Хозяйственная история графини Ретель
Часть 39 из 63 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
— Сто пятьдесят тысяч золотых за всех рабов, дешёвых и дорогих… — прошептал он, чтобы услышала только я.
— Да он обезумел! — рычу в негодовании и сжимаю руки в кулаки.
— Здесь не выгодно продавать рабов в одни руки. Госпожа, успокойтесь, давайте купим вам парочку и уйдём отсюда, — уговаривает меня Эрдан.
— Ну уж нет! — во мне разыгралось дикое упрямство. — Я выкуплю их всех!
Тем временем, начинаются торги.
На помост снова выводят девушек.
Бородачи и пузаны разглядывают практически обнажённых красавиц похотливыми взглядами.
— Цена за этих пятерых?
— Десять монет!
— Даю одиннадцать!
— Сорок монет за всех девушек! — выкрикивает какой-то козёл.
Подхожу к помосту, расталкивая недовольных мужиков, и применяю силу своего голоса.
— Сто тысяч золотом за всех рабов! — никаких сто пятьдесят тысяч. Итак переплачиваю.
Озвученная мной сумма звучит над площадью, будто гром прозвучал среди ясного неба. Изумлённая публика умолкает, шокированная моим заявлением.
Я смотрю на человека на помосте, который от моего предложения сначала бледнеет, потом багровеет и не находит слов.
Это и есть распорядитель?
Нет, не он. На помост, грузно ступая, взбирается многотонная туша. Мужчина похож на мерзкого толстого жука. Все его телеса в такт шагам трясутся, подобно желе. Морда, заплывшая жиром, выражает всю степень презрения, как к рабам, так и к тем, кто их покупает.
— Кто-то решил пошутить! — произносит кто-то из толпы. — Такую покупку никто не может себе позволить, кроме королей!
— Согласен! Кто бы это ни был — он глупец и обманщик!
— Даю двадцать тысяч монет за всех элитных рабов!
— Двадцать две!
Я не сдаюсь и смотрю на хозяина этого рынка — огромного и мерзкого жирдяя.
— Повторяю. Сто тысяч золотом. За всех рабов этого рынка.
Голос звучит сильно, холодно, жёстко и на меня, наконец, оборачиваются.
— Женщина смеет вмешиваться в торги?! — удивлённо рычат мужчины.
— Кто ты такая, что смеешь предлагать столько золота! — неожиданно высоким голосом требует от меня ответа распорядитель.
— Женщинам здесь не место! — плюются покупатели и с презрением косятся на меня. — Разве что на помост её выставить, да продать за медяк!
Раздаётся дружный гогот.
Керуш и Эрдан со своими воинами окружают меня, откидывают полы плащей, демонстрируя оружие на изготовке.
— Кто вообще её сюда пустил?
— Кто она такая?
Смотрю на Эрдана и киваю ему, чтобы говорил от моего имени.
Он делает шаг вперёд и надменно заявляет:
— Её Сиятельство госпожа графиня Изабель Ретель-Бор оказывает этому нечестивому месту высочайшую честь! Её Сиятельство желает приобрести незамедлительно всех рабов невольничьего рынка! Её предложение пока ещё в силе — сто тысяч золотых монет!
По толпе разносится изумлённых вздох, смешанный со злостью и разочарованием, но никто больше не смеет произносить ругательства или насмешки в мою сторону.
А я стою гордая с прямой спиной, чувствуя на себе все эти злые взгляды. Хочется поскорее покончить с этим и вернуться в обитель, где я смогу помыться, а то кажется, что я вся в грязи от этой ненавистной и злой энергии мужчин.
Конечно, я такой обломинго сейчас всем мужикам устраиваю. Они тут, понимаешь, пришли покупки делать: детей, женщин и мужчин покупать, ан нет, заявляется какая-то дамочка и ставит своё условие и свою цену называет и не даёт возможности таким важным мужам порезвиться и купить парочку девушек для развлечений, да мужчин для тяжёлого труда.
Пыхтят недовольные купцы, но молчат и глядят на главного распорядителя и хозяина рынка в одном толстом лице.
Толстяк открывает было рот, чтобы ответить мне, но вдруг по толпе вновь разносится яростное возмущение:
— Да как смеет женщина делать такие покупки?! Даже если она графиня! Где её муж?! Или он под бабу стелется, раз позволяет такой беспредел?! Совсем баба из ума выжила, рабов скупать!
Где мой муж, значит?! Под бабу стелется?! Ах ты, паразит никчёмный!
Киваю Эрдану, тот отправляет своих людей и через минуту передо мной на коленях стоит грязный и вонючий мужик. Пальцы унизаны перстнями, но не из знати он.
— Как смеешь ты, смерд поганый, рот свой на графиню разевать и о муже моём мерзости говорить?! Муж мой, великий граф Астер Ретель-Бор за твоё спокойствие и благополучие воевал! Кровь свою не жалел и проливал, а ты пасть смеешь раззявить на него и его супругу?!
