Хозяйка Кладбища

У старика было трое помощников, значит и мне нужно столько.

— Онга–бонга дарам! Тако сереш карам! Поднимись, дитя этой сферы! — повторила я слова старика. Ничего. Ничего не произошло, не разрылась могила, не встал из нее помощник–сборщик. Неприятненько. Ладно, попробуем на другой.

— Хазайка! Хазайка! — донеслось от часовни. — Нечема работать!

Вот черт. И некому работать, и нечем. Вернувшись в часовню, я увидела на столе несколько браслетов рядом с первым, и пустой гроб в центре. Два сборщика стояли, покачиваясь, и глядели на меня тупыми взглядами.

— Ну так пойдите и найдите еще костей! — не выдержала я. Помощники подчинились и, болтаясь из стороны в сторону, вышли наружу. Они это кладбище знают лучше, чем я. Может, что и найдут.

Я собрала лежащие кучкой браслеты. Надо бы их во что–то завернуть, а то в руках не унести. Пошарив по углам, я нашла не слишком чистую тряпку, и завернула браслеты в нее. Пойдет. Все равно на той дерюге, в которую облачено мое тело, нет никаких карманов. Кстати, не помешало бы и нормальное платье. А то выгляжу наверняка преотвратно. И пахну… Помыться бы. Если игровой мир это предусматривает.

На сложности «Ночной кошмар» с игры станется выдать мне массу отрицательных «бонусов». Кстати, денег у меня похоже тоже нет. Моя сборщица и то богаче — у нее где–то пять марок есть! А у меня нет даже кошелька. Неприятно.

Я вернулась к могилам и снова попробовала заклинание. Бесполезно. То ли говорю не так, то ли вообще не то делаю. Все шесть могилок не отозвались. В последней я даже не выдержала, взяла лопату и разрыла, чтобы проверить, есть ли там вообще хоть какое–то содержимое.

Подойдя к последней могиле, вырытой наособицу, и едва не ставшей моим последним пристанищем в этой игре, я в сердцах произнесла: — Лучше бы ты, старик, быстро встал и помог мне! — и пнула рыхлую землю.

Пойду–ка я в город, решила я, и отправилась к выходу с кладбища.

Черт, как же вызвать справку о себе? Что я? Кто я здесь? Есть ли у меня инвентарь, а то тащить в руках браслеты еще куда ни шло, но если что–то другое понадобится? И как здесь с оружием? В общем, меня занимали эти нормальные для игрового процесса мысли, как вдруг я заметила какое–то шевеление у себя за спиной.

Старик действительно встал и теперь отряхивал с себя комья земли. Его кожа слегка позеленела, а взгляд стал тупым и покорным. Открыв ставку о нем, я прочитала:



Изображение свечки у него было длиннее, чем у двух других сборщиков, да и выглядел он намного лучше.

Не очень понятно, почему именно меня игра выбрала наследницей, но с другой стороны у старика никого не было. А меня игра, похоже, признала подходящей на роль владелицы столь никчёмной собственности.

— Что делать, хазайка? — спросило новосозданное существо. Голос у него оказался другим, не таким скрипучим, как при жизни.

— Иди найди что–нибудь полезное! — отправила я его к остальным.

Границей кладбища была канава. Начиналась она около ворот, и уходила в стороны. Я интереса ради прошла до одного из углов, и увидела, что канава продолжается дальше, огибая могильные ряды, и заворачивает за часовню.

Канава разделяла землю кладбища и заросший травой по колено луг. Прямо от ворот шла едва заметная тропинка, по которой с трудом прошел бы человек. Странно. Вроде в Средние Века смертность была довольно высокой, а к кладбищу не зарастала «народная тропа».

Стоило мне переступить границу кладбища, как свежий весенний ветер принес ароматы луга — сладкие и нежные, с освежающей кислинкой и остротой разогретой земли. Совсем не то, что на кладбище. Издалека донесся крик петуха. И сразу слепящее солнце показалось над горизонтом. Начался новый день.

Я в последний раз обернулась и увидела, что мои сборщики замерли. Стоят, покачиваются, исходя зеленым паром.





Глава 2




А красивый сегодня рассвет. Жаль, я его не увижу.

Сразу за воротами кладбища меня опять накрыло вонью разлагающихся тел. Я глянула на помощников, пробежавшись по их подсказкам взглядом, и отметила, что свечки стали как будто короче.

