Хозяин «Логова»
Часть 12 из 44 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Кому пора, тот пусть и идет, рассудила я, продолжая наслаждаться законным порывом не менее законного супруга.
– Тора?
«Тут нет такой», – мысленно ответила я, запустила пальчики в волосы Инваго и поцарапала его затылок в соответствии с давними желаниями.
– Инваго?
– Мм-м… – раздался стон от слегка оцарапанного. В отместку он решил окончательно лишить меня дыхания. Да так, что я пропустила мимо ушей слова, набатом раздавшиеся над нами.
– Мы опаздываем!.. Эванжелина и девочки уже стоят в усадьбе под дверьми вашей спальни… Вильгем Дори уже забронировал аудиенцию с главой рода… Да что ж такое! Нашли время, чтоб сорваться с цепи… – Демон умолк на несколько мгновений и задумчиво проговорил: – А впрочем, не вы одни, Тороп и Гаммира уже активно работают над продолжением рода.
Эта новость была столь ошеломительной, что моментально оборвала затяжной поцелуй и почти сразу же вернула ясность восприятия.
– Что?! – Мы оторвались друг от друга с удивлением обернувшись к улыбающемуся Храну.
– Наконец-то! А я уже и не знал, чем еще вас огорошить: водой из кувшина или разрядом молнии.
Оба предмета уже имелись в его руках, отчего последующая улыбка демона казалась особенно зловещей.
– С добрым утром, голубки. Вижу, обмен приветствиями вам уже не нужен, сразу перейду к делу. Инваго, тебя уже заждались, Тора, тебя тоже. Поэтому, будь добра, слезь с его колен. А ты оставь ее белье в покое…
Проследив за взглядом демоняки, я покраснела, попыталась запахнуться и сбросить с себя вдруг напрягшиеся мужские руки.
– Пошел вон! – рыкнул Дори, и Хран, как никогда довольный, ретировался за дверь.
Повисшее в спальне молчание было не то чтобы тягостным, но каким-то напряженно ломким, и оттого прозвучавшие слова были сродни галлюцинации.
– Извини… Пусть об охоте я и знал меньше Зои, но должен был хоть как-то предупредить о неожиданностях. Да и с этим уговором о поцелуе в счет ответов ничего не получилось… – Он усмехнулся с едва заметной горечью.
Оторопело подняла глаза на Инваго. Не получилось? Только что я чуть ему не отдалась, а он говорит – не получилось.
– Я искренне благодарен тебе за спокойствие…
Сомнительная благодарность, особенно если учитывать мою вчерашнюю истерику. Но я молчу в ожидании дальнейших слов.
– И еще больше я благодарен тебе за терпение и понимание, что на это все я имею полное право. – Окинув меня говорящим взглядом, он медленно вытащил руки из моего белья, погладил спину и вернул их на талию. – Несомненно, я буду ждать. – Упрямая твердость в голосе и вынужденная констатация факта: – Но временами мне очень сложно сдержаться.
Что ж, глаз за глаз, откровение за откровение.
– Мне тоже сложно удержаться от слез и обвинений, однако я рада, что мои всплески воспринимаются тобой со стойкостью и проклятым юмором, – ответила ему со смешком и в благодарность примирительно поцеловала.
Вернее, попыталась поцеловать, но моя попытка увенчалась лишь едва уловимым прикосновением к обветренным мужским губам, потому что Хран спешил и почти что вырвал меня из вновь сжавшихся рук Инваго. Перемещение в столицу Тарии посредством огненного моря на этот раз было сродни увеселительной прогулке. Я не испугалась, не задержала дыхания, да и вообще не заметила движения, все еще пребывая в прострации от незавершенного поцелуя и мысли: «Я сама к нему потянулась!»
К тарийцу. Сама. Безоружная. Это откровение меня поразило.
– Я, конечно, предполагал, что когда-нибудь вы двое перестанете брыкаться. Но кто ж знал, что просветление придет не вовремя, – выхватив меня из лодки и подняв на поверхность – в спальню, где я проснулась три дня назад, Хран с улыбкой пожурил: – Не стоит так смотреть и вздыхать, Тора. Я действовал исключительно в ваших интересах. И благодаря моему своевременному вмешательству тебе не придется сожалеть о своем порыве, а Инваго о нем останется только мечтать.
