Граничник

– Оли, что мне делать?

Несмотря на то что голос у Стефана был глубоким и густым, этот его вопрос прозвучал до боли беспомощно. Да, его не так зацепило способностями Владыки – ну какой гнев может быть у одиннадцатилетнего пацана? – зато повергло в страх. И он, сначала молился, как умел, а потом, не сдержавшись, спросил вслух то, что надо было говорить только мне.

– Сдрейфил, Страж? – тут же отреагировал Прол.

Его сила Владыки ударила сильнее прочих. Обиды и злобы в нем было на всю нашу команду, да и еще бы на пару мирян хватило. От того сейчас он краев своим эмоциям не видел, вспыхивая от любого слова.

– Ша, грю! – Гринь тоже стал заводиться, хотя у него с контролем было получше. – Еще за нож возьмись!

– Раньше надо было! Сейчас-то уже что? Меж молотом и наковальней застряли! И Страж потек! Слышь, дохлый? Ты сам как?

– Во мне нет гнева и нет страха, – ответил я, неслышно успокаивая воспитанника и думая, как объяснить охотникам его прорвавшуюся истерику.

Хотя, если вдуматься, зачем? Вероятность того, что нам со Стефаном удастся выбраться из этой западни, стремится к нулю. Какая тогда разница, что поймут или не поймут нехристи? Все равно никому не расскажут, да и использовать не успеют.

Владыка не был бы опасен для Стража, останься тот прежним. Его, как и всех нас, обучали противостоять атакам демонических сущностей любого уровня, кроме разве что Лордов и Королей. А в нынешнем же состоянии, когда в теле мужа сидело сознание ребенка… В общем, я оказался в компании трех неподготовленных к сражению с Высшим демоном человек. Почему я об этом раньше не подумал? Ей-богу, лучше бы и вправду был искусственным интеллектом!

– Я могу попытаться магией прикрыть! – сунулся с предложением Гринь. – Не пробовал, но…

– Вот и не пробуй! – отрезал я, запуская работу медбота и фиксируя снижение уровня адреналина у подопечного. – Был бы уверен, тогда другой разговор, а неумело можно только хуже сделать. Лучше мне не мешайте!

И, сказавши так, я начал читать молитву, освобождающую от страстей. Точнее, диктовал ее Стефану, а тот, сперва дрожащим, но впоследствии окрепшим голосом ее произносил. К сожалению, в моем исполнении она не имела никакой силы – бездушная копия, чего от такого ждать? Стефан же, пусть и не был ревнителем и не владел специальными техниками, своей искренней верой давал нам хотя бы тень надежды.

Спустя две-три минуты давление силы Владыки на нашу группу ослабло. Не так прямо, чтобы отпустило, Прол по-прежнему зло зыркал глазами на Стража, но уже не ругался и к ножу не тянулся – и то хлеб!

Гринь тоже подобрался и стал сообщать, куда смещается Высший – тот не видел нас, а ориентировался исключительно по «показаниям» Гончих. Но главное – перестал паниковать Стефан, снова ставший пусть и не полноценным Стражем, но собранным и настроенным на борьбу мальчишкой.

А потом давление вдруг пропало. Совсем, будто и не было его. Словно целая пятерка ревнителей встала вокруг и затянула чин освобождения. Лица людей разгладились, Стефан так и вовсе разулыбался – я отметил серьезный выброс эндорфинов. С камеры дрона я также фиксировал, как низшие демоны меняют курс и продолжают движение вдоль дороги, по которой мы недавно двигались. Как если бы потеряли нас из виду, чего быть никак не могло – мы в прямой видимости находились.

– Гринь – ты это сделал?

– Что сделал? – уточнил охотник.

– Заблокировал силу Владыки и отвел глаза с нюхом Гончим?

– Ты ж сказал не делать. Да и как бы?

– Тогда кто?