Меня трясёт от гнева. Голос звучит ровно, звонко, но полон он исступления. Мороз покрывает тонкой коркой льда лицо этого гада. Изо рта всех присутствующих выходит пар. Градус понижается. Моя сила рвётся наружу. Явственно чувствую и её гнев тоже, но сдерживаю силу, не позволяя ей разорвать всех присутствующих. А ведь понимаю, могу это сделать. Ещё как могу. Выходит, сила голоса — это не всё. С ней примешано что-то ещё — стихия льда?
Я знаю, что могу произнести «замёрзните» — так и случится.
На меня все глядят в ужасе.
— У графини дар… — слышу редкие шепотки.
— Пп… просттт… тите… Госпожа… ггг… графиня… — блеет тут же этот козёл. — Ддд… дурак я…
— Что делать с ним будем? — спрашивает Эрдан.
Сверкаю на идиота злыми глазами и шиплю истинной гадюкой:
— Хоть слово скажешь дурное обо мне или моём муже — тут же умрёшь. И смерть будет не мгновенной и лёгкой. А подыхать будешь в диких муках и молить Инмария, чтобы скорее освободил тебя от страданий. Слово моё нерушимо. Да будет так!
Охрана тут же отпускает его.
Мужик в ужасе глядит на меня и озаряет себя знаменем Инмария, отползает подальше, вскакивает и уносит ноги с какими-то воплями.
Уж не знаю, сработают мои слова или нет, но явно впечатление на мужчину произвела. Вряд ли он станет рисковать и говорить гадости обо мне и моём муже.
По толпе проносится встревоженный гул.
Поднимаю взгляд на побелевшего хозяина рынка и говорю:
— Сто тысяч золотом. Мой человек скажет тебе, куда привести всех рабов.
Тот надувает щёки, потом видит мой злющий взгляд и покорно выдыхает воздух, отчего трясутся все его многочисленные подбородки и тем же визгливым голосом, он восклицает:
— Все рабы проданы!
— Вы решили стать королевой? — вдруг слышу вопрос какого-то юноши, который глядит на меня без страха, но с любопытством.
С чего это он так подумал?
— Нет, я просто выкупаю рабов.
Глава 19
* * *
Изабель Ретель-Бор
Агнесс была в шоке.
Точнее, не так — в ШОКЕ! Как и все мои люди, когда узнали, что я сделала.
— Госпожа графиня, ваш поступок, конечно же, благороден и вызывает только уважение… — произносит озадаченно настоятельница обители.
— Но? — хмыкаю я.
— Но как же ваши люди, госпожа? Вы сами утверждали, что в деревнях лютует голод. У вас столько планов было…
— Планы никуда не делись, — обрываю её. — Вы переживаете, что мне не хватит средств на всё задуманное, верно?
— Да он обезумел! — рычу в негодовании и сжимаю руки в кулаки.
— Здесь не выгодно продавать рабов в одни руки. Госпожа, успокойтесь, давайте купим вам парочку и уйдём отсюда, — уговаривает меня Эрдан.
— Ну уж нет! — во мне разыгралось дикое упрямство. — Я выкуплю их всех!
Тем временем, начинаются торги.
На помост снова выводят девушек.
Бородачи и пузаны разглядывают практически обнажённых красавиц похотливыми взглядами.
— Цена за этих пятерых?
— Десять монет!
— Даю одиннадцать!
— Сорок монет за всех девушек! — выкрикивает какой-то козёл.
Подхожу к помосту, расталкивая недовольных мужиков, и применяю силу своего голоса.
— Сто тысяч золотом за всех рабов! — никаких сто пятьдесят тысяч. Итак переплачиваю.
Озвученная мной сумма звучит над площадью, будто гром прозвучал среди ясного неба. Изумлённая публика умолкает, шокированная моим заявлением.
Я смотрю на человека на помосте, который от моего предложения сначала бледнеет, потом багровеет и не находит слов.
Это и есть распорядитель?
Нет, не он. На помост, грузно ступая, взбирается многотонная туша. Мужчина похож на мерзкого толстого жука. Все его телеса в такт шагам трясутся, подобно желе. Морда, заплывшая жиром, выражает всю степень презрения, как к рабам, так и к тем, кто их покупает.
— Кто-то решил пошутить! — произносит кто-то из толпы. — Такую покупку никто не может себе позволить, кроме королей!
— Согласен! Кто бы это ни был — он глупец и обманщик!
— Даю двадцать тысяч монет за всех элитных рабов!
— Двадцать две!
Я не сдаюсь и смотрю на хозяина этого рынка — огромного и мерзкого жирдяя.
— Повторяю. Сто тысяч золотом. За всех рабов этого рынка.
Голос звучит сильно, холодно, жёстко и на меня, наконец, оборачиваются.
— Женщина смеет вмешиваться в торги?! — удивлённо рычат мужчины.
— Кто ты такая, что смеешь предлагать столько золота! — неожиданно высоким голосом требует от меня ответа распорядитель.
— Женщинам здесь не место! — плюются покупатели и с презрением косятся на меня. — Разве что на помост её выставить, да продать за медяк!
Раздаётся дружный гогот.
