Холоднее войны

– Нет, не все, – быстро возразила она. – Это то, что ты вбил себе в голову, потому что альтернатива внушает тебе неодолимый страх.

– Господи. Ненавижу это умное молодое поколение. Когда вы успели обрести такую житейскую мудрость?

– Я не так уж и молода, Том.

Подошел официант и предложил им кофе. В один голос они отказались. Рэйчел бросила на Тома озорной взгляд. Видимо, в головах у обоих возникла одна и та же мысль.

– Может, попросим счет? – предложил Том, не сводя с нее глаз.

– Отличная идея.





Глава 35




Память о той ночи, о ее спокойствии и в то же время напряженности не отпускала Тома еще много дней. Он мотался между Анкарой и Стамбулом, прочесывал файл за файлом, вычитывал доклад за докладом об Уоллингере и Абакусе, но перед его внутренним взором стояли совсем другие видения, такие яркие, что кружилась голова: Рэйчел, их расставание, такое же невыносимое, как болезненное разочарование, сопровождавшее бесконечный набор улик, разгадок, хоть каких-нибудь ниточек…

Она улетела в Лондон на следующий день. Том, заваленный бумагами и занятый встречами, чувствовал себя как пассажир автобуса, застрявшего в пробке, – причем водитель ни в какую не соглашался позволить ему выйти между остановками. Он мог бы прекрасно анализировать доклады наружки и расшифровки разговоров в кабинете на Воксхолл-Кросс. Однако Амелия заставляла его оставаться в Стамбуле, куда он приехал с одним чемоданом одежды, и буквально выживать на скудной диете из имейлов и СМС от Рэйчел, которые становились все более и более редкими.

И несмотря на все это, Том работал эффективно и с большой отдачей. Читая частную электронную переписку Райана Клекнера, слушая его телефонные разговоры, наблюдая за ним на записях с видеокамер, он составил практически полную картину повседневной жизни Абакуса. Он быстро установил, что в Стамбуле было не меньше пяти женщин, с которыми симпатичный американец одновременно имел сексуальные отношения. С особым вниманием он перечитал переписку Клекнера с Рэйчел, которая завязалась после той самой вечеринки в баре Bleu в честь дня его рождения. Он искал намеки на взаимную симпатию, какие-то особые словечки, особый тон. Вторгаться в частную жизнь Рэйчел, хотя бы и не по личной инициативе, а потому, что этого требовала крайне сложная и важная операция, было неприятно. Том чувствовал, что ступает на скользкую территорию неэтичного поведения, которое в конце концов повлечет за собой тяжелые последствия. Однако самец-соперник в нем ликовал, потому что, если Клекнер и возымел к Рэйчел какое-то влечение на похоронах, оно, судя по всему, уже прошло. Поэтому Том с радостью отложил информацию о Рэйчел в сторону – шпионить за ней больше не было никакой нужды.

Просматривая список друзей Клекнера в «Фейсбуке», Том наконец-то наткнулся на совпадение. Эбру Эльдем, журналистка двадцати девяти лет из Cumhuriyet, попавшая в прошлом месяце за решетку за «террористическую деятельность», оказывается, знала Клекнера более чем близко. К тому же она являлась источником Джима Чейтера – хотя и сама об этом не подозревала, – снабжая его сплетнями и слухами с вечеринок не слишком высокого пошиба и различных конференций. Чейтер здорово разозлился, когда турецкое правительство решило «закрыть» Эльдем, и даже жаловался на это Уоллингеру. Том позвонил Эльзе, которая на тот момент находилась в Милане, и попросил ее взломать аккаунт Эльдем на «Фейсбуке» и найти любые доказательства ее отношений с Клекнером. Через два часа Эльза прислала несколько страниц распечаток их переписки, из которой было очевидно, что эти двое были любовниками.

Из комнаты для переговоров в Стамбуле Том немедленно позвонил Амелии в Лондон. Она была у себя в кабинете.

– Ты знала, что Абакус имел связь с одним из источников Джима Чейтера?

– Знала.

Том словно рухнул с небес на землю. Амелия не проявила к нарытым им сведениям никакого интереса.

– И тебе это ни о чем не говорит?

В запечатанной намертво комнате для переговоров было, как всегда, невероятно холодно, а Том, как обычно, забыл прихватить свитер.

– А должно?

Он явно застал Амелию не в лучшем настроении – она была холодной и отстраненной. Во время их последней встрече в Стамбуле, наоборот, она вела себя с Томом не как босс, а как друг, веселилась, рассказала забавную историю о том, как столкнулась с большим чиновником из Уайтхолла в супермаркете Waitrose («И вот он заглянул в мою корзинку с жалким набором одинокой старой девы – бутылка джина, мороженое…»). Но сегодня она вернулась в свое обычное состояние – отрывистые реплики, дело, и только дело, дело прежде всего. Она ждала от Тома результатов. Несущественная связь Абакуса с сидящей в тюрьме турецкой журналисткой результатом не являлась. Это и ждет его в будущем, понял Том. Если его назначат главой отделения в Анкаре, их дружба неизбежно пострадает. Амелия ни на секунду не забудет о своем положении старшего по званию и должности, не даст забыть Тому о его месте в системе.

