Хозяин теней

– Зря. Можешь до двадцати девяти снизить, вряд ли заметят.

Теодор дергает головой. Не стоит.

– Хотя ты прав. Сделай мне два варианта.

Палмер если и обескуражен, то виду не подает. Два паспорта с двумя датами рождения и двумя разными именами. Такого клиента у него еще не было.





* * *


– О’кей, документы будут готовы к следующей неделе. Советую не затягивать и забрать их в понедельник, деньги принимаю наличкой.

Вслед за Палмером – разумная часть мозга все еще отказывается верить, что этот малолетний может быть опытным мошенником – Теодор идет к выходу, но сворачивает не туда и вдруг замирает перед ярким пятном, сложенным из висящих на стене плакатов самых разных расцветок.

– Эй, выход в другой стороне!

Теодор не верит глазам. Серость самого мальчишки никак не увязывается с увиденным. Со всех сторон на него смотрят напечатанные лица и кричащие заголовки концертных афиш. Неприбранная кровать с бледно-зеленым бельем теряется на фоне огромного оранжевого плаката с изображением дирижабля и надписью «Led Zeppelin».

Возле заваленного бумагами письменного стола на полу виднеются листки с заметками, чертежи каких-то зданий и телефон, который начинает вибрировать. На экране высвечивается выразительное «Олень».

– Ты слышишь, Атлас-как-там-тебя? – Палмер врывается в комнату, отталкивает Теодора, хватает с пола телефон и с видимой злостью его отключает. Потом поднимает взгляд к замеревшему в дверях наглецу и выдыхает: – Мы же условились – я не лезу к тебе, ты не лезешь ко мне. Какого черта?

– Извини, – без сожаления отвечает Теодор. – Просто заблудился.

– Ну разумеется, – ядовито цедит Палмер, но поняв, что ничего преступного тот пока что не сделал, примирительно кивает. – Ладно, пошли.

Телефон он бросает обратно в стопку бумаг на полу, зато хватает со стола второй, гораздо более новый. Пока Атлас возится с пальто, Палмер наблюдает за ним исподлобья, делая вид, что изучает собственные ноги. Но и на расстоянии фута Теодор чувствует, как разозлила мальчишку его выходка.

Зато теперь он точно знает, что этот дом не «липа» и служит парню не только прикрытием. А кричащая обстановка спальни дала ему практически полный портрет скрытного блеклого Палмера.

Если он попытается сдать Теодора, Теодор ответит ему тем же.

– Давай, чувак, бывай! – вяло отмахивается Палмер на прощание.

Едва за Атласом закрывается дверь, он возвращается к себе в комнату. Поднимает с пола телефон и, пока дозвониться до собеседника не получается, перекидывает на него только что сделанную фотографию загадочного Теодора Атласа.

На другом конце раздается нетерпеливый голос.

– Да тихо ты! – шипит Палмер. – Он только ушел, вернется завтра с фоткой. Да, сделал. Нет, я не буду тебе ее отдавать, я все-таки профессионал. Что значит, обещал? Я не давал таких обещаний, ты…

Собеседник отвечает ему со скоростью нескольких слов в секунду, так что парень морщится, отставляя телефон подальше от уха.

– Да, о’кей. Встретимся в кафе на Суонпулл-хилл через два часа.





* * *


Дождливым вечером среды Теодор выпроваживает из лавки последних назойливых покупателей, которым в такое время года вдруг вздумалось попутешествовать – пожилые супруги из столицы только что стали пенсионерами и катались теперь по стране, отдыхая от детей и внуков, – однако долгожданную тишину нарушает телефонный звонок.

– Бен! – кричит Теодор из кухни, но тут же понимает, что приятель еще не вернулся из университета. Что он там говорил? Несколько пар у первокурсников и практика с выпускниками? Пожалуй, сегодня он не появится до ночи.

Ругаясь скорее по привычке, Теодор идет к телефону и неохотно снимает трубку.

– Слушаю. Если вы насчет китайской вазы, то ее уже выкупили.

– О! – доносится того конца женский вздох.

Ну конечно. Теодор закатывает глаза, прежде чем ответить, растягивая слова:

– Мисс Карлайл, я полагаю?

– Мистер Атлас, – соглашается трубка. – Я оставляла вам свой номер, но вы не перезвонили.

Это звучит то ли как вопрос, то ли как утверждение, но разбираться в интонациях той, кого Атлас предпочел бы не вспоминать, у него нет никакого желания.


– Я его потерял, – без зазрения совести отвечает он. В трубке хмыкают. Не поверила?

– Поэтому я звоню вам сама. Я хотела бы уточнить дату нашей следующей встречи. Мы так и не поговорили о моей работе, если помните.

Естественно. Обсуждать скучный диплом по мифологии, которую он изучил вдоль и поперек, Атласу не хотелось, поэтому он заставил болтливую девицу рассказывать все самой. Урок кельтской теологии оказался куда полезнее, чем предполагала мисс Карлайл: Теодор смог сделать недвусмысленный вывод, что она знает слишком многое для человека, которому требуется чья-либо помощь, не может держать полученные знания при себе и рвется спорить всякий раз, как ее мнение не совпадает с мнением окружающих. Так ли нужно ей менторство Теодора, как она сама утверждает?

– Мисс Карлайл, мне кажется, вы заблуждаетесь, – с притворной вежливостью произносит он. – Я ничем не смогу вам помочь.

– Сэр?

– Вы вполне можете обойтись одной головой – своей, благо, она у вас есть.

Клеменс неуверенно вздыхает, и Теодор уже надеется, что буря миновала, когда она вдруг спрашивает:

– Вам настолько противно мое общество? Потому что, честно говоря, общаться с вами мне было приятно.

