Хозяин «Логова»

– Закончите, позовете…

Далеко уйти не удалось, передо мной на песке появилась словно пульсирующая светом пентаграмма. Ярко-красные руны, ядовито-зеленые линии и монотонный глас, призывающий ступить на рисунок и активировать переход. Разобрать слова было невозможно, призыв чувствовался нутром. Наступить как можно быстрее, пока не… Что «не», осталось не ясно, появившийся рядом змей сунул голову за пределы ярко вспыхнувшей пентаграммы, словно в портал, нашипел на кого-то визгливого и отполз от дрогнувшего контура, утащив с собой окорок внушительного размера. В следующее мгновение пентаграмма сжалась и исчезла, а довольный гад уполз пировать.

Покосившись в сторону Златогривого, заметила его пристальный черный взгляд и тут же отвернулась, намеренная идти дальше. Но стоило сделать лишь пару шагов, как рядом развернулся новый магический контур. В этот раз скользящая по песку пентаграмма была не круглой, а многолучевой, синей и куда более мощной, чем первая. Ее пульсацию я почувствовала ногами, а призыв услышала как наяву.

«Сильнейший из демонов Ограт, прошу о помощи, молю о спасении!»

Звала девушка отчаянно, с надрывом, и именно ей кто-то сторонний, куда более взрослый и умудренный опытом, сообщил: «Плохо, Мина. За практическое занятие я засчитываю вам трояк, а теорию вы мне вновь пересдадите».

«Но почему, профессор?!» – вопросила она, забыв о слезливом сипе.

«Вы обращаетесь за помощью к одному определенному демону. А быть одним из сильнейших унизительно, не находите? Это во-первых, а во-вторых…» Пентаграмма потухла, оборвав пояснения профессора на полуслове, а из-под земли неожиданно поднялась целая группа конусообразных камней, следом за ними пара-тройка папоротников и небольшое серое деревце с продолговатыми листьями… Берег «оживал». Во избежание проблем я решительно вернулась к Златогривому и Черночешуйному.

Черный гад давно управился с дарованным монстром, и теперь подле костей с рогатым черепом лежала горка костей с зубастым черепом, а сам змей любовно обнимал уворованный окорок и надышаться на него не мог. Злат не ел свою рогато-носатую добычу. Он сидел все на том же месте, в той же позе, и только взгляд его скользил вслед за мной, а кончик хвоста подрагивал нервно. Подойдя ближе и окончательно убедившись, что зверь есть и не начинал, я задрала голову, посмотрела на него с укором.

– И чего ты ждешь? Сумерек?

Промолчал с явным осуждением.

– Пришествия второго оленя?

На его огромной морде медленно поднялась бровь.

– Моей смерти от страха и голода? Оваций за прекрасно проведенную охоту? Или благодарность за пережитый ужас…

Бровь опустилась, морда фыркнула и начала уменьшаться. Вначале до размеров рогато-носатой туши, затем до размеров зубастого и ныне обглоданного монстра, когда же он стал ростом со змея, с интересом наблюдавшего за нами, я не выдержала и вспылила.

– Ты что, обиделся?! Опять? Ну, знаешь, это уже самое настоящее свинство. И тут не ты, а я обижаться должна и биться в истерике должна я. Это меня без спроса вырвали в подземные чертоги, меня напугали до дрожи, меня оставили одну на берегу среди всех этих монстров, а после чуть не пришибли зловонной тушей…

– Нумгу! – не согласился со мной Черночешуйный, но внимания я на него не обратила, будучи сосредоточенной на приближающемся звере и мысли – не подпустить его к перстню. Если он эту охоту не засчитает, я вторую такую не вынесу.

– И все это в абсолютном молчании и с полной уверенностью в своей правоте! – рявкнула я, и эхо опять подхватило отчаянное: «Воте-воте-воте!». – Так что не смотри на меня и не дыши в мою сторону, жри давай эту зверюгу и возвращай нас в «Логово»!

Окончание ультиматума я произнесла севшим голосом, потому что Златогривый не просто приблизился, он ткнулся в меня носом и толкнул на песок с явным намерением попробовать на зуб. Не к месту вспомнилось предупреждение Горного о поправленной внешности, а также то, что все свое оружие я по совету Зои оставила дома.

