Хозяин Зимы [Первая часть]
Часть 34 из 39 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Севара кивнула ставя рядом вторую плошку и так же натирая салом тонкие иголочки. Они бросили их в воду, каждая свои, почти одновременно.
– В стороны ушли, – прокомментировала Оленя результат.
– А у меня сошлись, – удивлённо отметила Севара, – но на дне лежат.
– Значит, свадьба, к которой придёте через трудности.
«Или нежелательная свадьба, – уныло подумалось вдруг, – например, с Хозяином Зимы». Первое гадание не смогло порадовать никого, так что до следующего дошли быстро. В притащенный только купленный валенок деда Ежи, который он одолжил гадальщицам, те сложили шелестящую шелухой небольшую луковицу, платок, монету и кусок сахара. Севаре так же пришлось пожертвовать кольцо. Она не ждала ровным счётом ничего от гадания, ведь предметы разные, а их нужно достать на ощупь, но и так ведь можно понять за что схватилась.
Оленя задумчиво встряхнула валенок, склонилась над голенищем и шепнула:
– Будьте, как вата.
Севара изумлённо взглянула на камеристку, но тактично промолчала, к тому же ей первой предлагалось вытянуть вещицу. Она запустила руку в обувь и едва смогла сдержаться, чтобы не вскрикнуть. Невозможно было отличить монету от луковицы, на что бы не натыкались пальцы, а всё походило на мягкую… вату.
Неужто магия? Вспомнились слова Олени, о том, что её мать считали ведьмой. Может, верно считали? Может, что-то передалось и ей? Может. А что, Неждан чародей, Оленя ведьма… Ещё немного и выяснится, что дед Ежа – оборотень, а Забава – эльфийка!
Схватив уже хоть что-то Севара вытащила на свет платок, из которого выпало, стукнувшись об пол, кольцо. Оленя тоже задумчиво шарила рукой по валенку, наконец доставая оттуда луковицу.
– Ну вот, – надулась она, – мне слёзы. Что ж такое!
– А мне?
– У вас платок – это красивый муж, а кольцо – свадьба.
Хозяин Зимы красивый. Странный, но красивый. И такие умозаключения Севару только ещё больше расстроили. Настолько сильно, что забирать кольцо обратно не хотелось.
– Вот, – она протянула злосчастное украшение Олене, – вдруг тебе передастся свадьба. Если хочешь, конечно.
– Да ну, что вы, ради такой безделицы колечко отдавать!
– Колечко тоже безделица. Возьми, прошу. Я всё равно его носить не буду. А у нас пальцы схожи, да и гостинец тебе будет от меня на Разгулья.
Севара оказалась достаточно убедительной, так что Оленя, хоть и с сомнением, а дар приняла, правда, надевать его сразу же не решилась. К тому же, они ещё были заняты гаданиями.
Очередное виделось сомнительной затеей: старые ключи необходимо было вывесить за окно, да сидеть слушать, как они перестукиваются и звенят. Мол, в неясном шуме можно различить имя суженого.
Оленя деловито подвязала связку к ручке форточки, которую тут же раскрыла, чтобы ветер, заносящий внутрь крошки снега, сыграл свою странную мелодию на ключах. Они позвякивали, едва шевелясь, а поднимавшаяся вьюга была куда громче.
– Вихрь и металл, в будущее глядите, имя суженого скажите, – шепнула Оленя.
Севара стояла рядом, напряжённо вслушиваюсь в безмолвие. Бряцание прекратилось вовсе, и ни малейшего дуновения не чувствовалось. Всё стихло, замерло, обратилось вязким болотом, топящем в себе время и звуки.
– Попробуйте вы, – наконец попросила Оленя.
Тяжело вздохнув, Севара пробормотала те же слова, ни на что особенно не надеясь. Однако, стоило ей завершить фразу, как ключи звякнули, треснули по стеклу и снова зашлись в нестройной симфонии. Нечто открыло предназначенного мужа:
– Лето.
