Хозяйка Кладбища

Знакомое чувство, я испытала подобное и раньше, когда Малькольм явился в наш с мужем дом. С того дня все покатилось по наклонной, и в результате мое тело сейчас болтается где–то посреди неизвестности космоса, а разум погружен в игру.

Похоже, этот встопорщенный герцог почувствовал то же самое. Все–таки игровая условность дает о себе знать: я не успела заметить, откуда и как он вытащил меч, и без всяких предупреждений рубанул им, только и смогла отшатнуться от просвистевшего перед лицом клинка.

А что, если этот герцог — такой же игрок, как и я? Может, я смогу договориться?

— Постойте! Я всего лишь начинающий игрок! Даже обучения не прошла! Зачем нападаете? — не сказала я. Мой рот беззвучно открывался, а горло не могло выдавить ни звука.

Твою же бабушку, Малькольм, ты отрезал меня еще и от чата и общения с другими людьми?

Герцог явно решил избавиться от меня сразу, в начале игры, и снова замахнулся. Я сделала еще шаг назад. Опускающийся меч просвистел в воздухе и рассек тряпицу, в которой были завернуты мои браслеты. Наружу показались белые костяные грани.

— Ведьма! Держите ее! — заорал герцог. Еще один замах меча.

Я юркнула за спину ближайшего стража ворот.

Меч герцога выбил искры на кирасе моего невольного щита, и стражник словно проснулся.

— Нападение на должностное лицо при исполнении! — пророкотал он. — Остановитесь и немедленно бросьте оружие!

С другой стороны широкой арки с самым суровым видом приближались еще несколько его товарищей. Возглавлял их коротко стриженный полуседой мужчина, над головой которого ярко светилась плашка.

Капитан городской стражи

Над другими людьми я таких плашек еще не видела. Привилегия должностного лица? Наверняка.

Единственным логичным поступком стало бегство. Пока стражники будут разбираться с герцогом, или он с ними, я успею скрыться. Надеюсь.

Я развернулась и побежала не оглядываясь. Один поворот, другой, третий. Вроде никто за мной не гонится.

Остановилась перевести дух я только минут через пять. Сердце колотилось не на своем месте, а прямо в горле, дыхание срывалось и в груди нарастала боль. Какая–то ненормальная степень детализации ощущений, — промелькнуло в голове. В ушах шумело. Дрожащими пальцами я стерла пот со лба.

Поудобнее перехватив тряпицу с товаром, я начала осматриваться. Небогатый городской квартал, двух — и трехэтажные дома с белеными стенами, каменным первым этажом и деревянными верхними, несколько лавок с вывесками, и неторопливо идущие по своим делам горожане. Я снова чуть расслабилась, и зря.

— Посторонись! — донеслось откуда–то сверху, а следом на меня вылилось ведро помоев. Тухлая вода пополам с грязью, объедками и бог знает чем еще, теперь стекала с моих волос и платья.

— Убирайся прочь, нищенка! Здесь не подают! — проорал тот же голос. Я подняла голову, чтобы увидеть кто там так разоряется.

Довольно молодая женщина высовывалась из окна. Ее круглое лицо говорило о пристрастии к сладкому и мучному, волосы закрыты простым чепчиком без вышивки или кружева, а платье было неброским, с закрытым верхом — значит, она из крестьян или ремесленников.



Самым выдающимся в ее внешности был герб. Тщательно вышитый на белом переднике, он повторялся вывеске первого этажа, и представлял собой типичный стилизованный щит синего цвета с белыми крапинами. Что он означал в геральдике, я и близко не представляю. Но зато хорошо запомню на будущее.

Этой девице лучше будет сидеть дома и не высовываться, потому что иначе я найду способ ей отомстить за унижение. Пусть даже она и права, я по местным меркам нищенка, это не должно было стать поводом, чтобы облить меня помоями.