– Если он знал, что Эльдем сливает информацию Чейтеру, что она собирает материал на Эрдогана… И если ее планы не совпадали с его ценностями…

В трубке раздался неопределенный звук. Амелия или фыркнула, или нетерпеливо вздохнула – в любом случае он уловил ее раздражение. Разговор шел не в том направлении. Снова теории. Снова гипотезы. «А что, если…» Догадки ее не интересовали. Видимо, подумал Том, она узнала о его отношениях с Рэйчел и поняла, насколько это влияет на его способность мыслить ясно. Но Амелия вдруг сказала нечто совсем неожиданное:

– У нас есть новости с Хиоса.

– От Адама?

– Да. Он все же очень умный. Нашел-таки нужную камеру, направленную прямо на столик. Мы определили личность человека, который был с Полом и Сесилией. Того самого бородатого мужчину.

– И кто же оказался?

– Похоже, это офицер Службы внешней разведки. Минасян. Александр Минасян.





Глава 36




В комнате внезапно стало так же жарко, как на раскаленной улице за окном. Том разговаривал с Амелией по громкой связи, но сейчас он взял телефонную трубку и прижал ее к уху.

– Пол был в ресторане с камерой наблюдения, на виду у всех, с офицером Службы внешней разведки?

– Да.


– И с Сесилией Шандор, своей любовницей?

– Да.

– Господи.

Том потянулся за сигаретами, но вспомнил, что курить на территории консульства запрещено. Он покрутил в пальцах зажигалку, подаренную Амелией, потом принялся нервно постукивать ею по столу. Что думать об этой сенсации, практически откровении, он не знал. Это доказывало все – и в то же время не доказывало ничего.

– Ты еще там? – спросила Амелия. В ее голосе послышался сарказм, как будто она заранее знала, что Том будет в абсолютном шоке.

– Я здесь. – На клочке бумаге Том написал «МИНАСЯН?» и постучал по вопросительному знаку зажигалкой. – Не было ли информации от Пола или из других источников о том, что Минасян – его агент? Он попадал в поле твоего зрения? Может, он был завербован?

– Нет. Разумеется, нам бы очень хотелось, чтобы дело обстояло именно так. – Это было заветной мечтой каждого офицера МИ-6, от Хартума до Сантьяго – завербовать и эффективно использовать агента из русской разведки. – Предварительное расследование показывает, что Минасян – bona fide[21]. Высокое звание, почти наверняка – глава станции разведки в Киеве.

Назначение на Украину считалось должностью второго сорта. Это могло означать одно из двух: либо Минасян – молодой карьерист лет тридцати, которому дали Киев в качестве испытания, либо он застрял в середине карьерной лестницы без надежды получить место в Париже, Лондоне, Вашингтоне или Пекине.

– Сколько ему лет?

– Тридцать девять.

И как это понимать? Что Минасяна посадили в Киев, чтобы он «обслуживал» крота в Турции? Можно быстро въехать в страну и так же быстро выехать.

– И его имя не всплыло в беседе, когда вы с Полом обсуждали крота? Вместе с Ландау, Бегг и Тремэйном?

– Нет. – На мгновение голос Амелии исчез – какой-то глюк на линии, – но Том почти сразу же услышал ее снова. – У него были подозрения только насчет Ландау и Клекнера. Кроме того, мы думаем, что Тремэйн чист.

– Мы так думаем?

– Да. А еще мы думаем, что он гей.

Этому Том нисколько не удивился.

– Должен сказать, у меня были догадки на этот счет.

– Наверное, у нас у всех они были, – заметила Амелия. – Наружка последовала за ним в одно-два места в Стамбуле и Анкаре, где Дугу лучше было бы не появляться. Не стоит, чтобы его там видели. Я собираюсь его вызвать. И немного поболтать.

– У тебя не сложилось ощущения, что его шантажируют? – спросил Том. Если русские знали о сексуальной ориентации Тремэйна, был некий шанс, что его стыд и нежелание огласки могли быть использованы как средство давления.

– Нет, – ответила Амелия.

– Скажи, когда вы с Полом говорили об утечке, кто первый поднял тему крота? – Том потянулся – поясница совсем затекла. – Ты или он? – Наконец-то он почувствовал, как мозг заработал в полную силу. – Это Пол сказал, что он подозревает, будто кто-то сливает информацию, или ты поделилась с ним своими подозрениями?

– Второе.

– И ты ничего не знала о его отношениях с Шандор? Пол не сказал тебе, что летит на Хиос?

