Гринвич-парк

— То, что Рори и Серена поехали за границу, фактически перед самыми ее родами. Меня вообще удивляет, как ее в самолет-то пустили.

— Наверное, взяла разрешение у какого-нибудь частного врача.

— Но зачем они вообще поехали отдыхать, если ей вот-вот рожать?

— Я об этом не задумывалась.

Шум дождя усиливается. Мы обе поднимаем глаза к слуховому окну. Пицца действует на меня умиротворяюще. Это — лакомство нашего детства. Когда мы были подростками и Кэти приходила к нам с ночевкой, мы с ней всегда ели пиццу и по сто раз смотрели фильмы «Бестолковые» и «Крик». Пицца наконец съедена. Кэти убирает коробки, а я иду на кухню и кладу в чашки мороженое.

— Все, больше не хочу об этом думать. Уже тошнит, — заявляю я, когда мы снова устраиваемся на диване. — Расскажи лучше о себе. Я видела твою статью. Интервью с девушкой, ставшей жертвой насилия. Оно потрясающее. Ты должна гордиться собой.

Кэти улыбается, отводит взгляд, но я вижу, что она польщена. Ее интервью наделало много шуму. Все поражались, каким образом Кэти удалось уговорить пострадавшую предать огласке свое имя.

— Хелен, — говорит она, проглатывая мороженое, — помнишь, я спрашивала тебя про то дело об изнасиловании, которое слушалось много лет назад? Когда вы учились в Кембридже. Изнасилование в эллинге? — Я медленно киваю. — Ты и правда его не помнишь?

Я верчу в руке ложку, избегая встречаться с Кэти взглядом. От нее, когда она закусила удила, бесполезно что-то скрывать.

— В свое время оно имело большой резонанс. И это как раз случилось тем летом, когда вы…

— Ну да, да.

Кэти ждет. Я меняю положение, сидя на диване. Ребенок пихается под ребра. Наверное, теперь это уже неважно, решаю я.

— Прости, Кэти. Я не до конца была с тобой честна.

— Как это? — хмурится она. — Почему?

— Я знала, что у тебя возникнут вопросы, а Дэниэл… он не любит об этом вспоминать. Нас ведь допрашивали. В полиции. Всех четверых. Дэниэла, Серену, Рори, меня.

— Почему? — изумляется Кэти, вытаращив глаза.

— Они думали, — пожимаю я плечами, — что мы находись в том эллинге. Возможно, что-то видели. — Я смотрю ей прямо в глаза. — А мы, разумеется, ничего не видели. Весь тот день катались на лодке. И следствию ничем помочь не могли, — вздыхаю я. — Как это ни прискорбно. А девочку ту очень жаль.

Кэти осмысливает мои слова:

— Так почему Дэниэл не любит об этом вспоминать?

— Я просто помню, что он очень расстроился, когда тех мерзавцев оправдали. Хотя что он мог изменить? — грустно улыбаюсь я Кэти. — Такой вот он человек. Неравнодушный.

Перед нами на столе звонит телефон Кэти.

— Должно быть, с работы, — предполагает она. — Извини.

Я жестом показываю, что мне все равно нужно в ванную, и ухожу. Вернувшись в комнату, вижу, что Кэти сидит на самом краешке дивана.

— Кэти?

— Это не с работы, — тихо говорит она, поднимая на меня глаза. — Это Дэниэл. Сказал, что пытался дозвониться до тебя. Где твой телефон?

— Кажется, в сумке, — хмурюсь я, — или… может быть, в кухне. А что? Что случилось? — Она, как рыба, беззвучно открывает и закрывает рот. — Кэти?

— Он… он сказал, чтобы ты срочно ехала домой. Полиция проводит обыск в офисе…

— Что-о? В офисе Дэниэла?

— Да… и еще… Хелен, твой брат арестован.

Не может быть, думаю я. Это, наверноее, дурной сон.

— Чарли?

— Да в том-то и дело, — качает головой Кэти. — Он сказал… сказал, что арестовали Рори.





Серена




В помещении пахнет хлоркой, пылью и запустением. Над головой висит одна-единственная лампочка. Я сажусь на серый пластиковый стул перед стеклянной перегородкой с россыпью просверленных маленьких отверстий, как на окошке в банке. Под перегородкой — небольшая щель. Держась за стекло, я осторожно опускаюсь на сиденье, кладу руки на живот, словно прижимая его к своему телу. Теперь с каждым днем я становлюсь все более неповоротливой. Сумочку свою ставлю на пол. Извернувшись, расправляю пальто на спинке стула — чтобы не помялось. Сижу, жду. Время тянется нестерпимо долго.


Наконец раздается жужжание — неприятный противный звук, характерный для казенных учреждений. С лязгом открывается тяжелая дверь. И вот по другую сторону грязного стекла появляется мой муж. На лице однодневная щетина, взгляд затравленный. Верхняя часть туловища скрыта под синим нейлоновым нагрудником, словно он собрался играть в мини-футбол. Если бы. Он арестован по обвинению в убийстве.

При виде меня Рори выпучивает глаза.

— Серена! — восклицает он. Потом лицо его скукоживается. Он падает на стул, закрывает лицо ладонями, как ребенок, пытающийся спрятаться. Руки у него все еще смуглые, хотя загар немного сошел. Еще две недели назад мы были на отдыхе, плыли на Капри. Небо было пасмурное, но облака пронзали лучи яркого солнца, от которых приходилось щуриться. В такой день можно запросто сгореть, даже не подозревая об этом.

Я наклоняюсь к мужу, пытаюсь просунуть руку в щель.