Спорить не буду, но возникает вопрос:
– Что ж ты не вмешался в дела Торопа и Гаммиры?
– А куда там вмешиваться? – Демон обернулся тростиночкой и всплеснул руками, уже девичьим голоском сообщив: – Она, связанная, спит на кровати, он на полу… бдит. Поражаюсь вашему вояке! На его месте я бы эту грымзу уже раза три прибил, а он терпит.
– Так ты соврал?
– Слукавил ко всеобщему благу. Но кто знает, кто знает…
Мои возмущения черноглазая красавица прервала щелчком пальцев и предложением занять нужную диспозицию, а именно залезть в ванную со взбитой пеной, дабы стереть запах подземных чертогов, смыть красный песок и скрыться от глаз любопытных.
– Не поняла, каких глаз…
– Лезь в воду, здесь уже не только свекровушка, – шикнула тростиночка, подтолкнула меня в сторону ванной комнаты и исчезла, чтобы уже кому-то в коридоре сообщить, что супруга главы рода Дори все еще не готова кого-либо принимать.
Причина более чем веская, однако я не успела даже шагнуть в направлении ванной, как вдруг в спальню через другую дверь вломились разодетые в пух и прах дамы возрастом от пятнадцати до пятидесяти пяти лет, а с ними прислуга: пара горничных и с десяток вооруженных воинов из охраны. Воспоминание о том, что в семействе Дори из-за реликвии убивают, мелькнуло и ушло, как только я поняла, что воины стоят кольцом вокруг одной определенной особы и именно она восклицает: «Мне не нужна эта грязная вдовийка. Мне нужен Талл… Только он поможет, он и наша реликвия!»
– Вы хотели сказать – Инваго, – мрачно усмехнулась я и сложила руки на груди, не пытаясь ни спрятаться, ни прикрыться. Наличие перстня на моем пальце было замечено сразу, отсутствие одежды – также. Мужчины, как ни странно, отвели глаза, женщины частично возвели очи к небу, частично уставились на мои ноги и рванье, ранее именовавшееся рубашкой.
Заглянувшую в дверь за их спинами тростиночку, явно ругнувшуюся и решившую переместиться ко мне, я остановила взглядом. Не время заступаться и поддерживать. Благодаря охоте в подземных чертогах и частично Инваго я обнаружила в себе залежи непробиваемого спокойствия и намерена была их использовать.
Брезгливость, презрение и искреннее недоумение отчетливо отразились на вытянувшихся лицах визитеров, а пик крайнего недовольства обозначила всего одна приглушенно оброненная фраза:
– Грязь бесстыжая!
– Благодарю за оценку вашего сборища, – не оставила я брошенную реплику без внимания и улыбнулась уголками губ. – Итак, кого мне благодарить за вторжение в мои покои в мое первое утро в качестве полноправной супруги главы рода?
– Вот же… тварь… – раздалось невнятное из плотного строя охраны, а затем и более громкое: – Мне нужен Таллик Инваго Дори! Немедленно. Где он?
– Расступись! – рявкнула я так, что вымуштрованные воины тут же подчинились.
– Стоять на месте! – отреагировала взбалмошная дамочка. Вот только ни ее тон, ни агрессивность не возымели воздействия, ибо не шли ни в какое сравнение с моими.
Воины разбили строй, а затем беспрекословно подчинились и следующим командам: вывести всех из спальни, закрыть двери, развернуть кресло и подать мне халат. Я облачилась в шелк с особым удовольствием, потому что тариец не просто подал обозначенный предмет одежды, он его развернул и придержал, помогая надеть. Под ненавидящим взглядом визитерши я медленно завязала поясок, заняла кресло и попросила охрану удалиться за дверь.
