Хорошие девочки умирают первыми

Олли посмотрел на нее рассеянным взглядом и продолжил:

– Но что хуже всего? Мой брат узнал об этом за неделю до своей смерти. Он на меня страшно разозлился, обозвал трусом и мошенником. Мы так и не помирились.

– Ты просто ошибся, – заметил Ноа.

– От этого ни черта не легче! Братан, мне так жаль. – Он зажал рот рукой и громко зарыдал. Он уставился на что-то, чего не могли видеть ни Ава, ни Ноа. Возможно, на своего мертвого брата.

Ава и Ноа переглянулись. Это же произошло со Скарлетт и Тедди. Вскоре после их признания оба умерли – Тедди убивал Скарлетт мучительно долго, Олли убил Тедди за пару мгновений.

– Олли, дружище, – позвал Ноа. – Давай вернемся к остальным.

– Может быть только один, – прошептал он. – Единственный, чтобы привязать его к этому миру. У чувства вины глубокие корни.

Он напрягся, как будто собирался спрыгнуть со скалы. Ноа и Ава отреагировали одновременно. Они оба схватили его, и все повалились на каменистую землю. Ноа закинул руки Олли за голову. Ава села ему на ноги.

– Отпустите меня, – взмолился Олли. – Я убил Тедди. Это не то, от чего можно отмахнуться.

– Ты был не в себе, – объяснил Ноа.

– Мне хотелось это сделать, – заявил Олли. – Хотелось, чтобы он умер.

– Но ты никогда не потянул бы за этот рычаг, если бы находился не здесь, не на этом острове.

– Может быть, остров делает нас такими, какие мы есть на самом деле. Там, на материке, мы притворялись хорошими людьми, но это не так. Мы скрыли убийство Скарлетт. И каждый скрывает свои секреты.

– Но никто из нас не заслуживает смерти! – убежденно воскликнул Ноа.

– Разве?

Олли лежал неподвижно ровно столько, чтобы Ава и Ноа ослабили хватку. Затем он оттолкнулся обеими ногами и перевернулся на живот. Он пополз на четвереньках к краю обрыва. Ноа схватил Олли за лодыжки и потянул на себя, но тот продолжал извиваться, пытаясь ухватиться за край. Ноа с трудом мог удержать его.

– Твой брат был прав, – рявкнула Ава. – Ты просто трус.

Олли перестал сопротивляться.

– А как насчет всех остальных людей на этом острове? Ты действительно собираешься оставить нас здесь умирать?

– Я…

– Это все, что останется в память о тебе, – продолжала она. – Олли, трус, убивший Тедди и бросивший своих друзей.

– Ава? – предупреждающе окликнул Ноа.

– Ты этого хочешь? – выдохнула она уже мягче. – Вот такой ты на самом деле?

– Может, и такой, – согласился Олли хриплым от слез голосом.

– А вот я знала совсем другого Олли. Помнишь спортивные состязания, когда ты собирался победить на дистанции в восемь сотен метров, но отстал, чтобы Альфи Моррис не пришел последним?

Олли пожал плечами.

– У него астма, – пояснил он. – Ему не стоило заниматься бегом.

– А как насчет того случая, когда Ливия застряла головой в школьной ограде, а ты согнул прутья, чтобы вытащить ее?

Ноа подавил смешливое фырканье.

– Серьезно? Ты это сделал?

– Я выпендривался, – хмыкнул Олли.

– А как насчет того, что ты использовал свою речь спортсмена года, чтобы выступить перед всей школой? И все из-за того, что ты слышал, будто кто-то издевается над младшеклассниками?

Олли перекатился на спину и сел, устало вздохнув.

– Из моих поступков можно составить портрет лузера. Почему бы тебе не припомнить те случаи, в которых я действительно был потрясающим? Все те голы, что я забил? Или как я боролся с медведем?

– Ты никогда не боролся с медведем, – рассмеялась Ава.

– Пока нет. – Олли слабо улыбнулся. – Но у меня еще есть время сделать кое-что получше. И я не собираюсь его упускать.

– Так ты поможешь нам сбежать? – с надеждой спросила Ава.


Он кивнул.

– Полагаю, в шлюпочном сарае может оказаться что-то полезное.

Олли с трудом поднялся на ноги и начал спускаться с выступа. На секунду он замер, и его глаза его встретились с глазами Авы.

– Но как только мы вернемся домой, вся эта ложь прекратится. Больше никаких тайн.