– Нет. Как я уже говорила тебе раньше – нет.

Том надеялся получить на эти три вопроса совсем другие ответы. Если бы Уоллингер был завербованным агентом Службы внешней разведки под кураторством Минасяна, управляемым из Киева или Одессы, он мог бы назначить последнему экстренную встречу на Хиосе, чтобы рассказать о подозрениях Амелии. Но тогда к чему тут Сесилия? Может, она была связной? И даже в этом случае… зачем устраивать встречу на виду у половины населения Хиоса? Эти соображения Том высказал Амелии. Он чувствовал, что она хочет, чтобы он говорил дальше, анализировал, выдвигал идеи, которые она впитывала и тоже, в свою очередь, анализировала. Он спросил, есть ли что-нибудь новое по Хорватии.

– Официальная версия по-прежнему самоубийство. – Том услышал, как Амелия отпила воды. Тихо стукнул стакан – о стол в кабинете на Воксхолл-Кросс. – Местные вроде бы этому верят. Но никакой записки найдено не было. Твой друг, мистер Люка Зигик рассказывает всем, кто готов его слушать, что его девушку убили.

– И почему у него возникли такие подозрения?

– Загреб-3 все еще пытается это выяснить. Люка твердо стоит на том, что суицидальных настроений у нее не было. Никаких лекарств у нее тоже не нашли, и вообще, по его словам, она была весела, игрива и в прекрасном расположении духа. И в постели, и вне ее. Помнишь, Сесилия закрывала ресторан на десять дней?

Температура в переговорной, кажется, снова упала.

– Да, – ответил Том.

– Большую часть этого времени она провела с Зигиком в Дубровнике. У нас есть распечатка их телефонных разговоров – она звонила ему из Англии, когда была на похоронах. А когда прилетела домой, он встретил ее в аэропорту. Бедный Люка думал, что она ездила на конференцию по туризму в Бирмингеме.

– Кажется, кто-то забыл расставить всех уточек по порядку. Подчистить концы. – Том мог бы поспорить сам с собой, что Зигик не доживет до конца месяца. Особенно если станет и дальше расхаживать по городу и сеять сомнения, подрывая легенду Шандор. Люди вполне могут поверить, что с ее смертью дело действительно нечисто. И чтобы избежать этого, те, кто убрал Шандор, с великой радостью уберут и его, чтобы все было тихо и спокойно. – Вот что я думаю… – Том вернул трубку в гнездо и опять стал говорить по громкой связи. – Минасян нанял Шандор в качестве приманки. Она соблазнила Пола по приказу Службы внешней разведки. В постели, условно говоря, она узнавала от него какие-то мелочи, может быть, даже кое-что посерьезнее. Когда Минасян решил, что настал подходящий момент, он вызвал Пола на разговор – на Хиосе – и выложил карты на стол. Постарался его шантажировать, склонить к сотрудничеству. Типа «у нас есть пара видео, где вы занимаетесь сексом, ваша переписка, записи телефонных разговоров. Или вы будете работать на нас, или мы всем расскажем, что состоящий в браке глава станции МИ-6 в Анкаре трахается с русской шпионкой».

На том конце линии возникла пауза. Том не мог знать, сколько еще людей сидит сейчас в кабинете Амелии, подумал, что все же она там одна. Только он и она. Охотники на крота. Круг доверия, состоящий всего из двух человек.

– И потом Пол устраивает аварию? Решает погибнуть, чтобы не потерять честь?

– Возможно. А может быть, самолет просто упал. Сам по себе. Неполадки с мотором. Ошибка пилота. – Том удивлял самого себя. Как холодно он обсуждал этот несчастный случай. Как будто сюжет из новостей. – Можно назвать это неудачным совпадением во времени.

– Ты правда так думаешь, Том? Или у тебя не хватает духу признать и другую возможность?

– Какую другую возможность? – Том встал и принялся расхаживать вокруг стола; на ходу почему-то легче думалось. Его с самого начала поражало то, что Амелия, казалось, хотела, чтобы любовь всей ее жизни, Пол Уоллингер оказался предателем. Но почему? Зачем ей это? Это был путь саморазрушения в чистом виде – и в личном, и в профессиональном смысле. Словно она хотела контролировать Пола даже в смерти. – Ты хочешь, чтобы я рассмотрел версию, что Пол работал на Москву? Что Минасян его завербовал? Или что его завербовала Сесилия? Амелия, если бы ты сказала мне сейчас, что сегодня вечером ужинаешь с Бертом Ланкастером в ресторане Ivy, я бы и то поверил в это охотнее. Скорее уж так, чем Пол Уоллингер – русский шпион. Все эти утечки, сорванные операции, сбои в системе – все произошло за последние тридцать шесть месяцев, так?

– Все верно. Хичкок, Эйнштейн и так далее.