– Это все ваши пожелания? – с поклоном уточнил главный из них, окончательно отдавая себя в мое распоряжение. Неожиданный поворот, я замешкалась с ответом. Но короткий взгляд тарийца на перстень моментально все объяснил. Камень реликвии уже не был красным, он был золотым и, судя по блеску, довольным.
– Не пропускайте никого, кроме хранителя, – воспользовалась я уступкой и не пожалела. Дамочка, оставшаяся без охраны и поддержки, вдруг взвизгнула и зашипела рассерженной кошкой:
– Как вы смеете?! Как смеете подчиняться ей!
Воин что-то тихо ответил, тарийка потрясенно застыла, а хранитель рода уже была тут как тут.
– Я тобой горжусь, – шепнула мне тростиночка и с воодушевлением поинтересовалась: – Как размажем эту истеричку? – с радостью услышала изумленный вздох гостьи, добавила: – То есть… чего изволите, дрожайшая Торика ЭлЛорвил Дори, хранительница реликвии, покорительница стражей?
– Предоставь мне все документы на имя мадам…
– Эонка Линг Дори, – мне протянули книгу рода, открытую на нужном листе.
И пока эта самая Эонка хватала ртом воздух и сжимала кулаки, я с удовольствием прочитала ее занятную биографию, отметив между делом, что с жалобами к главе рода она обращается уже двадцать четвертый раз, и это за неполные десять лет брака с дважды вдовцом Аргашем Дори.
Жизнь у тарийки была не сахар, но, судя по записям, подсаливала она ее сама.
Эонка Линг, четвертая дочь разорившегося баронета, в свои семнадцать лет была рада выскочить замуж за превосходящего ее по возрасту и состоянию мужчину. И так уверовала в свою удачу, что решила отсудить часть земель у собственного отца. Якобы он недодал ей приданого. Подняла бучу, рассорилась с собственной семьей, проиграла на слушании, но не отчаялась. В следующие два года она судилась с сестрами и братом, коему только исполнилось пятнадцать лет. Предметом притязаний оказалась конюшня и два скаковых жеребца, подаренных пареньку ее супругом Аргашем Дори.
Перерыв в потоке судебных разборок пришелся на беременность Эонки и длился ровно девять месяцев. Однако, как ни чаяли родные, материнство склочницу не успокоило, а приободрило. Теперь она сыпала обвинениями и на мужа, чья тяга к продолжению рода испортила ей не только фигуру, но и жизнь. Несчастный и пристыженный Аргаш держался целых два года, прежде чем принял непосильное решение все исправить или же прекратить. Именно с этого момента в привычном перечне жалоб на невнимание супруга, транжирство и поддержку состарившейся четы Линг появилось первое обвинение в попытке убийства. Все последующие сводились к тому же, так что я не ожидала услышать ничего нового от этой, без сомнений, красивой и столь же недалекой особы.
– Итак, с чем вы пожаловали в этот раз? – поинтересовалась я, чем несказанно удивила тарийку.
Еще бы! Она явилась требовать аудиенции с Инваго. А нарвалась на меня, ничего не сведущую в делах рода, ничего не смыслящую в проблемах семьи Эонки и вроде как ничего не значащую вдовийку, грязь, прелюбодейку лорда Уроса.
– Я слушаю, – подтолкнула ее и, не дав опомниться и отступить, мстительно сообщила: – В силу некоторых причин Инваго будет отсутствовать до конца недели, а может, и до конца месяца. И я, несомненно, предложила бы подождать, но ваша спешка говорит сама за себя… Так что для решения безотлагательных вопросов у вас есть я и только я.
Ее «дело» явно относилась к срочным. Так что, прожигая меня ненавидящим взглядом, она думала от силы секунды три, затем расправила плечи и громко заявила:
– Мой муж желает меня убить. А ведь мы женаты более пятнадцати лет!
– Мы знакомы лишь пять минут, а я уже солидарна с вашим супругом.
Тростиночка за моим плечом тихо хохотнула, извинилась и тут же замерла с почтенным видом.
– Я родила ему двух сыновей… – продолжила тарийка патетично.
– И вынесли мне дверь.