— Не прикасаться! — рявкает из угла чей-то голос. Я поднимаю глаза и вижу там охранника Даже не заметила, как он вошел. Я убираю руку.

— Не волнуйся, — говорю я. — Скоро все разъяснится.

На самом же деле я в этом не уверена. Не уверена.

Когда он успокаивается, я чуть приближаю лицо к отверстиям в стекле. Он поднимает голову.

— Рори, я должна знать, что произошло. — Я смотрю прямо ему в глаза, стараясь взглядом донести смысл каждого своего слова. — Я должна знать все.

И он рассказывает. Рассказывает про допрос. Про женщину-следователя с приглаженными назад волосами. Про то, как она внимательно наблюдала за ним, раскладывая на столе шесть фотографий.

Изображения были расплывчатые, зернистые из-за плохого освещения, но ошибиться было невозможно. В углу виднелась фиолетовая вывеска дешевого отеля. Копна темных волос, в которые зарылась его рука. Его румяное лицо, выхваченное вспышкой. Глаза красные, как у бешеной собаки.

Голос у Рори четкий, лишенный всяких эмоций, как записанное сообщение.

— Мистер Хаверсток, вы узнаете людей на этих фотографиях?

Да, узнает. Это он и его секретарь Лайза Палмер.

Едва услышав про обыск в офисе компании, Рори сразу понял, что эти фотографии скоро обнаружат. Полиция потребовала, чтобы Дэниэл назвал код от сейфа. Тот отказался, объяснив, что сейф этот личный. Ему предъявили ордер на обыск, пригрозили, что обвинят его в соучастии. Испугавшись, он повиновался.

Налегая на стол, следователь кончиками пальцев придвинула фотографии ближе к нему.

— Рори, как эти снимки оказались у вас?

Он ответил, что не знает. Однажды Лайза положила ему на стол конверт, сказав, что их принесли, когда она была на обеде. Кто принес, она не видела. Следователь кивнула: Лайза подтвердила его показания. По ее словам, она не видела того, кто принес конверт, и понятия не имела о его содержимом. К счастью, сообщила следователь, им удалось снять с конверта отпечатки пальцев. Они совпали с отпечатками человека, чья ДНК имеется в полицейской базе данных. И этот человек — Рейчел Вэллс.

Затем старший инспектор Бетски вытащила из той же папки еще один документ, развернула его и положила перед ним, прихлопнув лист ладонью.

— Для протокола: свидетелю предъявлен документ под номером KXG-09. Электронное сообщение, направленное вам с адреса электронной почты RRH078147@gmail.com. Рори, вы помните это письмо?

Он помнил. Адрес ему ни о чем не говорил, разве что первые три буквы — его собственные инициалы. Он предположил, что кто-то его разыгрывает.

«Фотки, надеюсь, понравились. Уже предвкушаю, как на твоем дне рождения буду пить за твое здоровье. Надеюсь, сцены никто не устроит. PS: Я буду в красном».

Но он все равно понятия не имел, кто его преследует, сказал он полиции. Во всяком случае, в тот момент, когда получил сообщение. Но потом, тем вечером, войдя в кухню, он увидел девушку, незнакомую, в красном платье. Но даже будь она одета иначе, он сразу признал бы в ней автора письма.

Слева от нее стояла Лайза. Справа — Серена. Рейчел улыбалась во весь рот. Насмехалась над ним. Он даже не понял, что произошло, когда увидел битое стекло, кровь, капающую в золотистые лужи шампанского. Лишь через минуту сообразил, что это его кровь.

Старший инспектор Бетски сунула ему под нос еще один лист бумаги.

— Для протокола: свидетелю предъявлен документ KXG-10, — произнесла она. — Это — электронное сообщение, полученное вами на следующий день после вечернего приема по случаю вашего дня рождения. Оно было направлено вам в 8.37 утра с того же адреса электронной почты.

«Ужин был великолепный. Рыба — выше всяких похвал. Дом чудесный. Не знала, что ты так богат! Соответственно цена повышается. £100 тыс. И чем скорей, тем лучше. До встречи в Ночь костров. Принеси половину. Если не хочешь закончить так же, как Гай».



Атмосфера в комнате изменилась. Он почувствовал, как его адвокат напряглась, поправила на носу очки. Следователь наклонилась к нему.

— Вас шантажировали, верно, Рори? Рейчел грозилась разрушить ваш брак. Угрожала физической расправой. Разве не так? Что вы предприняли по получении этого письма?

Он мог бы и не отвечать. Разумеется, ему представили выписки с его банковских счетов. 4 ноября, за день до вечеринки в доме Хелен, он снял 50 тысяч фунтов. Со счета компании на Каймановых островах. На снимках с камер видеонаблюдения в отделении банка в Гринвич-парке, где Рори Ричард Хаверсток имеет статус особого клиента, видно, как он организует снятие денег с банковского счета на Каймановых островах и покидает отделение с большим многослойным конвертом, в котором лежит крупная сумма наличных.

Отпираться не имело смысла. Он подтвердил, что взял в банке деньги. И планировал передать ей то, что она требовала. Надеялся откупиться. Не хотел, чтобы жена узнала про его измену.

Рори, щурясь, смотрит на меня. Глаза у него воспалены.

— Прости, дорогая. Мне очень жаль.

По непонятной причине его раскаяние злит меня еще больше. Я качаю головой. Говорю, скрипя зубами:

— Продолжай. Рори, рассказывай все без утайки. Иначе, Богом клянусь, я уйду отсюда, и больше ты меня не увидишь.

Он кивает, по-прежнему глядя в пол. Делает глубокий вдох и продолжает.