Грани будущего

Молодой доктор резал спешно, без обезболивающего. Быстрота еще была связана и с тем, что на медицинских курсах практиковаться приходилось на трупах и с электроинструментами типа «болгарка». Электроинструмент, конечно же, вскрывал ребра и отделял кости друг от друга за мгновения. Здесь же приходилось орудовать ручной ножовкой в экстремальных условиях, когда пациент грозился тебя убить и ревел утробным голосом так, что уши закладывало.

Времени разбираться не было. Не хватало опыта. Зему и так ждали еще несколько тяжелораненых. Времени терять он не собирался. Давление схрона на мозг становилось невыносимее с каждой минутой. Но, похоже, это ощущали не все, и юноша даже предположил, что это сильно зависит от уровня интеллекта. Более развитый мозг пытался создавать внутренний барьер, не желая переформатироваться, как жесткие диски прошлого.

Зема вдруг понял, что по его щекам текут слезы. Молодой парень — фактически ровесник — его усилиями превращался в инвалида с гораздо меньшим шансом на выживание в мире на поверхности, чем до этого. Такие тут долго не протягивают. Но чем он еще мог помочь? Оставить истекать кровью? Живой без руки лучше, чем мертвый.

— Мы — команда, — крикнул Сергеев над ухом. — Своих не бросаем. Сделаем носилки — вынесем. Главное, чтобы твари вновь не поперли.

— Выкарабкивайся, друг, держись за жизнь, — прошептал Зема Ряжину и отошел к другим больным.

— Погоди, мне надо тебе кое-что сказать, — открыл было рот Ряжин, но совсем тихо, и Зиновий не заметил этого.

Брусов, отметив стойкое желание юноши бороться за жизнь каждого члена экспедиции, тем временем уже шел к комнате, которую хотела показать Ленка. Судя по ее возбужденному голосу, нашла что-то стоящее. Оставшиеся на ногах военспецы уже убежали вглубь коридора, исследуя комнату за комнатой.

Часть помещений оказалась закрыта изнутри, и такие разведчики оставляли, пробегая дальше вглубь. Стоило быстрее обнаружить ходы, куда утекли все твари. Не могли же они исчезнуть бесследно.

Твари, судя по всему, отлично видели в темноте. Люди же больше ползали по темным коридорам с нелепыми фонариками, по привычке не решаясь зажигать в закрытых пространствах факелы, чтобы не сжечь кислород. В памяти еще были свежи воспоминания о ломающейся вентиляции в недрах анклава. О временах, когда от удушья падали в обмороки, пока техники, рискуя жизнями, нередко лезли даже на поверхность исправлять поломки, забыть было невозможно.

Брусов помнил, что и сам-то к естественному свету привыкал больше года после долгих месяцев подземелья. Бродил по цехам и складам, как слепой крот, после того как те стали доступны для общего посещения. Почти у всех, за исключением рейдеров, на поверхности первое время нещадно слезились глаза. Вот и сейчас большинству группы было в полутьме как-то привычнее, чем под пасмурным небом. Демон так вовсе видел, как кошка, после того, как избавился от светофильтров. Он родился под землей. Он шел на звук и не боялся темноты.

Солдаты, руководимые майором, исчезли за поворотом коридора, осторожно исследуя дальние комнаты. Теперь Брусов видел впереди только Ленку, спешащую к своей находке, и лучик света под ногами от фонаря у нее на голове. Она как снайпер всегда закрепляла его сверху, чтобы были свободны обе руки. На СВД прибора ночного видения не полагалось.

Позади адмирала шлепал Гордеев, матерно поминая, что от обеих лент в пулемете осталось только десять патронов. А найденные боеприпасы не подходили под крупный калибр. Трофейные рожки калибра 5.45 пошли только на Калашниковы. Так что счастливчиков оказалось лишь половина группы. По паре обойм на каждого большой роли не играли. Но если предстоит отбиваться от подобных атак существ еще хоть раз, то и они увеличивали шансы на выживание.