– Я служила ему верой и правдой. Создала в доме уют, воспитала детей, берегла его имя, сон и…
– Средства, – указав на родовую книгу в моих руках, я невинно заметила: – бились за каждый золотой. Поссорились со всеми в округе…
– Вот именно! – Эонка Линг Дори не поняла моей насмешки. – Представить невозможно, сколько денег я ему сохранила! А он после всего завел любовницу! Среди прислуги… – Она судорожно всхлипнула, но совсем не от обиды, скорее от злости. – На прачку позарился, обрюхатил, в своей спальне приютил! И никому не позволяет приближаться!
Я не сдержала удивленного восклицания. Не потому, что высокородный тариец соблазнился женщиной из простых, уж кого-кого, а бастардов в Тарии хватает с лихвой, не говоря уже о соседних государствах, где воины воевали или просто мимо проезжали. Дело в другом… Гордый тариец, приверженец чистой крови, привел прачку в главный дом, поселил у себя, стережет и пылинки сдувает?
Я оторопело посмотрела на тростиночку, и та кивнула, подтверждая. Так и есть, приютил, сдувает. В свете этого откровения требование Эонки выбило меня из колеи, заставило вцепиться в подлокотники кресла.
– Я прошу защиты у главы рода Дори!
– Что? – переспросила я, надеясь, что ослышалась.
– За-щи-ты, – процедила она по слогам, сжала руки в кулаки и более громко сообщила: – Я имею право на защиту!
И взгляд у нее не загнанный, отнюдь. Скорее торжествующий. Словно, что-то совершив, она искренне радуется и не чувствует за собой вины. Да и не будет чувствовать, ведь требуемая защита главы рода – это уход от наказания, простой и очень действенный.
– Несомненно, – кивнула я, выдыхая. – Но вначале вы признаетесь в совершенном. – Тарийка всего на миг смешалась, и я поняла, что иду в верном направлении. – Прачка жива?.. Ее плод… ребенок жив?.. Она покалечена? Она отравлена?
– Да, я не…
Сама не заметила, как оказалась рядом с этой истеричкой, схватила ее за плечи и основательно встряхнула.
– Говорите!
– Тора?
«Тут нет такой», – мысленно ответила я, запустила пальчики в волосы Инваго и поцарапала его затылок в соответствии с давними желаниями.
– Инваго?
– Мм-м… – раздался стон от слегка оцарапанного. В отместку он решил окончательно лишить меня дыхания. Да так, что я пропустила мимо ушей слова, набатом раздавшиеся над нами.
– Мы опаздываем!.. Эванжелина и девочки уже стоят в усадьбе под дверьми вашей спальни… Вильгем Дори уже забронировал аудиенцию с главой рода… Да что ж такое! Нашли время, чтоб сорваться с цепи… – Демон умолк на несколько мгновений и задумчиво проговорил: – А впрочем, не вы одни, Тороп и Гаммира уже активно работают над продолжением рода.
Эта новость была столь ошеломительной, что моментально оборвала затяжной поцелуй и почти сразу же вернула ясность восприятия.
– Что?! – Мы оторвались друг от друга с удивлением обернувшись к улыбающемуся Храну.
– Наконец-то! А я уже и не знал, чем еще вас огорошить: водой из кувшина или разрядом молнии.
Оба предмета уже имелись в его руках, отчего последующая улыбка демона казалась особенно зловещей.
– С добрым утром, голубки. Вижу, обмен приветствиями вам уже не нужен, сразу перейду к делу. Инваго, тебя уже заждались, Тора, тебя тоже. Поэтому, будь добра, слезь с его колен. А ты оставь ее белье в покое…
Проследив за взглядом демоняки, я покраснела, попыталась запахнуться и сбросить с себя вдруг напрягшиеся мужские руки.
– Пошел вон! – рыкнул Дори, и Хран, как никогда довольный, ретировался за дверь.
Повисшее в спальне молчание было не то чтобы тягостным, но каким-то напряженно ломким, и оттого прозвучавшие слова были сродни галлюцинации.