Обе гадальщицы вздрогнули. Голос был явственен и чужероден, он вливался в уши морозным мраком – пугающим и заставляющим дрожать. Оленя тут же сдёрнула ключи, воскликнула отрывисто:
– Чур нас! – и захлопнула форточку, провернув ручку.
– Пожалуй, – спустя несколько мигов молчания заговорила Севара, – хватит с нас гаданий.
– А гребень? – Оленя повернулась к ней, глядя своими большими тёплыми глазами. – Одной не интересно. Но, ежели вы положите, то и я тоже!
Севара пожала плечами: почему бы и нет. Гребень под подушкой ведь ещё никому не вредил, правда?
***
Ночь расстилалась над Пэхарпом. Дома погрузились в безмятежные сны. После гаданий и запихивания своего гребня под подушку, даже Севара уснула почти без проблем. Однако в густой тьме она раскрыла глаза, не сразу поняв, что послужило пробуждению.
Осторожные, невесомые шаги нельзя было услышать, только почувствовать. По позвоночнику разошёлся холодок. Как назло, в голову тут же влезли настойчивые воспоминания о предостережениях. Севара замерла под одеялом, утыкаясь в него носом, почти не дыша от охватившего страха. В следующий момент собственная голова приподнялась из-за чего-то, жадно шарящего под подушкой. Едва слышно она выдохнула, боясь, что некто раскроет то, что она не спит и жестоко накажет, прямо как в тех жутких историях от деда Ежи и Забавы.
Волосы вдруг натянулись, по коже бережно прошлись зубья гребня, спускаясь вниз по прядке. Мурашки пробежали по телу, череп сдавило от мысли: «Меня кто-то расчёсывает». Кто? Неужели гадание и правда действенное. Настолько? Разве не полагается ей спать?
Севара осторожно пошевелила рукой, находя кое-что, что она спрятала после гребня. Подарок, специально припасённый для нечисти, на всякий случай. За волосы потянули сильнее, словно кто-то пытался накрутить их себе на руку, а не расчесать. Вот и случай!
Резко вскочив, Севара развернулась, замахиваясь скалкой и чувствуя, как вырываются несколько волосинок, перед тем как прядь отпустили. Неждан отскочил в сторону прикрывая рот рукой, сжимавшей гребень.
– Сиктир! Ты что здесь делаешь? Напугал!
– Прости. О боги милосердные, ты что хотела избить нечисть скалкой? – Он едва сдерживал хохот.
– И избила бы, – хмуро отозвалась она, нащупывая побаливающий участок кожи головы. – Какого мара ты тут забыл?
– Слышал, как вы, девочки, договаривались про гребень. Не мог упустить такой шанс. – Неждан положил несчастную расчёску на тумбочку и бережно вытянул из сжатых пальцев скалку. Щёлкнул включателем ночника.
– Охлёстыш! – Севара приподнялась на кровати, хлопнув ладонью по его плечу. – Какой же ты гадкий! – теперь она толкнула его в грудь, не вызвав ничего, кроме сдавленного смеха.
– Извини, извини.
– Ну нет! Ты! Так! Напугал! Меня! – Каждое слово сопровождалось всё новым шлепком.
Неждан легко перехватил её кисти, зажав и навалившись сверху так, что теперь Севара распласталась на одеяле, а он навис над ней, удерживая руки. Она взбрыкнула, но не помогло. Его колено опустилось между её ног.
– Всё. Прости, моя милая, – шепнул Неждан, проводя губами по её уху.
– Я подумаю над этим, – буркнула она, тяжело дыша. Внутри снова распалялся огонь.
– Мне нужно заслужить прощение? – он усмехнулся, но глаза почему-то смотрели с надеждой.
Он надеялся, что она заставит его сделать что-то… с ней?
– Нужно, – согласилась Севара. – Ведь пока я хочу тебя, – она сделала паузу специально, следя, как его взгляд упирается в неё, – ударить.
Неждан улыбнулся опускаясь и чмокая её за ухом:
– И сейчас?
– Ага, – как можно непринуждённее отозвалась она.
Теперь он осторожно прикусил кожу на шее, а затем спустился к ключицам, оставляя на них влажные поцелуи.