Черт! Похоже, эти существа не могут работать днем. Сгорают на солнце.

Бросив сверток с браслетами, я подбежала к покачивающемуся Алану.

— Иди в часовню! — приказала ему. Конечно, разбежалась. Никуда он не пошел, так и остался бессмысленно лупать глазами.

Я развернула его и начала толкать, словно большую куклу. Алан качнулся и сделал шаг. Поднажав в мягкую спину, я заставила его двигаться по прямой. Под пальцами противно хлюпало, и немного зеленой сукровицы проступило через одежду, но мне удалось втолкнуть Алана в часовню.

Малькольм, если отправить меня сюда было твоей идеей, то ты малость ошибся. Такое меня точно в гроб не загонит — хотя бы потому, что свой путь наверх я начала в хосписе для тяжелобольных. И первый мой муж был одним из пациентов. Благодаря моим усилиям он пошел на поправку, и даже прожил почти пять лет, прежде чем погибнуть под колесами пьяного водителя. Так что запачкать руки в телесных жидкостях для меня не так уж и страшно. Вот жуки и червяки — это да, редкостная гадость. Главное, найти источник воды поблизости, где можно было бы потом отмыться.

Внутри часовни Алан перестал изображать из себя чурбан и зашевелился поактивнее. Подошел к гробу в центре и ссыпал в него штук пять костей.

Я выбежала обратно, и таким же образом затолкала в часовню Далию и Ендола. Бывший старик стал выглядеть куда хуже, заметно позеленев, а когда я заглянула в его подсказку, то изображение свечки там сократилось почти на треть от того, что было! Так вот что она означает — срок годности или, может, продолжительности жизни.

Далия успела откопать семь костей, а вот старик порадовал — принес три черепа. Только что с ними делать? Рецептов я пока нигде не вижу, единственную произведенную вещь — браслет — и ту наладил делать старик, а я лишь заставила повторять.

Убедившись, что в темноте и прохладе существа не разлагаются, я вышла из часовни. Надо бы хоть как–то запереть их, чтобы не разбрелись.

— Не выходить, — приказала я им на всякий случай, не слишком надеясь на понимание и повиновение. — Делайте пока что умеете, вернусь — проверю. Работать! Не выходить! — для надежности повторила я. Работнички вяло сгрудились около центрального гроба.


Единственным, что можно было использовать в качестве запора, оказалась лопата. Та самая, которой копали здесь могилы. Я прислонила ее к двери, уперев в землю, и понадеялась, что этого хватит.

Из часовни донесся тихий голос:

— Ты глюпый, ленивый и стлашный!

— Неправда! — ответил другой.

— Плавда, хазайка так и сказаль, я слышаль!

Опознать кто говорил и кому, мне не удалось. Голоса у них были одинаковыми, без интонаций. Но похоже, какое–то подобие мыслей в их головах все же есть, раз они друг друга пытаются развлечь или запугать.

Подхватив с земли сверток с браслетами, я снова пошла наружу. В свертке что–то задребезжало. Я открыла его. Вот же напасть — два браслета сломались, их трущиеся друг о друга обломки как раз и издавали противный скрип. Пришлось их выкинуть. Немного пожалев об бессмысленной трате ресурсов, я внимательно осмотрела остальные браслеты. И над очередным всплыла подсказка.

Браслет влияния

Стоимость 75 марок (98 базовая себестоимость)

Производится: Кладбище

Эффект: Подарив предмет, вы повысите расположение к себе лица того же пола на 10%

Хорошая штучка, полезная. Знать бы еще, как обозначается это самое «расположение». А если подарю десяток, то «лицо того же пола» меня полюбит как родную дочь? Надо будет разобраться. Уложив браслеты обратно в сверток, я прошла под перекладиной ворот.

Снаружи действительно как будто теплее и светлее, чем на кладбище. Тропинка вскоре вывела меня на дорогу. Высокий шпиль отсюда казался даже ближе, чем на кладбище. В его сторону я и направилась. Мое кладбище от дороги не было заметно, так, покосившаяся часовня в зеленом квадрате. Заросший луг широкой полосой цветов отделял последнее пристанище НПС от дороги, заодно не позволяя распространяться и прилипчивой вони.