Я стояла и злилась, раздумывая, чем бы нарисовать кое–что неприличное прямо на стене трактира, как в моих ушах словно музыка зазвучала. Такой тихий посвист флейты, перебор струн лютни и едва слышные раскаты барабана.

Музыка звала.

Забыв про трактирщицу, я сделала несколько шагов вперед. И музыка чуть усилилась. Флейта стала выразительнее, лютня словно обрадовалась правильно выбранному направлению, и даже рокот барабанов зазвучал ярче и призывнее.

Еще немного вперед, за поворот.

Нет, дальше.

Следующий поворот — и я оказываюсь в совсем уж бедном районе. Дома одноэтажные, деревянные. Некоторые даже без окон: просто срубы с дверью, крытые соломой. И посреди квартала, как выбитый зуб на челюсти, — выгоревшее место.

В нос ударил запах гари.

Я остановилась напротив развалин, некогда бывших домом. Совсем недавно бывших — от обугленных стен еще поднимается парок, и по мостовой, если так можно назвать сваленные на землю без всякого подбора камни, текут ручейки черной жижи, собираясь в канаву. Соседние дома не задеты, но этот дом словно разворотило изнутри, и он осел, обвалившись сам в себя.

Музыка продолжала звать. Я подошла к сгоревшему дому, приложила руку к остову двери — и музыка усилилась радостью узнавания. Флейта издала завораживающую руладу, резким аккордом вторила ей лютня, и победным боем бился в ушах барабан. Это место звало меня.

— Это место закрыто для посещения! — грозный окрик заставил меня обернуться. Да что ж мне так не везет! Снова тот Капитан стражи, в сопровождении двух рослых помощников.

Я отошла от дома, и музыка сыграла прощальную руладу. Дом теперь знал, что я пришла, и я сделаю все, чтобы он был моим, и приготовился ждать.

— А почему? — спросила я у начальника стражей. В ответ он внимательно, как умеют только люди, профессионально обученные досмотру, просканировал меня взглядом. Что–то мне подсказывает, что он и все мои грехи и преступления мог увидеть. Хотя он же НПС, ему по программе положено.

Я ответила таким же взглядом. Он был выше меня и гораздо шире в плечах — типичная гора мускулов. Его волосы, частью черные, частью седые, были подстрижены совсем коротко, по–военному, зато он компенсировал это усами. Длинные, свисающие по бокам рта, такого же цвета, что и волосы — соль с перцем, они доставали своими тонкими кончиками почти до верха начищенной кирасы, и явно представляли собой его особую гордость. Доспех и оружие капитан городской стражи носил напоказ, заранее предупреждая о том, насколько он опасен. Я не отводила взгляд до тех пор, пока плашка над его головой раскрылась в подсказку.



По сравнению с герцогом, он совсем не богат. По сравнению со мной — просто Крез. Да и навыки выглядят впечатляюще, намного лучше чем у герцога Сенье или моих существ. Я ощутила просто ужасную тоску, что не могу видеть свои характеристики. Куда же запропастился мой интерфейс?


— Это место утратило владельца и теперь принадлежит городу, — наконец ответил на мой вопрос капитан стражи (а заодно и лейтенант по профессии!). — Вам следует покинуть это место. Также, до захода солнца вам следует найти место для ночлега, либо вы будете выдворены за городские ворота.

Он еще раз окинул меня холодным взглядом, скривил губы и, коротко кивнув своим сопровождающим, пошел прочь по улице.

А у меня в ушах звенел голос игрового подсказчика:

Вы должны приобрести жилье до конца хода. В противном случае ваш род прекратит существование.

В поле зрения появилась медленно тающая полоска, на которой тикал таймер. Полоска еще была зеленой, но ее цвет понемногу сменялся желтым и оранжевым, а к левому краю она становилась красной. Мысленным движением глаз я отодвинула ее так, чтобы не загораживала обзор, и немного порадовалась. Наконец–то начали проявляться элементы интерфейса! Пусть только полоска, но как она успокаивала.