Скрип двери во тьме коридора был резок и страшен, в груди у адмирала кольнуло, и сердце ушло в пятки.

— Какого… — только и прозвучало позади него, и Гордеева откинуло от темного прохода к стене. Брусов с Ленкой запоздало повернулись на звук. Ее фонарик высветил приоткрытую дверь и… беглеца.

Седой сталкер ехидно ухмыльнулся, скаля гнилые коричневые остовы зубов. Похоже, ему не хватало витаминов и он страдал от цинги. Это Седых в анклаве заставлял всех еженедельно глотать безвкусные таблетки, чтобы не протянули ноги. Сталкеры же были сами себе на уме, и от тушенки и сгущенки в рационе длительное время особого добра ждать не приходилось. Организм мог синтезировать любые витамины, кроме витамина С, который в консервах НЗ искать было бесполезно.

Фонарик высветил дымок от обоих дул на двустволке. Дед пальнул сразу из обоих стволов, чтобы уже наверняка. Даже не пытался перезаряжать или бежать. Стоял покорно, застыв. Считал свою миссию выполненной? — Да откуда ты, сука, выполз? — разозлился Брусов, с ходу обрушивая приклад автомата прямо в лоб тощему убийце. Руку не сдерживал. Меньше всего в этот момент уважал старость.

Адмирал стал ритмично пинать сталкера на полу, пока Ленка не оттащила.

— За что эта гнида забрала жизнь еще одного моего солдата? — закричал Кай.

— Сукин сын выжидал в одной из комнат, запершись изнутри, — поняла снайпер.

— И теперь он меня… выходит, ждал? Зачем?!

Майор Сергеев с Демоном вновь показались из-за угла. Ленка склонилась над раненым в грудь солдатом, разрывая медицинский пакет и стараясь зажать огромные кровоточащие дырки. Гордеев схватил ее за руку, хотел что-то сказать, но лишь улыбнулся. Захлебываясь кровью, здоровяк затих. Алые ручейки побежали по подбородку.

Протяжный мат майора пролетел по коридору.

Ленка опустила пулеметчику веки и вздохнула. В живых остались только двадцать девять человек из походной группы.

— Это полностью твоя вина, — бросил в лицо адмиралу майор и, сплюнув непосредственному начальнику на сапог, зашагал в темноту, не забыв подхватить потерявшего сознание сталкера Таранова за ногу. Потащил его как волокушу, хорошенько приложив о стену головой.

Адмирал ощутил, как в очередной раз неприятно кольнуло сердце. Похоже, сегодня он потерял остатки уважения многих членов группы. Видно, долгие годы жизни истончили понятие удачи до нуля.





* * *


— Что же ты, сука, бессмертие почувствовал? — Майор в очередной раз пнул деда под ребра и тут же подхватил его за шиворот. Едва поставил на ноги, как вновь бросил на пол, как тряпку. — Или глубже заныкаться не удалось? Я тебе сейчас всю твою геройскость в жопу-то засуну.

Брусов стоял и смотрел на эту картину, не понимая своих ощущений. С одной стороны, ему было неловко: пинали деда, а отец учил старость уважать. Воспитание говорило, что неправильно это. С другой стороны — он сам вполне мог бы задушить на месте этого подонка и испытывал прилив плохо контролируемого гнева за нелепые смерти своих ребят. Держало только сердце, ноющее под ребрами и не терпящее резких движений в этот момент. Но была еще и третья сторона — стыд. Адмирал корил себя за то, что не доверился чутью матерого анклавовца.

«Сергеев же сразу понял, что что-то не так. Ан нет же, набросился: упырь, инквизитор! Старый дуралей. Совсем мозги под землей высохли. Чужаку поверил», — свербело под черепной коробкой у адмирала.

— Сергеев, сними со сталкера одежду. Дед пойдет в чем мать родила. Пусть его яйца звенят и светятся.

Майор кивнул, не желая говорить привычное «да, адмирал». Устав и субординация для него сегодня перестали иметь значение.