По другую сторону от дороги такая же заросшая дикими цветами полоса, а за ней чернеет вспаханное поле. Пахарь понукает быка, и тот тащит за собой плуг, выворачивающий комья земли. Оттуда же, с виднеющейся на горизонте фермы, доносится и далекий гомон птичьего двора.

Я махнула рукой крестьянину, не слишком надеясь на взаимность. Но все же, раз волей игры мы соседи, стоит первой проявить дружелюбие. Крестьянин меня словно и не заметил.

Дорога не слишком оживленна. Катит перед собой тачку угрюмый мужик, тренькает колокольчик запряженного в небольшой возок ослика, пересмеиваясь, идет навстречу стайка девушек под присмотром угрюмой матроны.

Отметив, что мое кладбище находится напротив фермы, а дальше, в обратную от города сторону, отделено полоской леса, я запомнила эти приметы, что бы не заблудиться по возвращении и не пропустить узкую и не слишком заметную тропинку.

Перед высокими городскими воротами толчея. Здесь сходятся несколько дорог, идущих с разных сторон. Движение быстрое, без задержек. Стражи лениво смотрят на входящих и выходящих. В городе, похоже, базарный день, а может базар здесь работает всегда. Надо узнать. Мужика с тачкой пропустили, стражник лишь лениво поддернул дерюгу, прикрывающую груз, открыв черные куски неизвестной мне руды.

Пухлая женщина на возке, запряженной осликом, натянула поводья. Возок остановился. Пока стражники досматривали и ворошили тюки трав и мешок с шишками, я разглядывала виднеющийся за воротами город.

Все–таки в мире людей есть вещи неизменные. Даже если мир искусственный, и создан в цифровой реальности, во многом он будет повторять реальный. В любом городе увидишь собравшуюся поглядеть на драку толпу, древнюю каргу, ругающую стайку небрежно одетых молоденьких девиц, и несущуюся на полной скорости повозку аристократа.

Последняя вывернула к воротам так резко, что я едва успела сделать шаг назад с дороги. На возке пухлой женщины передо мной осталась длинная царапина.

— Да чтоб у тебя колесо отвалилось! — прошипела я вслед исчезнувшей в клубах пыли повозке. Не знаю, как правильно именуется такая конструкция, где три лошади запряжены рядом, а позади них коляска на двух колесах, но передвигается она очень быстро!

Пухлая женщина потрепала меня за плечо.

— Девонька, с тобой все в порядке? — спросила она.

Я кивнула, все еще пребывая в некотором ошалении.

— Да… кажется, все в порядке, — пролепетала я. — Не стоит беспокоиться, — и привлекать лишнее внимание тоже не надо.

От поворота дороги донеслись звуки конского ржания, треска дерева и лязг металла, а затем все стихло. Толпа у ворот замерла, вывернув шеи, и глазела на оседающие клубы пыли.

— Пойдем, девонька, пойдем, — подтолкнула меня женщина. Стражники окинули меня пристальными взглядами, но ничего спрашивать не стали, равно как и требовать каких–то пошлин.

Я миновала широкую арку ворот и оказалась на продолжающей дорогу широкой улице. Позади происходила какая–то возня.

— А ну все стоять! — раздался окрик.

Обернувшись, я увидела молодого мужчину в светлых одеждах. Его золотистые волосы были всклокочены, на рукавах пятна дорожной пыли, на колене — след от травы. Похоже, тот самый аристократ. Об этом же говорит и вышитый на плаще герб. И ведь ничего не поломал себе! Я так внимательно рассматривала его, что не сразу заметила плашку над головой. Ткнулась в нее.



— Вы, ведьмы, быстро сознавайтесь, кто наслал проклятье?! — пока я читала его характеристики, особенно зависнув на сумме богатства, разъяренный аристократ приблизился к нам.

Пухлая женщина покачала головой, даже вздрогнула всем телом.

— Нет, нет, что вы, ваша светлость. — она склонилась в невероятно низком поклоне.

Герцог перевёл взгляд на меня.

В популярной литературе я много раз встречала описание такой встречи: «Их взгляды скрестились, и между ними словно искра пробежала…» Да. Искра определенно пробежала. Как между мной и тем стариком на кладбище. Сразу стало понятно, что Мейнланд слишком тесен для нас двоих. И кому–то придется умереть.