Керуш и Эрдан со своими воинами окружают меня, откидывают полы плащей, демонстрируя оружие на изготовке.
— Кто вообще её сюда пустил?
— Кто она такая?
Смотрю на Эрдана и киваю ему, чтобы говорил от моего имени.
Он делает шаг вперёд и надменно заявляет:
— Её Сиятельство госпожа графиня Изабель Ретель-Бор оказывает этому нечестивому месту высочайшую честь! Её Сиятельство желает приобрести незамедлительно всех рабов невольничьего рынка! Её предложение пока ещё в силе — сто тысяч золотых монет!
По толпе разносится изумлённых вздох, смешанный со злостью и разочарованием, но никто больше не смеет произносить ругательства или насмешки в мою сторону.
А я стою гордая с прямой спиной, чувствуя на себе все эти злые взгляды. Хочется поскорее покончить с этим и вернуться в обитель, где я смогу помыться, а то кажется, что я вся в грязи от этой ненавистной и злой энергии мужчин.
Конечно, я такой обломинго сейчас всем мужикам устраиваю. Они тут, понимаешь, пришли покупки делать: детей, женщин и мужчин покупать, ан нет, заявляется какая-то дамочка и ставит своё условие и свою цену называет и не даёт возможности таким важным мужам порезвиться и купить парочку девушек для развлечений, да мужчин для тяжёлого труда.
Пыхтят недовольные купцы, но молчат и глядят на главного распорядителя и хозяина рынка в одном толстом лице.
Толстяк открывает было рот, чтобы ответить мне, но вдруг по толпе вновь разносится яростное возмущение:
— Да как смеет женщина делать такие покупки?! Даже если она графиня! Где её муж?! Или он под бабу стелется, раз позволяет такой беспредел?! Совсем баба из ума выжила, рабов скупать!
Где мой муж, значит?! Под бабу стелется?! Ах ты, паразит никчёмный!
Киваю Эрдану, тот отправляет своих людей и через минуту передо мной на коленях стоит грязный и вонючий мужик. Пальцы унизаны перстнями, но не из знати он.
— Как смеешь ты, смерд поганый, рот свой на графиню разевать и о муже моём мерзости говорить?! Муж мой, великий граф Астер Ретель-Бор за твоё спокойствие и благополучие воевал! Кровь свою не жалел и проливал, а ты пасть смеешь раззявить на него и его супругу?!
Меня трясёт от гнева. Голос звучит ровно, звонко, но полон он исступления. Мороз покрывает тонкой коркой льда лицо этого гада. Изо рта всех присутствующих выходит пар. Градус понижается. Моя сила рвётся наружу. Явственно чувствую и её гнев тоже, но сдерживаю силу, не позволяя ей разорвать всех присутствующих. А ведь понимаю, могу это сделать. Ещё как могу. Выходит, сила голоса — это не всё. С ней примешано что-то ещё — стихия льда?
Я знаю, что могу произнести «замёрзните» — так и случится.
На меня все глядят в ужасе.
— У графини дар… — слышу редкие шепотки.
— Пп… просттт… тите… Госпожа… ггг… графиня… — блеет тут же этот козёл. — Ддд… дурак я…
— Что делать с ним будем? — спрашивает Эрдан.
Сверкаю на идиота злыми глазами и шиплю истинной гадюкой:
— Хоть слово скажешь дурное обо мне или моём муже — тут же умрёшь. И смерть будет не мгновенной и лёгкой. А подыхать будешь в диких муках и молить Инмария, чтобы скорее освободил тебя от страданий. Слово моё нерушимо. Да будет так!
Охрана тут же отпускает его.
Мужик в ужасе глядит на меня и озаряет себя знаменем Инмария, отползает подальше, вскакивает и уносит ноги с какими-то воплями.
Уж не знаю, сработают мои слова или нет, но явно впечатление на мужчину произвела. Вряд ли он станет рисковать и говорить гадости обо мне и моём муже.
По толпе проносится встревоженный гул.
Поднимаю взгляд на побелевшего хозяина рынка и говорю:
— Сто тысяч золотом. Мой человек скажет тебе, куда привести всех рабов.
Тот надувает щёки, потом видит мой злющий взгляд и покорно выдыхает воздух, отчего трясутся все его многочисленные подбородки и тем же визгливым голосом, он восклицает:
— Все рабы проданы!
— Вы решили стать королевой? — вдруг слышу вопрос какого-то юноши, который глядит на меня без страха, но с любопытством.
С чего это он так подумал?
— Нет, я просто выкупаю рабов.
Глава 19
* * *
Изабель Ретель-Бор
Агнесс была в шоке.
Точнее, не так — в ШОКЕ! Как и все мои люди, когда узнали, что я сделала.
— Госпожа графиня, ваш поступок, конечно же, благороден и вызывает только уважение… — произносит озадаченно настоятельница обители.
— Но? — хмыкаю я.
— Но как же ваши люди, госпожа? Вы сами утверждали, что в деревнях лютует голод. У вас столько планов было…
— Планы никуда не делись, — обрываю её. — Вы переживаете, что мне не хватит средств на всё задуманное, верно?