– Извини… Пусть об охоте я и знал меньше Зои, но должен был хоть как-то предупредить о неожиданностях. Да и с этим уговором о поцелуе в счет ответов ничего не получилось… – Он усмехнулся с едва заметной горечью.
Оторопело подняла глаза на Инваго. Не получилось? Только что я чуть ему не отдалась, а он говорит – не получилось.
– Я искренне благодарен тебе за спокойствие…
Сомнительная благодарность, особенно если учитывать мою вчерашнюю истерику. Но я молчу в ожидании дальнейших слов.
– И еще больше я благодарен тебе за терпение и понимание, что на это все я имею полное право. – Окинув меня говорящим взглядом, он медленно вытащил руки из моего белья, погладил спину и вернул их на талию. – Несомненно, я буду ждать. – Упрямая твердость в голосе и вынужденная констатация факта: – Но временами мне очень сложно сдержаться.
Что ж, глаз за глаз, откровение за откровение.
– Мне тоже сложно удержаться от слез и обвинений, однако я рада, что мои всплески воспринимаются тобой со стойкостью и проклятым юмором, – ответила ему со смешком и в благодарность примирительно поцеловала.
Вернее, попыталась поцеловать, но моя попытка увенчалась лишь едва уловимым прикосновением к обветренным мужским губам, потому что Хран спешил и почти что вырвал меня из вновь сжавшихся рук Инваго. Перемещение в столицу Тарии посредством огненного моря на этот раз было сродни увеселительной прогулке. Я не испугалась, не задержала дыхания, да и вообще не заметила движения, все еще пребывая в прострации от незавершенного поцелуя и мысли: «Я сама к нему потянулась!»
К тарийцу. Сама. Безоружная. Это откровение меня поразило.
– Я, конечно, предполагал, что когда-нибудь вы двое перестанете брыкаться. Но кто ж знал, что просветление придет не вовремя, – выхватив меня из лодки и подняв на поверхность – в спальню, где я проснулась три дня назад, Хран с улыбкой пожурил: – Не стоит так смотреть и вздыхать, Тора. Я действовал исключительно в ваших интересах. И благодаря моему своевременному вмешательству тебе не придется сожалеть о своем порыве, а Инваго о нем останется только мечтать.
Спорить не буду, но возникает вопрос:
– Что ж ты не вмешался в дела Торопа и Гаммиры?
– А куда там вмешиваться? – Демон обернулся тростиночкой и всплеснул руками, уже девичьим голоском сообщив: – Она, связанная, спит на кровати, он на полу… бдит. Поражаюсь вашему вояке! На его месте я бы эту грымзу уже раза три прибил, а он терпит.
– Так ты соврал?
– Слукавил ко всеобщему благу. Но кто знает, кто знает…
Мои возмущения черноглазая красавица прервала щелчком пальцев и предложением занять нужную диспозицию, а именно залезть в ванную со взбитой пеной, дабы стереть запах подземных чертогов, смыть красный песок и скрыться от глаз любопытных.
– Не поняла, каких глаз…
– Лезь в воду, здесь уже не только свекровушка, – шикнула тростиночка, подтолкнула меня в сторону ванной комнаты и исчезла, чтобы уже кому-то в коридоре сообщить, что супруга главы рода Дори все еще не готова кого-либо принимать.
Причина более чем веская, однако я не успела даже шагнуть в направлении ванной, как вдруг в спальню через другую дверь вломились разодетые в пух и прах дамы возрастом от пятнадцати до пятидесяти пяти лет, а с ними прислуга: пара горничных и с десяток вооруженных воинов из охраны. Воспоминание о том, что в семействе Дори из-за реликвии убивают, мелькнуло и ушло, как только я поняла, что воины стоят кольцом вокруг одной определенной особы и именно она восклицает: «Мне не нужна эта грязная вдовийка. Мне нужен Талл… Только он поможет, он и наша реликвия!»
– Вы хотели сказать – Инваго, – мрачно усмехнулась я и сложила руки на груди, не пытаясь ни спрятаться, ни прикрыться. Наличие перстня на моем пальце было замечено сразу, отсутствие одежды – также. Мужчины, как ни странно, отвели глаза, женщины частично возвели очи к небу, частично уставились на мои ноги и рванье, ранее именовавшееся рубашкой.