Заодно и задание есть. Приобрести жилье. И я уже знаю какое.





Глава 3




— Капитан! Капитан Галеаццо, подождите! — позвала я.

Стражники остановились, и их начальник нарочито не торопясь развернулся ко мне.

— Слушаю вас.

— Простите, я первый раз в вашем большом городе. А где здесь покупают здания?

Капитан стражи медленно, очень медленно провел взглядом по моей фигуре, снизу вверх, затем сверху вниз, словно искал признаки богатства. Не нашел, знаю. Заношенное до дыр платье неопределенного цвета, на ногах башмаки из, прости господи, дерева (сама в шоке была, когда обнаружила это!), невнятная косынка на волосах. И в руках вместо ридикюля расползающийся тряпичный сверток. Явно не дама для обложки модного журнала. Разве что в раздел «До…» сгожусь.

Но стражник, даже с должностью капитана, все равно остается НПС. И программа не может не ответить.

— В городской ратуше, — выплюнул он положенные слова, и я невольно восхитилась детализацией эмоций. Капитану было неловко, неприятно и брезгливо общаться с нищенкой, он хотел продолжать свой путь, но программа требовала…

Мне было мало такого скупого ответа.

— А где ратуша?

— На главной площади самое большое здание. С часами.

— А где главная площадь?

Вместо ответа он махнул рукой в нужном направлении.

— Спасибо вам большое за помощь! — Я изобразила легкий реверанс и капитан стражи с явным облегчением поспешил уйти.

По пути к площади я миновала несколько кварталов, и все в гору. Бедные развалюхи опять сменились домами зажиточных горожан, а затем и каменными строениями богачей.

Главная площадь Мейнланда. Похоже, и вправду базарный день.

Несколько рядов палаток, крытых тканями разных цветов. В одном ряду торговали древесиной, рудой и всевозможными камнями, в другом — городские кузнецы, каменщики и плотники представляли свои изделия. Дальше продуктовый ряд, где живые птицы соседствовали с булками пекарей и колбасами мясников, а следом ряд, где продавались разные ткани и кожа, и пестрели одежда и шляпки.

Я заблудилась бы там уже через минуту, но над площадью нависали два громадных здания, служа ориентирами: огромный собор со шпилем, который я видела еще на дороге, и ратуша напротив него. Если здание собора стремилось ввысь, приближаясь к божественному, то ратуша наоборот расползалась в стороны — широкое здание было всего в три этажа. Каждый этаж при этом был выше любого городского дома, а все три охватывали полукольцом почти пятую часть главной площади. Над главным входом, украшенным колоннами, висели часы.

Такие же монументальные, как и здание ратуши, они занимали в высоту почти весь верхний этаж. Стрелки на часах показывали восемь утра. Это было так успокаивающе — я почти ожидала увидеть там древние часы, которые вручную останавливались на рассвете на «первый час дня» и полдень становился бы шестым. Но нет, циферблат был обычным, двенадцатичасовым.

— Яйца! — раздался зычный голос неподалеку.

— Туфли! — донеслось из ряда кожевенников.

Я начала прокладывать путь сквозь это пестрое разнообразие. Видимо, мой вид и запах были настолько неприятны, что передо мной толпа расступалась, отворачивая лица и зажимая носы.

— Яйца! — снова прокатилось над рынком.

— Туфли! — вторил ему оппонент–обувщик, явно стараясь превзойти в громкости голоса и дальности раската звука.

— Яйца!!! — принял вызов яйцеторговец, усилив звучание.

Я уже почти миновала площадь, когда из рядов кожевников донеслись звуки драки.

— Чай! Травяной чай! Настой жизни! Отвар красоты! — присоединился к общей какофонии высокий женский голос. В лавке, крытой зеленым в белую полоску тентом, за прилавком стояла та самая пухлая женщина, что ранее встретилась мне на воротах. Я привычным образом открыла ее подсказку.