Ава замерла. Она смотрела, как он спускается по скалам. Это прозвучало так, словно он намеревался отказаться от соглашения, которое они заключили после смерти Скарлетт. Если Олли пойдет в полицию и расскажет правду об убийствах Скарлетт и Тедди, чем это обернется для остальных?

– Больше никаких секретов? – шепнул Ноа. – Не уверен, что готов к такому.

Ава кивнула. Она слишком сильно стремилась отвлечь Олли и не сразу задумалась: что произойдет, если Олли вернется домой, исполненный глубочайшего раскаяния? Она спасла его от него самого, и теперь этот выбор может разрушить ее будущее.

– Думаю, с этим мы разберемся, когда доберемся до дома, – откликнулась Ава. – Никакие тайны не стоят того, чтобы умер кто-то еще.

Она была почти уверена, что говорит искренне.

Они нашли Джоли в лодочном сарае. Она сидела на покосившейся палубе древней спасательной шлюпки, задумчиво пиная ногой дыру в гниющем корпусе. Капюшон с ушками панды она низко надвинула на глаза, так что Ава видела только плотно сжатые губы. Заметив появление Авы, Олли и Ноа, Джоли на секунду остановилась, а потом продолжила пинать ногой дерево.

Обнаружив, что подруга в безопасности, Ава испытала острое облегчение, и сразу же – раздражение из-за того, что ей пришлось не на шутку поволноваться.

– Где тебя носило вчера вечером? – спросила она более резко, чем намеревалась.

Джоли замерла и подняла глаза. Из-под капюшона выбивались растрепанные волосы.

– А тебе какая разница?

– Я вся издергалась! Твои следы вывели нас к морю. Я думала, ты утонула.

Джоли пожала плечами.

– Да, я пошла к воде, но она была холоднее, чем пингвиньи яйца, так что плавать я не собиралась.

– Но твои следы обрывались неожиданно.

– Наверное, начался прилив, Шерлок.

– Забудь, – буркнула Ава. – Прости, что беспокоюсь.

Джоли снова начала пинать корпус. Ава знала, что ее что-то гложет, – это место вскрыло гнойник, долгое время зревший внутри. Возможно, правильнее было бы глубоко вдохнуть и справиться с собой, пошутить и предложить оливковую ветвь мира. Но она все еще не могла этого сделать.

– Сучка, – пробормотала Ава слишком тихо, чтобы кто-то мог услышать, словно проверяла это слово на вкус: горько. Джоли перестала пинаться, наступила тишина. Ава чувствовала себя так, будто в ее сердце не осталось ничего, кроме пыли. Она отошла.

Ее руки дрожали, поэтому она подняла камеру и посмотрела на мир через экран. «Сфокусируйся на балансе света, сфокусируйся на тенях», – скомандовала она себе. При правильном освещении можно изменить восприятие всего мира. Она сфотографировала старый якорь, покрытый яркой ржавчиной. В ней таилась сотня самых разных оттенков: от алого до черного, до пурпурного, как фингал, как шкура старинного мореного дуба, покрытая лишайником.

– Неужели тебе никогда не хочется сфотографировать что-нибудь веселое? – поинтересовался Ноа.

Она подняла на него глаза. Он с любопытством наблюдал за ней.

– Я хочу, чтобы мои работы не просто делали людей счастливыми, а заставляли их чувствовать. Мы же читаем грустные книги или смотрим печальные фильмы, чтобы испытать весь спектр человеческих эмоций и в итоге полнее осознать, как нам, пусть и немного, но повезло.

– Глубокая мысль, – усмехнулся Ноа.

Она почувствовала, как ее щеки залились краской.

– К тому же цвета красивые.

Джоли издала такой звук, словно ее тошнило, и спрыгнула со спасательной шлюпки.

– Очнись. Ты в одном плевке от съемок автокатастроф и рассказов о том, что брызги крови – это современное искусство.

При этих словах что-то сжалось у Авы внутри.

– Искусство заключено и в самых уродливых вещах, – буркнула она, поворачивая камеру к Джоли и делая снимок. – Например, в ревности и горечи.

В кои-то веки у Джоли не нашлось ответа. Она просто смотрела на Аву с непроницаемым выражением лица. Но когда Ава уставилась в ответ, она отвела взгляд.

– Ребята, – окликнул Ноа, – нам следует держаться вместе. Этот остров…

– Брось, – перебила его Ава. Она поспешила присоединиться к Олли, пока Ноа не успел продолжить свою лекцию.

Олли разглядывал развешанные по стенам веревки.

– Знаете, я немного лазил по горам. Может, мы сможем устроить тирольский траверс[16] через разбитую часть пирса.