– Всё ещё?
– Да, – выдавила Севара.
Вдруг Неждан рванулся к ней, сминая её горячие губы своими холодными, проталкивая язык внутрь так, что она снова почувствовала его вкус. Она не успела ответить ему, как он уже отстранился.
«Вот и всё», – подумала она облегчённо. Если бы это зашло чуть дальше, она бы не смогла сказать ему «стоп» снова.
Неждан потёрся носом о плечо, падая на её тело, своим тяжёлым, но затем перекатываясь на спину. Теперь они лежали поперёк кровати, повернув головы друг к другу.
– Я прощён? Потому что, если ты сейчас скажешь, что мне нужно вырезать себе сердце и подать тебе на блюде, я это сделаю…
– Что? Боги, нет. Глупый!
Севара перевернулась на бок. Только вздымавшаяся грудная клетка остановилась, будто он задержал дыхание, глаза его закрылись. Бледное лицо прорезали тени.
– Неждан! – Севара толкнула его, обеспокоенная состоянием.
– Погоди, мне нужно успокоиться, – он махнул рукой туда, где штаны натягивались, слишком сильно из-за…
Пришлось спешно отводить взгляд в сторону.
– А ты так и не сказала, – пробормотал Неждан.
– Что?
– Прощён ли я.
Севара закатила глаза, заползая под одеяло, делая вид, что ничего не произошло, хотя щёки всё ещё жгло смущение. Неждан сдвинулся так, чтобы ей было удобнее лежать.
– Ну хорошо, прощаю.
– Моя госпожа так великодушна!
– Ты как? А то… бледный… Тебе плохо?
– Нет, Сева, мне хорошо, – он ухмыльнулся.
– Уверен? – хмыкнула она. – Ты даже после лёгкого поцелуя становишься таким… Как будто ещё немного и в обморок шлёпнешься.
Неждан расхохотался, и Севара спохватилась, зажав ему рот. Он иронично поднял бровь, бережно отводя её ладошку в сторону:
– Госпожа, как вы могли помыслить, что ваш верный слуга не озаботился тем, чтобы нас не услышали?
– В стороны ушли, – прокомментировала Оленя результат.
– А у меня сошлись, – удивлённо отметила Севара, – но на дне лежат.
– Значит, свадьба, к которой придёте через трудности.
«Или нежелательная свадьба, – уныло подумалось вдруг, – например, с Хозяином Зимы». Первое гадание не смогло порадовать никого, так что до следующего дошли быстро. В притащенный только купленный валенок деда Ежи, который он одолжил гадальщицам, те сложили шелестящую шелухой небольшую луковицу, платок, монету и кусок сахара. Севаре так же пришлось пожертвовать кольцо. Она не ждала ровным счётом ничего от гадания, ведь предметы разные, а их нужно достать на ощупь, но и так ведь можно понять за что схватилась.
Оленя задумчиво встряхнула валенок, склонилась над голенищем и шепнула:
– Будьте, как вата.
Севара изумлённо взглянула на камеристку, но тактично промолчала, к тому же ей первой предлагалось вытянуть вещицу. Она запустила руку в обувь и едва смогла сдержаться, чтобы не вскрикнуть. Невозможно было отличить монету от луковицы, на что бы не натыкались пальцы, а всё походило на мягкую… вату.
Неужто магия? Вспомнились слова Олени, о том, что её мать считали ведьмой. Может, верно считали? Может, что-то передалось и ей? Может. А что, Неждан чародей, Оленя ведьма… Ещё немного и выяснится, что дед Ежа – оборотень, а Забава – эльфийка!
Схватив уже хоть что-то Севара вытащила на свет платок, из которого выпало, стукнувшись об пол, кольцо. Оленя тоже задумчиво шарила рукой по валенку, наконец доставая оттуда луковицу.
– Ну вот, – надулась она, – мне слёзы. Что ж такое!
– А мне?
– У вас платок – это красивый муж, а кольцо – свадьба.