– Златя… – позвала я и получила укоризненный фырк. Не нравится. Хорошо, назовем короче: – Злат? – произнесла вопросительно и, не дождавшись возмущения с его стороны, несмело попросила: – Пожалуйста, не кусай. Ты не маленький Бузя, – тут уже фыркнул змей, – и я такого прощать не бу…

Окончание я проглотила вместе с вскриком ужаса, потому что этот самый не Бузя поступил в точности как крот. Он меня лизнул, да так, что не только лицо мокрым стало, но еще грудь и живот. И, не дав мне отдышаться, шмякнул на колени внушительный шмат мяса и зажарил его дыханием. От куска пошел дымок и восхитительный запах, от меня – отборная брань. Я обрушила на Златогривого весь бесценный запас знаний, собранных за три года жизни на заставе, кое-что из родного города Гьяза и пару словечек от му-ж-жа и хранителя рода, коих мысленно пообещала убить. Если зверь способен изъясняться лишь знаками, то они-то могли объяснить суть охоты, но в очередной раз промолчали. Сволочи.

– Да чтоб вас всех! – буркнула я под конец пламенной речи и воззрилась на Злата. – Мне нужно это попробовать?

Кивнул.

– Много?

Он прищурил правый глаз и неопределенно покачал головой, мол, решай сама. Я и решила, что мне хватит вот этого небольшого хорошо прожаренного кусочка, что так легко отслаивается от шкуры, и вот этого, и вот этого, и этого, и… Мясо оказалось сочным, нежным, вкусным и чуточку пряным, как «мраморная» свинина Торопа, которую он готовит только по большим праздникам. Утро было тяжелым, я была голодна, но, взяв пятый, а может, и седьмой по счету кусочек, поняла, что предыдущих мне более чем достаточно и для насыщения, и для завершения охоты.

– Златогривый, с меня хватит. Забери его, пожалуйста, – попросила я, указав на выданный мне кусок.

Он аккуратно подцепил его зубами и проглотил с довольным урчанием и победным рыком, после чего меня, ошеломленную и в очередной раз оглохшую, вернули домой. В мою собственную спальню, на родную кровать и, как оказалось, под бок Инваго. Мое явление он не столько ощутил, сколько учуял.

– Мм-м! Судя по запаху, охота прошла удачно.

Уверенная рука скользнула по бедру вверх и притянула меня ближе к тарийцу.

– Угу, – выдала я, все еще не придя в себя и мысленно пребывая в подземных чертогах.

– Ты отведала мяса и поделилась им со зверем?

– Угу…

– И теперь ты под его абсолютной защитой. – В этот момент тариец с исследовательским азартом пустился ощупывать мой живот, ребра, грудь… До последней не добрался, напоровшись на рваные и прожженные дыры в одежде, отчего не на шутку встревожился. – Тора?

– Угу? – издала я полувопросительно и слезливо.

– Торика, что случилась?

Он уложил меня на спину, заглянул в глаза, и ответом ему стало писклявое «у-у-у!» перешедшее в безобразную истерику. Я вцепилась в отвороты его рубашки и заревела навзрыд. Между всхлипами срывающимся голосом умудрилась попросить, чтобы он меня вырубил своим коронным «спать!». На что Дори ответил отказом, ибо поплакать мне нужно. А лучшее лекарство от расстройств он «прописать» не в силах – устал, да и я сейчас вряд ли соглашусь на постельный курс.

А, ну раз плакать нужно, получай!

Я в деталях припомнила все от нашей первой встречи до последнего его произнесенного слова. И из сказанного получалось, что во всех моих бедах виноваты Инваго и пестуемая им скрытность. Тут бы ему признаться во всех грехах, но он не был бы тарийцем, если б не заявил:


– Я ничего не понял и не знаю, что сказать.

– Так т-ты не-не хо-о-чешь и… и… извиниться? – просипела я, ощущая как во мне поднимается буря злости.

– Так ты этого ждешь? Прости, я действительно не услышал, – заверил он и, посмотрев в мои глаза, вкрадчиво произнес: – Извини, – помедлил и лукаво поинтересовался: – Так что… этого достаточно?

– Нет!

Я вырвалась из его объятий с намерением подправить внешность этой бестолочи, на что он со смешком заявил: «Так и знал» – и усыпил меня приказом из пяти проклятых букв.





Глава 6




Проснулась от собственного стона, распаленная, тяжело дышащая, мокрая. И если два последних пункта можно было списать на наличие горячего тарийца за спиной и его тяжелой лапищи на моей груди, то первое только на сон. Странный и пугающий. Мне снилось бушующее огненное море и то, как я в нем тону в волнах под доброжелательный голос Инваго: «Тора, прекрати драться… Ничего плохого я не делаю!» И стоило о нем подумать, как рука воина сместилась на мой живот, погладила его чуть шершавыми подушечками пальцев и спустилась ниже.

Ну уж нет! Я перехватила горячую лапищу в области белья и с удивлением услышала:

– Все-таки проснулась. Жаль…

Хрип со сна изменил его голос, последнее слово я едва разобрала, но интересоваться сожалениями некоторых наглых даже не подумала.

