнувшись, кивнул паренёк, – но у меня другой интерес. Я тебе рассказывал.

– Я помню. Ты бы хоть раз показал, как получается.

– Принесу, – пообещал Илкен.

– Хорошо у него получается, – вдруг вступил в разговор средний брат. – Как живые звери выходят. Шаман сказал, его руками духи водят. Даже в дом духов несколько фигурок забрал.

– О как! А чего раньше молчал? – делано возмутился Мишка, с интересом рассматривая паренька.

– Отцу не очень нравится. Вот и молчал. Думал, ты тоже смеяться будешь, – пожал Илкен плечами.

– С чего мне смеяться, если мне самому нравится машины всякие собирать, – улыбнулся Мишка. – Ладно, парни. Доедайте и давайте чай пить. Завтра ещё дел много, – закруглил он разговор.





* * *


Наконец сезон заготовок закончился, и Мишка, увезя домой очередную партию солонины, принялся с нетерпением ждать морозов. Аэросани уже дважды были осмотрены, проверены, смазаны и заправлены. Хоть сейчас в путь. Сотня регулярно проверяла свой участок границы, а пластуны то и дело прогуливались за кордон в разведку. Но никаких новостей с той стороны не поступало. И это затишье парню очень не нравилось. Устав ломать голову над таким несоответствием правилам войны, Мишка отправился к атаману.

Казак принял его словно дорогого гостя. За чаем и неспешным разговором ни о чём они провели часа полтора. Потом, устав от этого словоблудия, Мишка отставил чашку и, вдохнув, прямым текстом спросил:

– Что с той стороны слышно, Сергий Поликарпович?

– В том-то и дело, что ничего, Миша, – почесав в затылке, смущённо признался казак. – Сам не понимаю, с чего так. Но после вашего похода на нашем участке словно померли все. Даже странно.

– Вот и мне странно, – задумчиво проворчал Мишка.

– А приятель твой из контрразведки что говорит?

– Да ничего он не говорит. Секреты у них, – досадливо отмахнулся парень. – В общем, всё мутно и непонятно. Но с другой стороны, река от дождей вспухла, вода холоднючая, и рисковать переправляться никто не захочет. Думаю, до того, как лёд встанет, никто не сунется. Хотя от бандитов всего ожидать можно.

– Это верно, – вздохнул атаман. – Я так понимаю, ты по льду собираешься опять на заимку идти?

– А как иначе? – не понял Мишка. – Меня промысел кормит.

– Да тебе с твоими умениями можно вообще из мастерской не выходить, – усмехнулся атаман. – На одном оружии больше заработаешь.

– Не смогу я так. Я только в тайге по-настоящему и живу, – грустно улыбнулся Мишка.

– Понимаю, – снова вздохнул казак. – Вольной птице крылья не подрежешь, с тоски помрёт. Эх, если бы не нога моя, сам бы с тобой напросился, – с тоской в голосе признался казак.

– Ладно, Сергий Поликарпович, пойду я, – улыбнулся Мишка, хлопнув себя по коленям ладонями. – Благодарствуй за хлеб-соль.

– Заходи ещё, Миша. Уж тебе я всегда рад, – ответил казак, поднимаясь, чтобы проводить его до ворот.

Вернувшись в дом, Мишка послонялся из комнаты в комнату и, подумав, отправился в мастерскую. Достав из угла маленькую корзинку с сырой глиной, он присел к столу и, размяв в ладонях небольшой её кусок, принялся набивать обрезок трубы диаметром примерно сантиметров семь. Пока есть время, Мишка решил попробовать отлить своим женщинам несколько украшений. На этот раз вместо резца он использовал закруглённый на конце кусок стальной проволоки, вбитой в кусок деревяшки.