Ответ я получил через семь минут. Платформа забирала все сильнее влево, приближаясь к границе леса, который в опустившейся темноте уже выглядел черной стеной, когда в ста пятидесяти метрах впереди показались три человеческих фигурки. Стефан, с моей подсказки углядевший их первым, не раздумывая навел на них рельсотрон.

– Не стреляй! – Гринь положил ладонь на оружие, заставляя ствол опуститься. – Это свои.

– Какие свои ночью в лесу? – не удержался мальчишка.

– Зазноба моя, – не очень понятно объяснил нехристь.

Меньше чем через минуту уже можно было разглядеть стоящих на нашем пути людей. Женщин, если быть точным. Трех женщин, одна из которых была настолько старой, что, казалось, вот-вот рас-сыпется, вторая – молодой, улыбающейся и весьма красивой, а третья – девчонкой-подростком лет тринадцати, стоявшей опустив голову и прикрыв лицо волосами.

Три женщины на опушке леса. Ночью. В паре километров от Разлома Владыки. В полусотне верст от ближайшего людского поселения. Тут и общинник сообразит, кто они такие.

– Ведьмы! – шепотом выдохнул Стефан и принялся креститься.

Ну да, демонов мы, значит, мечом шинкуем, а ведьм – боимся. Они же детей крадут и из внутренностей декокты колдовские делают, кровь некрещеных младенцев пьют для молодости вечной, а на шабашах с Высшими свальный грех практикуют! Общинники!..

– Не крестись, Страж, не съедим! – со смехом сказала молодая женщина. – Притормози, Старая на ходу не взойдет.

Противореча этому заявлению, старушка поднялась в воздух и опустилась на платформу рядом с охотниками. Следом тот же маневр повторила девчонка, так и не показавшая лицо из-за сплошной стены волос. Последней, без всякой магии, но зато продемонстрировав изрядную ловкость и координацию, туда же вспрыгнула и женщина.

И мне все стало окончательно ясно. Ну действительно, кем еще могла быть зазноба нехристя-мага, как не ведьмой? Да еще не какой-то ведуньей-травницей, на которых даже Ассамблея смотрит сквозь пальцы, поскольку Силы в тех на щепотку – больше знаний о декоктах, а настоящей Триадой! Тьфу! Если выживем и до земель безопасных доберемся, все одно нас сожгут! Просто за то, что с ней рядом стояли!

Колдовская сила этих могущественных созданий была настолько велика, что не могла уместиться в одном теле. Поэтому, оскверняя прообраз Святой Троицы, магия разделялась на три тела: юное, молодое и старое, и в них существовала. Оттого легко Триаду было узнать – всегда и везде они были вместе, говорили как один человек и даже, похоже, мыслили так же. И имена у каждой тройки были одинаковые: Старица, Молодка и Малая.

Триады были равны по могуществу Темным Слугам, но, в отличие от них, не были привязаны к Столам Крови и Силу черпали не из жертвоприношений. Что, разумеется, не делало ее менее проклятой. Подобные ведьмы жили, как правило, в глуши. Порой помогали мирянам, порой мстили им за неведомые грехи. Низшие демоны их территорию обходили по широкой дуге, высшие же, как было точно известно Ассамблее, порой заключали с ними союзы.

Такая вот Триада явилась нам на помощь – точнее, своему мужчине, но поди объясни это Трибуналу! Костер… нас однозначно ждет костер.

– Ты Гончих увела? – напрямик спросил я у Молодки, хотя понимал все и без ее ответа.

Та мой вопрос проигнорировала, шагнув к Гриню и совершенно бесстыдно, у всех на глазах, поцеловала его. Ответила Старица, молча кивнув, не спуская при этом взгляда с целующейся парочки. Малая же присела на колени и уставилась немигающим взглядом на Стефана, а тот едва заметно отодвинулся от нее, насколько позволяла платформа.