– Проснулась, – процедила сквозь зубы и сжала конечность, коей он пытался меня приласкать. – И как это называется?

– Доброе утро, дорогая, – ответил воин с протяжным вздохом, повернулся на живот, обнял подушку свободной рукой и… Уснул?

– Инваго? Дори! – От него ни звука. – Талл… – вспомнила я первое имя му-ж-жа и мгновенно оказалась под его обладателем, рыжим, взлохмаченным и тяжелым.

– Что? – вопросил он, пристально глядя на мои губы. – Вспомнила наконец-то, как мужа нужно будить, приветствовать и поздравлять с добрым утром?

Уже готовая расспросить его об обещанном ранее и в довесок о Златогривом, я изумленно распахнула глаза.

– Ты и так проснулся. Не собиралась я тебя приветствовать и… Что значит поздравлять?!

– Ну как же… – протянул он глумливо. – Четвертая ночь в твоих объятиях, а я все еще жив! Не согласна? – заглянул в мои глаза и лучезарно улыбнулся. – А ведь точно, это не ты меня, а я тебя должен поздравить.

– В смысле? – еще не успела уловить ход его мыслей, а Инваго уже постановил:

– Молодец, сдержалась – не убила супруга, поздравляю!

Вопреки напору, звучащему в голосе, прикосновение его губ было томительно нежным, коротким и вопрошающим. Вопрос содержался также и в напряженном синем взгляде, коим воин впился в меня, явно чего-то опасаясь. Чего он ожидал, я не знаю, так как мои собственные ожидания безжалостного натиска растаяли под трепетностью поцелуя. Именно поэтому, ошеломленная и в какой-то мере растерянная, я не воспротивилась еще одному прикосновению и еще одному, и еще… затем и чуть более настойчивому, который против воли вызвал отклик. Я закрыла глаза. И более того, потянулась за отстраняющимся Инваго, как назло, решившим прекратить поздравление серией коротких целомудренных поцелуев.

Тяжело дышащие, мы замерли. Я, прикусив губу, опираюсь на локти, он, затаив дыхание, удерживает себя на вытянутых руках. Этот несдержанный захватчик мне не нравился, он мне совсем не нравился. Он – нет, а вот его поцелуи… К таким легко привыкнуть и потерять себя.

– Продолжим или остановимся на достигнутом?

Провокационный шепот раздражает слух хрипотцой, вот только я старательно не ведусь на уловку недодемона. Прикрыв глаза, медленно досчитала до двенадцати и напомнила себе и ему о том, что он обещал рассказать.

– Обязательно продолжим, – выдохнула я, дождалась проявления радостных искорок в глазах напротив и повторила его же слова: – Но не сегодня. И не завтра. Я на неделю отбываю в усадьбу главы рода Дори, чтобы замолвить словечко перед твоей мамой?

– Вот, значит, как… – воин с ходу понял мой намек, прищурился.

– Так, – ответила твердо, – и пока ты не расскажешь, что обещал, продолжения не будет.

Теперь мы смотрели друг на друга, как два противника. Причем один из них не представлял, что сейчас выдаст другой. Уж кто-кто, а чистокровный тариец мог вывернуть мои слова наизнанку и выдвинуть абсолютно нелогичные условия. Что он и сделал с предовольной улыбкой:

– То есть я рассказываю, а ты меня целуешь? Отличная схема! Целуй, – заявил этот умник и потянулся ко мне.

– Нет, погоди. Даже в твоей схеме первым рассказываешь ты, а уже потом… – С трудом отвернулась, по глупости подставив ухо, которое незамедлительно прикусили, посылая по телу щекотный холодок.

– Торика, дорогая, – он оторвался от смакования мочки и перешел к легким поцелуям скулы, – у нас минута до твоего отбытия, я рассказать ничего не успею, а вот ты поцеловать – вполне.

– Что? – вопросила я, поймав его сияющий довольством взгляд.

– То! – ухмыльнулся он, прежде чем накрыть мои губы.

Голодный поцелуй, с головой выдающий потребность во мне, был сродни снежной лавине. Я захлебнулась от ощущения нужности и нежности, с которой ее предъявляли. Дрожащими руками вцепилась в плечи Инваго, а затем без страха, без зазрения совести за шею притянула его к себе, чтобы не утонуть в огненном море, что вновь затопило всю мою сущность. Увлеченная страстью мирного воина, я позволила себя поднять, усадить на мужские колени и притиснуть к груди. С упоением отметила сдержанность его рук и ускоряющийся ритм рвущегося наружу сердца. В стремительном стуке потонули все мои мысли и звуки внешнего мира, начиная с нашего шумного дыхания, заканчивая учтивым покашливанием из угла.

– Кхм-кхм! Кхм? Гм… Простите, что прерываю, но нам уже пора.