Заглянувшую в дверь за их спинами тростиночку, явно ругнувшуюся и решившую переместиться ко мне, я остановила взглядом. Не время заступаться и поддерживать. Благодаря охоте в подземных чертогах и частично Инваго я обнаружила в себе залежи непробиваемого спокойствия и намерена была их использовать.
Брезгливость, презрение и искреннее недоумение отчетливо отразились на вытянувшихся лицах визитеров, а пик крайнего недовольства обозначила всего одна приглушенно оброненная фраза:
– Грязь бесстыжая!
– Благодарю за оценку вашего сборища, – не оставила я брошенную реплику без внимания и улыбнулась уголками губ. – Итак, кого мне благодарить за вторжение в мои покои в мое первое утро в качестве полноправной супруги главы рода?
– Вот же… тварь… – раздалось невнятное из плотного строя охраны, а затем и более громкое: – Мне нужен Таллик Инваго Дори! Немедленно. Где он?
– Расступись! – рявкнула я так, что вымуштрованные воины тут же подчинились.
– Стоять на месте! – отреагировала взбалмошная дамочка. Вот только ни ее тон, ни агрессивность не возымели воздействия, ибо не шли ни в какое сравнение с моими.
Воины разбили строй, а затем беспрекословно подчинились и следующим командам: вывести всех из спальни, закрыть двери, развернуть кресло и подать мне халат. Я облачилась в шелк с особым удовольствием, потому что тариец не просто подал обозначенный предмет одежды, он его развернул и придержал, помогая надеть. Под ненавидящим взглядом визитерши я медленно завязала поясок, заняла кресло и попросила охрану удалиться за дверь.
– Это все ваши пожелания? – с поклоном уточнил главный из них, окончательно отдавая себя в мое распоряжение. Неожиданный поворот, я замешкалась с ответом. Но короткий взгляд тарийца на перстень моментально все объяснил. Камень реликвии уже не был красным, он был золотым и, судя по блеску, довольным.
– Не пропускайте никого, кроме хранителя, – воспользовалась я уступкой и не пожалела. Дамочка, оставшаяся без охраны и поддержки, вдруг взвизгнула и зашипела рассерженной кошкой:
– Как вы смеете?! Как смеете подчиняться ей!
Воин что-то тихо ответил, тарийка потрясенно застыла, а хранитель рода уже была тут как тут.
– Я тобой горжусь, – шепнула мне тростиночка и с воодушевлением поинтересовалась: – Как размажем эту истеричку? – с радостью услышала изумленный вздох гостьи, добавила: – То есть… чего изволите, дрожайшая Торика ЭлЛорвил Дори, хранительница реликвии, покорительница стражей?
– Предоставь мне все документы на имя мадам…
– Эонка Линг Дори, – мне протянули книгу рода, открытую на нужном листе.
И пока эта самая Эонка хватала ртом воздух и сжимала кулаки, я с удовольствием прочитала ее занятную биографию, отметив между делом, что с жалобами к главе рода она обращается уже двадцать четвертый раз, и это за неполные десять лет брака с дважды вдовцом Аргашем Дори.
Жизнь у тарийки была не сахар, но, судя по записям, подсаливала она ее сама.
Эонка Линг, четвертая дочь разорившегося баронета, в свои семнадцать лет была рада выскочить замуж за превосходящего ее по возрасту и состоянию мужчину. И так уверовала в свою удачу, что решила отсудить часть земель у собственного отца. Якобы он недодал ей приданого. Подняла бучу, рассорилась с собственной семьей, проиграла на слушании, но не отчаялась. В следующие два года она судилась с сестрами и братом, коему только исполнилось пятнадцать лет. Предметом притязаний оказалась конюшня и два скаковых жеребца, подаренных пареньку ее супругом Аргашем Дори.