– Я создала из зверей ваших фантомов и пустила их навстречу Владыке, – отлепившись от охотника, соизволила пояснить ведьма. – Час у нас, покуда разберется. Так что правь в лес, Мертвый.

Обращалась она напрямую ко мне, без всяких подсказок разобравшись, кто Страж, а кто наставитель. А девчонка-подросток тем временем, закончив играть в гляделки со Стефаном, выдала вдруг тонким голосом:


– У дядьки внутри мальчонка.

– Не язык, а помело! – укорила ее старуха. – То же мы-то не разглядели! Спрашивал тебя кто?

– Прости, ба!

– Перед Мертвым извиняйся, дуреха, его тайну, как простыни с кровью, вывесила!

Я бы выругался, не будь воспитан в строгости церковного устава, исключавшем даже возможность использования бранных слов. Младшая из Триады, не пробыв с нами и минуты, открыла всем то, что я уже четвертый день пытаюсь скрыть! Вот уж действительно – как простыни! Лучше и не скажешь.

К счастью, бедственное положение Стража, оказавшегося ребенком в теле взрослого человека, никто обсуждать не стал. Прол сплюнул, Гринь посмотрел так, словно догадывался, но не был уверен, а ведьмы, говоря по очереди, будто один человек, стали указывать направление движения.

Мы направили платформу прямо в лесную чащу, которая будто расступалась перед нашим транспортным средством. Нет, деревья корни из земли не вырывали и не отходили в сторону, но всегда в том месте, куда показывала колдунья, оказывался просвет, невидимый со стороны, но достаточный, чтобы платформа могла пройти.

Стефан правил молча, порой лишь неслышно для других спрашивая у меня, не стоит ли нам ведьм убить, а самим бежать – напугали они мальца. Я его успокаивал и как мог пытался объяснить разницу между ведьмой вообще и Триадой – союзником. Заодно говоря и о разнице в наших с ними силах. Вот, например, с Пролом или даже с Гринем поодиночке мы бы еще справились. С ведьмами же – никаких вариантов. Прежний Стеф, да и то без гарантии, мог бы вызов бросить. Одиннадцатилетний пацан, не способный даже наваждению Владыки противостоять, – нет.

Так что с ведьмами я не спорил даже. Говорят направо, значит, туда и сворачиваем. Не в нашем положении от помощи отказываться, пусть бы и от мажеской. Была, конечно, мысль, что Триада, делая вид, что спасает нас, на деле ведет прямо в лапы Золотоголовому, но я отмел ее как надуманную. Хотели бы колдуньи нас спеленать, не стали бы представление с фантомами придумывать. Спеленали бы, аки младеньчиков, и ничего бы мы им не сделали.

Так что – как там общинники говорили? «Сгорел сарай – гори и хата!» К тому же и я, и Стефан так уже замарались близостью колдовства (и пособничеством колдунам), что ничего хорошего нас в Ассамблее не ждало. Никого ведь в Трибунале не будет волновать, что Триаду мы не звали и что действовала она по собственному умыслу. Женщина вообще пришла на помощь своему мужчине (пусть обычно наоборот бывает), умыла Владыку на его же поле, попутно и Стража с наставителем спасла! С магией – да, но мы-то со Стефом ее не призывали?

Порой мне даже хотелось оспорить догматы Церкви относительно контактов с магами. Ну бывают же, в конце концов, обстоятельства непреодолимой силы! Когда события несутся вскачь, а потом и вовсе обрушиваются в тартар, и все, что остается сделать человеку, это выбор: орать ему в полете или молча молиться.

Впрочем… Что бы я там себе ни думал, мы все равно должны были добраться до Новгорода и передать информацию Трибуналу. А там – костер так костер, подвал так подвал. Меня, скорее всего, отключат, предварительно скачав всю информацию, а после и вовсе личность сотрут. Во избежание распространения ереси, так сказать. Пацана вот только жалко!