Хозяин Зимы красивый. Странный, но красивый. И такие умозаключения Севару только ещё больше расстроили. Настолько сильно, что забирать кольцо обратно не хотелось.
– Вот, – она протянула злосчастное украшение Олене, – вдруг тебе передастся свадьба. Если хочешь, конечно.
– Да ну, что вы, ради такой безделицы колечко отдавать!
– Колечко тоже безделица. Возьми, прошу. Я всё равно его носить не буду. А у нас пальцы схожи, да и гостинец тебе будет от меня на Разгулья.
Севара оказалась достаточно убедительной, так что Оленя, хоть и с сомнением, а дар приняла, правда, надевать его сразу же не решилась. К тому же, они ещё были заняты гаданиями.
Очередное виделось сомнительной затеей: старые ключи необходимо было вывесить за окно, да сидеть слушать, как они перестукиваются и звенят. Мол, в неясном шуме можно различить имя суженого.
Оленя деловито подвязала связку к ручке форточки, которую тут же раскрыла, чтобы ветер, заносящий внутрь крошки снега, сыграл свою странную мелодию на ключах. Они позвякивали, едва шевелясь, а поднимавшаяся вьюга была куда громче.
– Вихрь и металл, в будущее глядите, имя суженого скажите, – шепнула Оленя.
Севара стояла рядом, напряжённо вслушиваюсь в безмолвие. Бряцание прекратилось вовсе, и ни малейшего дуновения не чувствовалось. Всё стихло, замерло, обратилось вязким болотом, топящем в себе время и звуки.
– Попробуйте вы, – наконец попросила Оленя.
Тяжело вздохнув, Севара пробормотала те же слова, ни на что особенно не надеясь. Однако, стоило ей завершить фразу, как ключи звякнули, треснули по стеклу и снова зашлись в нестройной симфонии. Нечто открыло предназначенного мужа:
– Лето.
Обе гадальщицы вздрогнули. Голос был явственен и чужероден, он вливался в уши морозным мраком – пугающим и заставляющим дрожать. Оленя тут же сдёрнула ключи, воскликнула отрывисто:
– Чур нас! – и захлопнула форточку, провернув ручку.
– Пожалуй, – спустя несколько мигов молчания заговорила Севара, – хватит с нас гаданий.
– А гребень? – Оленя повернулась к ней, глядя своими большими тёплыми глазами. – Одной не интересно. Но, ежели вы положите, то и я тоже!
Севара пожала плечами: почему бы и нет. Гребень под подушкой ведь ещё никому не вредил, правда?
***
Ночь расстилалась над Пэхарпом. Дома погрузились в безмятежные сны. После гаданий и запихивания своего гребня под подушку, даже Севара уснула почти без проблем. Однако в густой тьме она раскрыла глаза, не сразу поняв, что послужило пробуждению.
Осторожные, невесомые шаги нельзя было услышать, только почувствовать. По позвоночнику разошёлся холодок. Как назло, в голову тут же влезли настойчивые воспоминания о предостережениях. Севара замерла под одеялом, утыкаясь в него носом, почти не дыша от охватившего страха. В следующий момент собственная голова приподнялась из-за чего-то, жадно шарящего под подушкой. Едва слышно она выдохнула, боясь, что некто раскроет то, что она не спит и жестоко накажет, прямо как в тех жутких историях от деда Ежи и Забавы.
Волосы вдруг натянулись, по коже бережно прошлись зубья гребня, спускаясь вниз по прядке. Мурашки пробежали по телу, череп сдавило от мысли: «Меня кто-то расчёсывает». Кто? Неужели гадание и правда действенное. Настолько? Разве не полагается ей спать?
Севара осторожно пошевелила рукой, находя кое-что, что она спрятала после гребня. Подарок, специально припасённый для нечисти, на всякий случай. За волосы потянули сильнее, словно кто-то пытался накрутить их себе на руку, а не расчесать. Вот и случай!
Резко вскочив, Севара развернулась, замахиваясь скалкой и чувствуя, как вырываются несколько волосинок, перед тем как прядь отпустили. Неждан отскочил в сторону прикрывая рот рукой, сжимавшей гребень.