— Как ты вообще прошел, незамеченный этими монстрами, Таранов? — добавил Демон, осматривая комнатушку, из которой выскочил седой мститель. Два на два метра, она была скорее кладовкой или техническим помещением для инвентаря, чем чем-то пригодным для иных нужд, к тому же пустая абсолютно. Только вентиляционная труба находилась под потолком. — За своего приняли? Или несет от тебя, как от них? Говори, ПОЧЕМУ?!

Брусов склонился над сталкером, взяв его за волосы. Треснуть бы мордой о бетонный пол да выбить все зубы, но это работа майора.

«Нечего давать волю эмоциям. Надо вернуть самообладание. Ребят еще выводить. Надо взять себя в руки. Стать хладнокровным, трезвомыслящим».

— Таранов, как? КАК, я спрашиваю, отсюда выйти?! — продолжил пытку майор, разрезая пленнику одежду ножом и методично делая бледной коже больно. — Куда ушли монстры? Карта есть? Ты знаешь план-схему бункера? Ты же лазил сюда! Отвечай!!!


— Таранов знает, — хохотнул безумным смешком старик, роняя с губы кровавую слюну. — Таранов не скажет.

Демон поднялся, откидывая последнюю одежду пленника. Майор перехватил взгляд рыжего «напарника» и кивнул. Действия молодых гостей экспедиции ему сегодня нравились гораздо больше, чем тактические промахи адмирала. «Парни подземелья» проявляли себя ничуть не хуже, чем его солдаты, ряды которых таяли после выходок Брусова, как снег в руках. Это бесило майора, но он также не мог не отметить, что сам был неправ в отношении невольных пленников экспедиции. Ребята были явно башковитые. И — чисто по-мужски — стойкость парней и их говорящие поступки ему импонировали.

Ленка меж тем упрямо потянула Брусова в дальнюю комнату. Адмиралу пришлось идти за ней следом. Соседняя комната оказалась чуть побольше той, где держали пленников, но, судя по крови на полу, функциями от нее не отличалась — тюрьма, пыточная, разделочная.

Твари понимали толк в пытках не хуже людей.

Брусов застыл как каменный, щуря глаза: среди трех тел на полу одно все еще подавало признаки жизни. Сразу впотьмах не заметили.

— Лен, он же дышит.

— Дышит? — Снайпер склонилась, щупая пульс. — Точно. Живой.

Это был мальчуган лет десяти с проломленным черепом. Волосы на макушке были все в крови, словно его треснули по голове молотком или хорошенько приложили о стену. Крови и на стенах хватало, где-то могла быть и его.

— Живой. Как только еще дышит? — добавил адмирал, понятия не имея, сколько здесь находится малец. Вполне возможно, что это Таранов только что проломил ему голову.

— Батя, его надо к доктору отнести, — капитанша склонилась над мальцом и протянула руки.

— Стой, — остепенил адмирал, — может, его двигать нельзя — навредим. Может, отравлен чем. Отойди от него вообще, пока Зема не осмотрит.

— Ну Батя! — молящим голосом протянула снайпер. — Малой же совсем.

— Стой на месте! Зема!!! Ты где? — крикнул адмирал в коридор, подойдя к двери. — Позовите доктора кто-нибудь!

— Я вам что, бегунок, что ли?! — донеслось от юноши спустя несколько минут. Костюм его был весь в крови. Не своей. Тварей и людей. Но это месиво заставляло выглядеть АРК как фартук мясника. Руки были по локти в крови. Парень запыхался. Усталый вид говорил о том, что дел и среди своих хватало, чтобы бежать еще куда-то смотреть на незнакомцев.

— Ты оглядись здесь, может, найдешь чего интересного. Трупы в комнате еще не разложились. Что-то же твари с ними делали. А этого хоть препарируй, если сдохнет.

Ленка несогласно ткнула под ребра.

— Белых и черных тварей вы вскрывали. Этот тоже может дать ответы на наши вопросы, — добавил рассудительно адмирал.

Зема отметил, что схрон повлиял на адмирала. Он стал жестче.