Перерыв в потоке судебных разборок пришелся на беременность Эонки и длился ровно девять месяцев. Однако, как ни чаяли родные, материнство склочницу не успокоило, а приободрило. Теперь она сыпала обвинениями и на мужа, чья тяга к продолжению рода испортила ей не только фигуру, но и жизнь. Несчастный и пристыженный Аргаш держался целых два года, прежде чем принял непосильное решение все исправить или же прекратить. Именно с этого момента в привычном перечне жалоб на невнимание супруга, транжирство и поддержку состарившейся четы Линг появилось первое обвинение в попытке убийства. Все последующие сводились к тому же, так что я не ожидала услышать ничего нового от этой, без сомнений, красивой и столь же недалекой особы.
– Итак, с чем вы пожаловали в этот раз? – поинтересовалась я, чем несказанно удивила тарийку.
Еще бы! Она явилась требовать аудиенции с Инваго. А нарвалась на меня, ничего не сведущую в делах рода, ничего не смыслящую в проблемах семьи Эонки и вроде как ничего не значащую вдовийку, грязь, прелюбодейку лорда Уроса.
– Я слушаю, – подтолкнула ее и, не дав опомниться и отступить, мстительно сообщила: – В силу некоторых причин Инваго будет отсутствовать до конца недели, а может, и до конца месяца. И я, несомненно, предложила бы подождать, но ваша спешка говорит сама за себя… Так что для решения безотлагательных вопросов у вас есть я и только я.
Ее «дело» явно относилась к срочным. Так что, прожигая меня ненавидящим взглядом, она думала от силы секунды три, затем расправила плечи и громко заявила:
– Мой муж желает меня убить. А ведь мы женаты более пятнадцати лет!
– Мы знакомы лишь пять минут, а я уже солидарна с вашим супругом.
Тростиночка за моим плечом тихо хохотнула, извинилась и тут же замерла с почтенным видом.
– Я родила ему двух сыновей… – продолжила тарийка патетично.
– И вынесли мне дверь.
– Я служила ему верой и правдой. Создала в доме уют, воспитала детей, берегла его имя, сон и…
– Средства, – указав на родовую книгу в моих руках, я невинно заметила: – бились за каждый золотой. Поссорились со всеми в округе…
– Вот именно! – Эонка Линг Дори не поняла моей насмешки. – Представить невозможно, сколько денег я ему сохранила! А он после всего завел любовницу! Среди прислуги… – Она судорожно всхлипнула, но совсем не от обиды, скорее от злости. – На прачку позарился, обрюхатил, в своей спальне приютил! И никому не позволяет приближаться!
Я не сдержала удивленного восклицания. Не потому, что высокородный тариец соблазнился женщиной из простых, уж кого-кого, а бастардов в Тарии хватает с лихвой, не говоря уже о соседних государствах, где воины воевали или просто мимо проезжали. Дело в другом… Гордый тариец, приверженец чистой крови, привел прачку в главный дом, поселил у себя, стережет и пылинки сдувает?
Я оторопело посмотрела на тростиночку, и та кивнула, подтверждая. Так и есть, приютил, сдувает. В свете этого откровения требование Эонки выбило меня из колеи, заставило вцепиться в подлокотники кресла.
– Я прошу защиты у главы рода Дори!
– Что? – переспросила я, надеясь, что ослышалась.
– За-щи-ты, – процедила она по слогам, сжала руки в кулаки и более громко сообщила: – Я имею право на защиту!
И взгляд у нее не загнанный, отнюдь. Скорее торжествующий. Словно, что-то совершив, она искренне радуется и не чувствует за собой вины. Да и не будет чувствовать, ведь требуемая защита главы рода – это уход от наказания, простой и очень действенный.
– Несомненно, – кивнула я, выдыхая. – Но вначале вы признаетесь в совершенном. – Тарийка всего на миг смешалась, и я поняла, что иду в верном направлении. – Прачка жива?.. Ее плод… ребенок жив?.. Она покалечена? Она отравлена?
– Да, я не…
Сама не заметила, как оказалась рядом с этой истеричкой, схватила ее за плечи и основательно встряхнула.
– Говорите!