«Что только доказывает, насколько одинокой вы себя чувствуете в этом городе, раз согласны даже на меня», – хочется ответить Атласу, но он сдерживается, предчувствуя очередной урок вежливости от Бена, если тот вдруг узнает об этом разговоре.

Клеменс Карлайл перестала быть подозрительной и до неприличия знакомой в тот момент, когда Теодор понял, что она – не реинкарнация, не новое воплощение, не причуда судьбы и совсем не связана с людьми его далекого прошлого. Она – обыкновенная дочь обыкновенных родителей, воспитанная в двух культурах, отчего-то жадная до знаний, как героиня известной детской книжки, о которой Бен в юности готов был трещать днями и ночами. Все еще вызывающая смутные сомнения – только из-за мимолетного сходства во внешности, которого он старается не замечать, – и заставляющая его чувствовать раздражение, она никак не вяжется в его мыслях с образом послушной отличницы, какую из себя строит.

С этой девицей явно что-то не так, и она все еще представляет собой сплав из низменного любопытства и неопределенного чувства, которое Теодор не спешит как-то называть. Но разбираться в ее психологии он не собирается. Он сделал свои главные выводы – теперь она не его проблема.

– Простите, мисс Карлайл, мне пора, – резко говорит он и бросает трубку, не дослушав ее торопливую речь до конца.

Бен был бы им доволен: Теодор даже извинился, перед тем как прервать неинтересный ему разговор.

Телефон разражается трелью, не успевает он сделать и пары шагов. Девица Карлайл ведь не заявится к нему в лавку, если он будет игнорировать ее звонки? Трубку он так и не снимает.

И через полчаса наблюдает в квартире рассерженного Бена.

– Я названиваю тебе весь вечер! – восклицает он с порога и вместо приветствия одаривает его пачкой писем из почтового ящика. – Тебе нужен мобильный, купи уже его, наконец!

– Нет, – одергивает его Теодор, без интереса изучая квитанции. – Это тебе нужен мой мобильный, по которому мне будут названивать всякие надоедливые девицы и требовать аудиенции.

– Мисс Карлайл звонила? – без удивления спрашивает Бен и пожимает плечами в ответ на хмурый взгляд Теодора. – Она была сегодня в нашей библиотеке.

– Не слишком ли часто эта миледи там бывает?

– Она пишет диплом, конечно же, она там частый гость! Ей-богу, Теодор, мог бы помочь девушке, она не монстр, а очень прилежная студентка.

Теодор оставляет реплику без внимания и уходит в гостиную, пока Бен спешно стаскивает с себя легкое пальто и ботинки и убирает одежду в шкаф. В их маленькой квартире над магазином тепло и уютно, и молодой человек с удовольствием потягивается, выкидывая из головы промозглую апрельскую погоду.

– Звонили из Корнуолла, – говорит Атлас, когда Бен появляется в гостиной. – Через две недели приедут за вазой Цяньлуна.

– Да, мне тоже звонили, – хмыкает тот. – Просили в следующий раз выбирать выражения получше, иначе они будут снижать цену.

Губа Теодора дергается против воли, хоть он и пытается выглядеть безразличным. Он сидит в кресле рядом с торшером, перед ним на столике разбросаны письма и рекламные буклеты, а в руке привычно покоится чашка с кофе. Бен невольно думает, что столько кофеина, сколько пьет Теодор, убило бы лошадь. Но не Атласа.

– Я всего лишь перепутал интонацию. Их китайский агент мог бы сделать мне скидку.

– Ты назвал его соевым соусом, Теодор! – смеется Бен. – Это тебе не следовало лезть со своими скупыми познаниями к носителю языка.

Он уходит к себе в комнату, переодевается и возвращается уже в домашнем халате и тапочках. Дышать становится легче, суета тяжелого рабочего дня отходит на второй план.

– Что ты делаешь?

Теодор с интересом изучает приглашение, выловленное в почтовом ящике, и кусает губу.

– Стрэйдланд устраивает званый ужин в честь нового приобретения, – отвечает он с явным раздражением и отдает Бену черно-белый буклет.

Там лаконично значится: «Джозеф Стрэйдланд приглашает вас разделить с ним красоту своей выставки 17 апреля в 18:00».

– Старый индюк решил публично похвастаться, что обошел меня, – цедит Теодор, пока Бен изучает карточку с обеих сторон. Ехидная улыбочка старика проступает сквозь стандартную фразу так, будто приглашение им вручил лично он сам. Бен знал, что Стрэйдланд воспользуется случаем еще раз их унизить. Разумнее всего будет никак не реагировать на такую насмешку, а после того, как все утихнет вокруг их «Леди»…

– Я приму приглашение, – бросает Теодор таким тоном, как будто никаких альтернатив для него не существует. Бен глядит на него с недоумением.

– Ты серьезно?

– Разумеется! Когда это? Завтра? Отлично. Ты идешь со мной.

– Вот уж нет! – протестующе восклицает Бен. – Завтра я иду на лекцию профессора из Зальцбурга, я говорил тебе на той неделе, что четверг у меня занят!

– Брось, это ненадолго! Ты же знаешь, мне нельзя приближаться к дому Стрэйдланда без посторонних. Бенджамин!

Бен падает в кресло рядом и делает вид, что ничего не слышит. Под его рукой оказывается вчерашняя газета. Он открывает ее на первой попавшейся странице и с деланым интересом погружается в чтение статьи об африканских слонах. Его мнение насчет Стрэйдланда Теодор знает. Им лучше переждать бурю, а уже потом идти к старику с заманчивыми предложениями и крупными суммами.