«Будешь тут жестче, когда людей теряешь одного за другим», — промелькнуло в голове доктора, пока осматривался.

Вони в комнате с телами особой не было. Монстры прикончили людей совсем недавно. Возможно, перед самым их приходом. Парня, вероятно, треснули головой о стену и посчитали дело сделанным.

Мужчина с распоротым животом, лежащий возле ребенка, вполне мог годиться парню в отцы. Хотя второй убитый пленник тоже был мужиком. Но в первой комнате были две женщины. Возможно, одна из них — его мать. Тогда парню не повезло вдвойне — осиротел.

— Без нас его шансы на выживание отсутствуют, — заключил Зема. — Как вы относитесь к другим выжившим людям, адмирал?

Брусов про себя отметил, что упустил момент по части информирования гостей о взаимоотношениях между выживальщиками и анклавовцами. Но сейчас на это не было времени.

— Терпимо. Бери мальца и пошли, — это адмирал сказал уже Елене. — Сдохнет по дороге — чтобы ни слезы. Поняла?

Не дожидавшись более вразумительных советов от доктора, Ленка подняла пацана на руки и понесла в коридор. В глазах снайпера были лишь огонь и слезы. Скажи чего поперек сейчас — не услышит.

Зема вздохнул. Он понимал, что шею пострадавшему надо зафиксировать. Транспортировка при открытой черепно-мозговой травме в принципе не показана. Не надеялся на то, что парень с вываливающимися мозгами проживет до конца часа. Потому доктор промолчал. Стоило сконцентрироваться на тех, у кого было больше шансов выжить.

Пока майор с Демоном пытали сталкера, основная группа соорудила носилки для транспортировки тяжело раненных, в первую очередь — Ряжина. Материалом стали раскуроченные металлические стеллажи, изодранные химкостюмы и куртки, снятые с убитых товарищей. Мертвым они ни к чему.

Адмирал приказал сложить тела в ряд, не в состоянии даже похоронить павших товарищей где-нибудь или сжечь. Ветхая вентиляция не простила бы подобной вольности. Массовые ритуальные костры ни одно бомбоубежище не выдержит.

Даже в анклаве трупы под землей в первые годы негде было хоронить, и их приходилось выбрасывать на поверхность на поруки зиме, так что к отсутствию похоронной церемонии привыкли.

— Не-е-ет, — протянул Таранов странно изменившимся голосом, едва увидел пацана в общем помещении.

Брусов повернулся, высвечивая фонариком лицо седого сталкера. Глаза того забегали, пальцы затряслись, он принялся их кусать. Пытался сказать что-то еще, но получалось лишь «нет». Пискляво, надрывно, мучительно.

«Странно. Спятил совсем. Но убивать его сейчас не стоит. Лучше на «мясо» тварям кинем, если заявятся. Даст передышку в случае чего», — решил адмирал.

Коридоры оказались длиннее, чем предполагалось для стандартного бомбоубежища. В одной из комнат повезло больше — наткнулись на приставленное к стенке оружие. Словно кто-то собирал для себя и забыл забрать перед походом. Возможно, оно принадлежало родителям мальца. Если они были в родстве.

Нестандартное бомбоубежище тянулось на многие километры под землей сетью туннелей, переходов, десятков, возможно, сотен комнат и помещений. Выражение «генеральский схрон» обрастало подробностями.

Экспедиция осознала, что оказалась в бункере для высокопоставленных лиц, очень обеспокоенных своей безопасностью еще в смутные годы волнений и кризисов. Но «спартанская» обстановка, создающая антураж подземелья, явно говорила о его военном происхождении.

Все остальные комнаты оказались пустыми. Мутанты как будто исчезли полностью, потеряв к людям всякий интерес. Возможно, как раз после гибели троих самых рослых своих собратьев ими больше никто не управлял. А Земе, говорившем о непрекращающемся давлении на мозги, никто не верил. Не воспринимали его слова, что могут быть еще кукловоды.

Шагая по длинным коридорам растянувшейся процессией, группа могла только обсуждать, ожидать ли повторной атаки.