Перед платформой словно бы расстилалась тропка, по которой мы беспрепятственно въехали в глубину леса и поплыли по нему в сторону от примерного нахождения Владыки с его стаями.

– Надо крюк сделать, чтобы со следа Владыку сбить, – пояснила Молодка, когда я уточнил у нее, куда она нас ведет. – Аккурат к топям выйдем, от них по прямой до церковных земель – низшие там не пройдут.

Я кивнул, а Старица продолжила – ох и пугающе же это было, когда три человека говорят как один!

– Не серчай на Гриня, Мертвый. Он все правильно сделал. Без нас вы бы уже все мертвыми были.

– А с вами – чуть позже.

– Все умрут. Но ты хоть цели достигнешь. Как со Стражем-то такое вышло? Тело зрелое, а душа юная.

Продолжая руководствоваться тем же принципом про сарай с хатой – как ни крути, а мы со Стефаном зависели от нехристей, а не наоборот, – я выложил Триаде всю нашу историю. Пока говорил, все молчали – охотники, естественно, тоже слушали. Малая и вовсе, подсев к Стефану поближе, гладила его по ноге, успокаивая, и бежать тому с платформы уже было некуда.

– Вот чего он таким странным мне казался! – Прол хлопнул себя по коленям, когда я закончил рассказ. – Но, погодь! Разве одержимым можно сделать вашего? Ну, в смысле, кто под Христом ходит? Как-то это противоречит тому, что святоши проповедуют.

В корень зрит, нехристь. Это и было основной опасностью в возможностях Золотоголового. Я не имел ни малейшего представления о том, как демону это удается, но тот уже трижды продемонстрировал, что ему это по силам.

Ведьмы в очередной раз меня удивили. Начали смеяться, причем все сразу. Кашляющий смех Старицы, переливчатые колокольчики задорного хохота Молодки и детское озорное хихикание Малой – Господь свидетель, в ночную пору это звучало по-настоящему жутко.

– Как же ты глуп, Мертвый! – отсмеявшись, произнесла Молодка. – И слеп. Вроде такие, как ты, должны обладать огромными знаниями. Неужели в них нет слов, которые бы все разъяснили? Или когда душа уходит, вы, мертвые Стражи, становитесь просто машинами? Не способными понять то, что очевидно любому живому?

– Поясни…

– Даже не знаю – стоит ли? А может, я лучше расскажу тебе небольшую притчу? Вы ведь, церковники, любите притчи?

– Ты любишь притчи, мальчик? – вклинилась Малая.

Нет, если она так и дальше к нему придвигаться будет, воспитанник вскоре упадет с платформы.

– Ваша беда, святоши, – продолжила Старица, – в том, что вы знаете больше других, но смотрите очень узко. Как лошади, которым надевают шоры. Правда только в священных текстах, да?

– Вам известны чины и даже имена… – Молодка.

– …но вы никогда не думаете о своих врагах как о личностях… – Малая.

– У которых есть свои страсти и свои мотивы. Вы все время забываете, что и Ад неоднороден… – снова Старица.

Имея возможность смотреть на всю сцену глазами висящего сверху дрона, я понимал, что ведьмы разыгрывают спектакль. Это вот жонглирование фразами, повышение и понижение тона, вопросы без ответов. При этом я не мог отказать им в умении – Стефана уже ощутимо потряхивало. Терпеть это я больше не собирался, но опередил меня, как ни странно, Гринь.

– Свет, може давай кто-то один из вас, а? Мороз же по коже, когда вы вот так начинаете!

Молодка, у которой, оказывается, было и человеческое имя, ласково провела ладонью по щеке мужчины.

– Прости. Конечно.

– И давай толком. Просто скажи, что ты имеешь в виду, – в свою очередь попросил я.

Женщина улыбнулась и заговорила сама, не деля уже рассказ на троих. Вот за это, в частности, я охотнику был очень благодарен.