– Сиктир! Ты что здесь делаешь? Напугал!
– Прости. О боги милосердные, ты что хотела избить нечисть скалкой? – Он едва сдерживал хохот.
– И избила бы, – хмуро отозвалась она, нащупывая побаливающий участок кожи головы. – Какого мара ты тут забыл?
– Слышал, как вы, девочки, договаривались про гребень. Не мог упустить такой шанс. – Неждан положил несчастную расчёску на тумбочку и бережно вытянул из сжатых пальцев скалку. Щёлкнул включателем ночника.
– Охлёстыш! – Севара приподнялась на кровати, хлопнув ладонью по его плечу. – Какой же ты гадкий! – теперь она толкнула его в грудь, не вызвав ничего, кроме сдавленного смеха.
– Извини, извини.
– Ну нет! Ты! Так! Напугал! Меня! – Каждое слово сопровождалось всё новым шлепком.
Неждан легко перехватил её кисти, зажав и навалившись сверху так, что теперь Севара распласталась на одеяле, а он навис над ней, удерживая руки. Она взбрыкнула, но не помогло. Его колено опустилось между её ног.
– Всё. Прости, моя милая, – шепнул Неждан, проводя губами по её уху.
– Я подумаю над этим, – буркнула она, тяжело дыша. Внутри снова распалялся огонь.
– Мне нужно заслужить прощение? – он усмехнулся, но глаза почему-то смотрели с надеждой.
Он надеялся, что она заставит его сделать что-то… с ней?
– Нужно, – согласилась Севара. – Ведь пока я хочу тебя, – она сделала паузу специально, следя, как его взгляд упирается в неё, – ударить.
Неждан улыбнулся опускаясь и чмокая её за ухом:
– И сейчас?
– Ага, – как можно непринуждённее отозвалась она.
Теперь он осторожно прикусил кожу на шее, а затем спустился к ключицам, оставляя на них влажные поцелуи.
– Всё ещё?
– Да, – выдавила Севара.
Вдруг Неждан рванулся к ней, сминая её горячие губы своими холодными, проталкивая язык внутрь так, что она снова почувствовала его вкус. Она не успела ответить ему, как он уже отстранился.
«Вот и всё», – подумала она облегчённо. Если бы это зашло чуть дальше, она бы не смогла сказать ему «стоп» снова.
Неждан потёрся носом о плечо, падая на её тело, своим тяжёлым, но затем перекатываясь на спину. Теперь они лежали поперёк кровати, повернув головы друг к другу.
– Я прощён? Потому что, если ты сейчас скажешь, что мне нужно вырезать себе сердце и подать тебе на блюде, я это сделаю…
– Что? Боги, нет. Глупый!
Севара перевернулась на бок. Только вздымавшаяся грудная клетка остановилась, будто он задержал дыхание, глаза его закрылись. Бледное лицо прорезали тени.
– Неждан! – Севара толкнула его, обеспокоенная состоянием.
– Погоди, мне нужно успокоиться, – он махнул рукой туда, где штаны натягивались, слишком сильно из-за…
Пришлось спешно отводить взгляд в сторону.
– А ты так и не сказала, – пробормотал Неждан.
– Что?
– Прощён ли я.
Севара закатила глаза, заползая под одеяло, делая вид, что ничего не произошло, хотя щёки всё ещё жгло смущение. Неждан сдвинулся так, чтобы ей было удобнее лежать.
– Ну хорошо, прощаю.
– Моя госпожа так великодушна!
– Ты как? А то… бледный… Тебе плохо?
– Нет, Сева, мне хорошо, – он ухмыльнулся.
– Уверен? – хмыкнула она. – Ты даже после лёгкого поцелуя становишься таким… Как будто ещё немного и в обморок шлёпнешься.
Неждан расхохотался, и Севара спохватилась, зажав ему рот. Он иронично поднял бровь, бережно отводя её ладошку в сторону:
– Госпожа, как вы могли помыслить, что ваш верный слуга не озаботился тем, чтобы нас не услышали?