Хорошие девочки умирают первыми

– Она завладела нашей лодкой, – вздохнула Джоли. – Каждая женщина сама за себя и все такое.

– Я думала, она останется, – грустно сказала Ава.

– Ты шутишь, да? И как только тебе удается разглядеть что-то хорошее в ком угодно, кроме себя самой, Ава?

– А ты думаешь, что все хотят достать тебя. Так что мы уравновешиваем друг друга.

– Когда мы вместе.

Ава колебалась.

– Ага. Возможно, – призналась она.

– Слушай, Ава, прости, – выпалила Джоли, слова будто вырвались сами собой. – Я знаю, я вела себя ужасно после несчастного случая с братом. Я отыгрывалась на тебе, ведь ты бы никогда и ни за что от меня не отказалась, несмотря ни на что. По крайней мере, раньше я так и считала.

– Наверное, у каждого из нас есть свои пределы, – откликнулась Ава, не в силах и дальше сдерживать ярость. Она взглянула на Джоли в упор. – Я не фотографировала вас с Клемом. Вообще. Я не лгала. Я всегда была на твоей стороне.

Джоли кивнула.

– Я тебе верю. Я просто… страшно запуталась. До сих пор понятия не имею, что из этого реально, а что вложил мне в голову Шепчущий. Злиться на тебя оказалось легче, чем разбираться, кто и в чем виноват.

– Наверное, тебе нелегко пришлось, – согласилась Ава. – Хотелось бы мне помочь тебе.

– Жаль, что я тебе не позволила. Но ты же меня знаешь. Приходилось прикидываться крутышкой, чтобы никто не догнал, как мне страшно на самом деле. Я из достоверных источников знаю, что гигантские панды очень опасны.

– Среди хищников – пятые по силе укуса, – хмыкнула Ава.

Они обе рассмеялись, но к сладости примирения примешивалась горечь. К берегу подкрался прилив, и Аве пришлось отодвинуть ноги, чтобы они не промокли. Скоро стемнеет, и тогда они останутся вдвоем. Шепчущий вновь примется за свои игры и разлучит их.

– Я понимаю, почему Ноа это сделал, – тихо признала Ава. – Я не хочу разгадывать твои тайны, Джоли. Не хочу, чтобы он победил.

Джоли медленно кивнула. Она взглянула на клетку Тедди, стоявшую на камне. Никто из них не произнес ни слова. Да этого и не требовалось. Ведь Ава и Джоли были неразлучны, как чипсы с кетчупом или макароны с сыром.

– Пошли, – сказала Джоли, поднимая Аву на ноги.

Потребовалось некоторое время, чтобы взобраться на вершину. Из-за раненой ноги Авы идти приходилось медленнее, а камни скользили после дождя. Но в конце концов Ава и Джоли остановились на вершине скалы и посмотрели вдаль, на огни Портгрейва.

– Думаю, мы сможем доплыть, – предположила Джоли, но дрожащий голос был пронизан ложью.

– Без проблем, – согласилась Ава, сжимая руку Джоли.

– До тех пор, пока он не победит, так?

Ава открыла было рот, чтобы согласиться, но тут что-то увидела. У наклонной платформы для спуска спасательной шлюпки на воду подпрыгивало каноэ. Кашляя и отплевываясь, из воды выползла девушка в насквозь промокшей одежде. Это была Эсме. И выброшенное на берег, завернутое в занавеску тело Ливии.

– Должно быть, океан вернул их обратно, – предположила Ава. – Пошли!

Они спустились с обратной стороны уступа. К тому времени, как они ступили на бетон, Эсме уже несла Ливию обратно в спасательную шлюпку. Она посадила ее на палубу и послала воздушный поцелуй.

– Волны слишком сильные, – тихо заметила Эсме. Она осторожно прикрыла двери и села на границе с водой.

– Слишком много вины, – объяснила Ава, усаживаясь слева от нее.

С другой стороны устроилась Джоли:

– Я думала об этом.

– И что? – поинтересовалась Эсме.

Джоли щелкнула зажигалкой. Пламя появилось и тут же погасло.

– Мы все должны признаться. Если мы все сознаемся, никто из нас не сможет стать его Единственной.

Ава и Эсме ничего не ответили. Ава и думать не хотела о признании. Рассказать вслух о своей тайне – значит принять ее. И осознать, что она совсем не такая, какой себя воспринимала.

– Предложение имеет смысл. Ему нужен тот, кто держится за свою вину, – объяснила Эсме. – Так что сейчас мы делаем его все сильнее и сильнее.

– Но признание его не изгонит, – возразила Ава. – Чтобы продержаться, ему нужно не так много вины. Например, ему хватило дедушки Ливии.

– У нас нет выбора, – вздохнула Джоли. – Но можно ведь сбежать, правда? Быстренько уехать из города. Может, мы скроемся, и он не сумеет нас догнать.