Нанеся контуры серьги, он принялся штрихами вырезать на глине абрис лани. Делать серьги сплошными парень не хотел. Тяжёлые получатся, от этого голова болеть будет, и мочки сильно оттянут. Так что все его изделия были тонкими и ажурными. Аккуратно срезав с поверхности всю лишнюю глину и подровняв рисунок, Мишка придирчиво осмотрел его и, чуть улыбнувшись, тихо проворчал:

– Руку набил, осталось только морду набить.

Отодвинув получившуюся матрицу в сторону, он быстро набил глиной следующий обрезок трубы и, подумав, принялся вырезать звено под монисто. Идея подарить тётке такое украшение появилась у него давно, но парень никак не мог решить, какой вид ему придать. А тут, что называется, накатило. Он решил сделать монисто из отдельных фрагментов, которые потом скрепит отдельными звеньями. Рисунок на этот раз он сделал абстрактный. Просто узор, в котором каждый сможет усмотреть то, что сам захочет.

Закончив, он сунул матрицы в печь и отправился готовить металл. Благо заготовок под это дело он наделал много. Порядка двух килограммов смеси в брусках разного калибра. Именно так Мишка называл эти слитки. Заодно появилась мысль накатать ещё проволоки для других украшений. Вообще после изготовления серёг для дочери Мишка ощутил вкус к изготовлению ювелирных украшений. Больше всего его радовал тот факт, что можно было не бояться что-то испортить.

Не получилось, сунь в печь и переплавь. И никто никаких вопросов не задаст. Благо всё своё. Кузнец Елисей научил его правильно отделять чистое серебро от примесей при плавке китайских монет. Так что в его украшениях были только благородные металлы. Пользуясь тем, что все женщины куда-то разошлись, Мишка вздул в печи огонь и, подкинув угля, принялся плавить металл. Заранее приготовив кусок листового железа и кусок жести, он заглянул в чашу с металлом и, хмыкнув, натянул кожаную рукавицу.

Достав чашу, он тонкой струйкой налил расплавленный металл на жесть и, сунув чашу обратно, принялся катать согнутый коромыслом лист. Горячее золото, прокатываясь по жести, начало приобретать форму длинного прутка. Осторожно скатив этот пруток на лист железа, Мишка подхватил ещё один кусок железа и, положив его сверху, принялся раскатывать, словно тесто. Плавными, ровными движениями он вытягивал пруток, добиваясь максимально малой толщины.

Когда концы прутка начали вылезать за края железных листов, Мишка кусачками разделил его пополам и снова принялся катать. Так, раз за разом, он вытянул из одной заготовки кусок примерно полтора метра длиной и толщиной с цыганскую иглу. Дальше все эти куски ещё предстояло прокатать на кусках полированной латуни. Возни, конечно, много, но оно того стоило. В этих местах Мишка ещё ни у кого не встречал украшений, подобных тем, что делал сам.

Это и был повод для его тайной гордости. В лавках можно было найти украшения самые разные, но таких, как выходили из-под его рук, не было. Так что подружка Танюшки Светланка теперь с гордостью демонстрировала всем небольшие, но очень изящные серёжки, вызывая у остальных приступы тихой зависти. Её мать, Рада, несколько раз пыталась проявить гордость и отказаться от подарков. Но Мишка, устав спорить, просто рявкнул на женщину, обозвав надутой гусыней.

Потом был недолгий разговор с атаманом, после чего тот сам быстренько вправил ей мозги. Вернувшись после того разговора к Мишке, казак устало огладил бороду и, задумчиво посмотрев на парня, спросил:

– Миша, ты объясни мне, бестолковому, с чего ты всё это затеял?

– Да просто так. Танюшка моя с её Светланкой дружат. У моей серёжки появились, а вторая только смотрит да вздыхает. А тут ещё и Настя сказала, что Рада вдова и что сама она таких ей никогда не купит. Вот и сделал. А что до винтовки, так тут всё ещё проще. Пацанам нужно к оружию привыкать. А из справы воинской только то, что от отца осталось. Вот и отдал одну винтовку. Ну не солить же мне их. Сам знаешь, у меня тех стволов, как у дурака махорки.