Грей. Кристиан Грей о пятидесяти оттенках

Улыбаюсь Ане и вывожу «R8» из гаража. Петляя в потоке транспорта по междуштатному шоссе номер пять, мы направляемся в Портленд. Ана молча слушает музыку и смотрит в окно. За бейсболкой «Маринерс» и великоватыми солнцезащитными вайфарерами разглядеть выражение ее лица трудно. Мы проносимся мимо Боинг-Филда, ветер свистит в ушах.

До сих пор уик-энд шел не так, как я планировал. А чего я, собственно, ожидал? Думал поужинать с ней, обсудить контракт, и что дальше? Вероятно, секс с Аной был неизбежен. И надо признаться, он был впечатляющим. Елена всегда уверяла меня, что этот путь – не для таких, как мы, и что не стоит размениваться на ванильные глупости, чтобы не замутить восприятие, остроту. Елена считает ванильный секс – да что там, ванильную жизнь – едой без вкуса. Похоже, она ошиблась. Эмоции от секса с Аной были – вулкан.

Бросаю на нее взгляд. Да… И я снова хочу ее трахнуть.

Вот бы узнать, о чем она думает. Она мало что говорит, но кое-что я понял. Несмотря на неопытность, она жаждет учиться. Кто бы мог представить, что за внешностью скромницы скрывается душа сирены? Вспоминаю ее губки на моем члене и подавляю стон. Да, усердия ей не занимать… Эта мысль меня возбуждает.

Надеюсь увидеться с ней еще до выходных. Даже сейчас мне не терпится к ней снова прикоснуться. Кладу руку ей на колено.

– Ты голодна?

– Не особенно, – подавленно отвечает она.

Это начинает мне надоедать.

– Надо есть, Анастейша. Я знаю отличный ресторан, рядом с Олимпией. Мы туда зайдем.

«Дикая кухня» – маленький ресторанчик, где сидят сплошь влюбленные парочки да люди семейные, вкушающие поздний воскресный завтрак. Последний раз я был здесь с Еленой. Интересно, что бы она сказала об Ане.

– Давно я тут не был. У нас нет выбора – они готовят то, что им удастся поймать или собрать, – говорю я с притворным ужасом.

Ана смеется. Почему я чувствую себя на фут выше, когда мне удается ее рассмешить?!

– Два бокала пино-гриджио, – распоряжаюсь я, и официантка строит мне глазки из-под блондинистой челки. Она меня здорово бесит.

Ана хмурится.

– В чем дело? – спрашиваю я, гадая, не официантка ли тому причиной.

– Я хотела диетическую колу.

А сказать было не судьба? Теперь хмурюсь я.

– Здесь подают вполне приличное «пино-гриджио», оно сочетается с любым блюдом.

– Что бы мы ни заказали? – Ана округляет глаза.

– Да. – Я сияю ослепительной улыбкой, чтобы компенсировать настойчивость в выборе напитка. Не привык я спрашивать… – Ты понравилась моей матери, – добавляю я в надежде ей польстить и вспоминая реакцию Грейс при виде Аны.

– Правда?

– Ага. Она считала, что я гей.

– А почему она так решила?

– Она никогда не видела меня с девушкой.

– Ни с одной из пятнадцати?

– Запомнила? Нет, ни с одной из пятнадцати.

– Ох.

Да, только с тобой детка. И это меня беспокоит. Как и то, что мне не слишком-то хочется тебя менять.

– Знаешь, Анастейша, в эти выходные я тоже многое делал в первый раз.

– Что именно?

– До вчерашнего дня я всегда спал один, никогда не занимался сексом в своей постели, никогда не катал девушек на вертолете, никогда не представлял их своей матери. Что ты со мной вытворяешь?

Да, какого черта ты со мной делаешь? Сам себя не узнаю.

Официантка приносит вино, Ана мигом отпивает глоток, уставившись на меня сияющим взглядом.

– Лично мне все понравилось, – смущенно бормочет она.

И у меня давно не было таких приятных выходных с тех пор, как я расстался с Сюзанной… Сообщаю ей об этом.

– А что такое ванильный секс? – спрашивает она.

Я смеюсь в ответ на столь резкую смену темы.


– Это просто секс, Анастейша. Никаких игрушек, никаких других развлечений. – Я пожимаю плечами. – Ну, ты понимаешь… Точнее, пока не понимаешь, но так оно и есть.

– Да, – удрученно кивает она.

И что теперь?

И тут официантка приносит две суповые миски с какой-то зеленью.

– Суп из крапивы, – церемонно объявляет блондинка и уходит на кухню. Мы переглядываемся и пробуем суп. Очень вкусно. При виде моего явного облегчения Ана хихикает.

– Какой чудесный звук, – говорю я вполголоса.

– А почему ты не занимался ванильным сексом раньше? Ты всегда занимался… э-э, как называется?.. – Ана неизменно любопытна.

– Типа того. – Стоит ли распространяться на эту тему? Больше всего мне хочется открыто говорить с ней обо всем, мне важно заслужить ее доверие. Я ни с кем не бываю столь откровенен, но ей я верю, поэтому отвечаю, осторожно подбирая слова: – Когда мне было пятнадцать, меня соблазнила подруга моей матери.

– А-а.

– Дама с очень специфическими вкусами. Я шесть лет был ее сабмиссивом.

– Ох!

– Поэтому я знаю, что это такое, Анастейша. – Куда больше, чем ты думаешь. – У меня ни разу не было всего того, что обычно предшествует сексу.

И я не выношу, когда ко мне прикасаются. До сих пор.

Жду ее реакции, однако она продолжает есть суп, размышляя над моим пикантным признанием.

– Так, значит, ты ни с кем не встречался, когда учился в колледже? – спрашивает Ана, отправив в рот последнюю ложку.

– Нет.

Подходит официантка, чтобы забрать пустые тарелки. Ана ждет, пока та не оставит нас наедине.

– Почему?

– Ты действительно хочешь знать?

– Конечно.

– Потому что не хотел. Мне никто не был нужен, кроме нее. К тому же она бы мне ни за что не позволила.

Ана пару раз удивленно моргает, переваривая услышанное.

– Подруга твоей матери… сколько же ей было лет?

– Достаточно, чтобы вести себя осмотрительно.

– Вы с ней по-прежнему видитесь? – потрясенно спрашивает она.

– Да.

– И ты по-прежнему… э-э?.. – Она густо краснеет, опустив уголки рта.

– Нет, – быстро отвечаю я. Не хочу, чтобы у Аны создалось превратное впечатление о моих отношениях с Еленой. – Она просто хороший друг.

– А твоя мать знает?

– Разумеется, нет.

Мать бы меня убила, да и Елену тоже.

Официантка приносит горячее – оленину. Ана отпивает большой глоток вина.

– Сабмиссивом… все время? – На еду она даже не смотрит.

– Вообще-то, все, хотя мы не обязательно были вместе. Это было… трудно. Ведь я еще учился в школе, а потом в колледже. Ешь, Анастейша.

– Я правда не хочу, Кристиан.

Я прищуриваюсь.

– Ешь, – говорю я тихо, едва сдерживая раздражение.

– Не торопи меня, – отвечает она так же тихо.