Эсме медленно кивнула, соглашаясь.


– Мы действительно признаемся? – прошептала Ава.

– Я знаю, что у меня не хватит сил вечно ему сопротивляться, – призналась Джоли. – А у вас?

– Не думаю, что мы многое потеряем в случае проигрыша, – хмыкнула Эсме.

Ава закусила губу.

– Он может убить нас всех.

– Не может, – покачала головой Джоли, смеясь про себя. – Мы – единственное, что удерживает его в человеческом мире. Ему нужен кто-то, чтобы выжить, иначе он вновь провалится в свою нору.

– Но ему нужен кто-то один, – заметила Ава. – А нас здесь трое.

– Когда загрузимся в лодку, привяжем себя друг к другу, – предложила Джоли. – Тогда он не сможет уничтожить лодку, не убив нас всех.

– Но он останется в наших головах, как было с Альфредом.

– Альфред был убийцей. Может, мы немного лучше его, – сказала Джоли. – Мы должны попытаться.

Эсме кивнула.

– Только не будем осуждать друг друга. Мы просто признаемся в своих тайнах – и все на этом.

Джоли снова щелкнула зажигалкой и уставилась на пламя.

– Я первая. Чуть больше года назад мой брат сильно обгорел во время пожара, – сказала она. – Который устроила я. Нарочно.

Сердце Авы замерло. Она постаралась не выдать своего удивления.

– Я не хотела, чтобы он пострадал, – продолжала Джоли. – В моей комнате были совершенно ужасные занавески, и всякий раз, когда я злилась, я прожигала в них маленькие круглые дырочки. Звучит безумно, понимаю, но это помогало мне прийти в себя.

– Я не собираюсь осуждать тебя из-за съехавшей крыши, – вздохнула Ава.

– Нет, ты явно куда более чокнутая, чем я. – Короткая улыбка Джоли погасла. – Я была расстроена. И вместо того, чтобы прожечь маленькую дырочку, я держала зажигалку до тех пор, пока не занялась вся занавеска. На какой-то миг мне стало хорошо. А потом я осознала, что сижу взаперти в своей комнате, окруженная языками пламени, вся в дыму. Я была уверена, что погибну.

– Когда Ноа пытался дышать огнем, – вспомнила Эсме, прикрывая глаза. – Ты сорвалась…

– Ага, – согласилась Джоли. – Будто я вернулась назад. Я снова увидела Макса, который врывается в дверь. Он вытолкнул меня из окна, хотя у самого одежда загорелась и он полыхал с головы до ног. Тупой ублюдок.

– Он помнит, что случилось? – прошептала Ава.

– Конечно, черт возьми, – отрезала Джоли. Выражение ее лица смягчилось. – Он никогда никому не говорил, а я никогда не просила прощения. Вот из-за чего я чувствую себя виноватой. Из-за того, что не извинилась.

– Можешь извиниться, когда вернешься домой, – предложила Ава. По крайней мере, у Джоли еще оставался шанс загладить свою вину. У Авы и того не было.

Призрак Рэйчел то появлялся, то исчезал. На скалах, за сараем, в океане. Каждый раз Ава моргала, пытаясь прогнать видение. Но образ продолжал возвращаться.

– Как-то так, – сказала Джоли. Не желая показывать слезы, она быстро вытерла глаза грязным рукавом. Когда она заговорила снова, голос ее звучал спокойно. – Это приятно, понимаете? Избавляет от чувства вины. Ну, кто следующий?

У Авы пересохло во рту. Она не была готова, во всяком случае, не совсем.

– Давай, Ава, – предложила Джоли. – Не отставай.

– Нет, я… – начала говорить Ава.

– Шоп-лифтинг[24], – перебила ее Эсме. – Пакетик краски для волос. Вот почему мое приглашение было напечатано на купоне.

– Просто кража? – вскинула бровь Джоли. – Это и есть твоя большая тайна?

– Всю свою жизнь я вкалывала как проклятая, чтобы выбраться из этого городишки. Ни один университет не возьмет студента-юриста с приводом в полицию. Если кто-нибудь узнает – все рухнет.

– Ты выдержала уловки Шепчущего, чтобы сохранить все в тайне? – полюбопытствовала Ава.

Эсме пожала плечами.

– Да, к тому же мне не нравится, что кто-то контролирует меня. Я не позволю ему победить.

«Это более вероятно», – подумала Ава.

– Двое вне игры, остался один, – объявила Джоли. Джоли и Эсме повернулись к Аве.

Ава бессмысленно тыкала кнопки на фотоаппарате. Она знала, что две девушки наблюдают за ней, ожидая признания. Нет. Не две. Три. И Рэйчел здесь, молча смотрит с крыши сарая.

Ава закрыла глаза. Она должна признаться. Сейчас или никогда. Она не может. Но должна.