Графиня на неделю

— Бедная Белла, — прошептал он. — Жаль, что мы не нашли тебя раньше… Нам не сразу удалось отыскать нужную церковь.

— Ты успел вовремя. — Подняв голову, она посмотрела на него сияющими глазами. — Вот что самое главное.

Рэн ничего не мог с собой поделать. Он страстно поцеловал ее, и она закинула руки ему на шею и ответила так пылко, что кровь у него в жилах закипела. Его объятие стало крепче, и он продолжил бы поцелуй, если бы Арабелла не стала вырываться. Он немедленно выпустил ее, и она зарылась лицом в его пальто, шепча:

— По-моему, любимый, мы оскорбляем чувства священника.

Любимый!

Рэн не думал, что может быть счастливее, но после слов Арабеллы настроение у него взмыло до небес.

— В таком случае нам следует отсюда уйти. Оставим Джозефа разбираться с делами, а я отвезу тебя домой.

Он вывел ее на улицу. Джозеф и нанятые им помощники усаживали Теддингтона и его подручных в два экипажа, стоящие неподалеку. Рэн повел Беллу к карете с гербом Уэстреев, выгравированным на дверце. Взяв ее за руку, помог ей сесть. В это время Теддингтон вырвался и побежал к ним.

— Уэстрей, думаете, присяжные вас послушают? — воскликнул он.

Джозеф и констебль догнали его и потащили назад, но он дико расхохотался и, обернувшись через плечо, завопил:

— Уэстрей — преступник! Убийца!

Рэн стиснул зубы от злости. Арабелла испуганно замерла, поставив ногу на ступеньку.

— Жаль, что Джозеф отправил твою горничную на Парк-стрит, — пробормотал граф. — Может быть, тебе лучше вернуться домой одной.

— Нет! — Она сжала его пальцы. — Прошу, не покидай меня.

— Что ж, хорошо. — Он сел в карету следом за ней.

Она сдвинулась на самый край сиденья. Ей было настолько не по себе, что у него сжалось сердце.

— Не нужно меня бояться, — сказал он. — Я отвезу тебя прямо к Роффи. Слово даю.

Ее ответ его удивил.

— Я не хочу туда, — выпалила она. — Не хочу их видеть… Пока не хочу.

После секундного замешательства Рэн кивнул:

— Что ж, ладно. Прокатимся по парку.

Арабелла смотрела в окошко. Карета медленно ехала по Пикадилли. Рэн сидел рядом с ней. Она услышала, как он глубоко вздохнул.

— Белла, то, что сказал Теддингтон…

— Рэн, ничего не нужно говорить, — перебила она. — Я знаю, что ты хороший человек. Ты все время мне это доказываешь. — Увидев, что он собирается возразить, она подняла руку. — Нет, прошу тебя. Позволь мне сказать, пока храбрость не оставила меня… — Она сделала глубокий вдох. Теперь годится только правда. — Я люблю тебя, Рэн. Я полюбила тебя с первых дней в Бомонте, только тогда этого не понимала. Я сотворила кумира из Джорджа. Он был мечтой моего детства, но так и не стал таким человеком, каким я его воображала. Теперь я понимаю, что всегда видела его лишь с одной стороны, я видела личину, которую он надевал во время своих нечастых приездов в Ривсби-Холл. Когда мы были детьми, он был беспечно добр со мной. Наверное, он любил меня, как сестру. Он позволял мне участвовать в его играх, когда бывал дома, потому что больше рядом никого не было. Но потом он вырос и превратился в безрассудного молодого человека с необузданными аппетитами…

Когда я спросила доктора Локка, какие лекарства принимал Джордж, ему не хотелось мне отвечать, но я сказала, что как вдова Джорджа имею право знать. Я настояла на том, чтобы он рассказал мне все, даже самое плохое и отвратительное. Из его слов я поняла: Джордж посещал приемы у леди Меон, потому что там он мог без стеснения предаваться своим порокам. Там не было никого, кто сообщил бы его родителям, что происходит, и он мог вволю играть в азартные игры, пить спиртные напитки и принимать лауданум… — Она прикусила губу. — И спать с женщинами.

— Белла… — Рэндольф потянулся к ней и взял ее за руки. Она покачала головой:

— Конечно, слова доктора расстроили меня, но не потрясли. Конечно, я жила в глуши, но не настолько наивна, чтобы не знать о подобных вещах. Больнее всего, что сэр Адам и леди Роффи все знали. Конечно, леди Роффи скрывала от сэра Адама пристрастие Джорджа к лаудануму, но они оба знали о его распущенности и… о последствиях. О том, что он заразился сифилисом. Они просили доктора Локка ничего мне не говорить. Хотели держать меня в неведении.

— Они тебя защищали…

— Они защищали репутацию своего сына, — возразила Арабелла. — Я знаю, что они ко мне привязаны, и все же они настояли на свадьбе, хотя и понимали, что я могу заразиться. И не только я… Если бы Джордж не проявил благоразумие и не избегал супружеской постели, заразиться мог и наш ребенок… — Она покачала головой. — Вот чего я им не прощу! Я больше не смогу им доверять. И потому не вернусь на Парк-стрит.

Слезы хлынули у нее из глаз, и Рэн заключил ее в объятия. Он держал ее, пока она плакала.

— Да, они плохо поступили, но не забывай: если бы они вовремя все тебе рассказали, ты бы не решила искать правду и мы бы с тобой не познакомились.

Рэн выругал себя за глупость. Эта мысль служила утешением для него, а не для Арабеллы. Тем не менее она кивнула и вытерла слезы.

— Все верно, — согласилась она.

— А еще они отказались выдать тебя за Теддингтона, хотя он угрожал тебя разоблачить.

Наверное, они очень любят тебя, Белла… по-своему.

Она вздохнула.

— Ты прав. Я знаю. И все же жить с ними больше не смогу.


— Но если ты захочешь жить самостоятельно, поползут те слухи, которых мы все стремимся избежать.

— О да. Конечно.

Она склонила голову. Ее горе разрывало ему сердце, и он быстро продолжал:

— Ах, Белла, я бы увез тебя с собой сию же минуту, если бы мог, но…

— Но… ты меня не любишь.

— Нет! — Он схватил ее за плечи и развернул к себе лицом. — Я люблю тебя больше жизни, поверь мне!

Она покачала головой.

— Как ты можешь меня любить после такого скандала?

Его горький смех резал ее как ножом.

— Если уж говорить о скандалах, тот, что связан с тобой, — пустяк по сравнению с тем, что было со мной. Не забывай, я убийца!

— Тише. — Она потянулась к нему. — Рэн, за свои преступления ты заплатил шестью годами жизни.

— От этого они не стали менее серьезными. — Увидев, что она собирается возразить, он поднял руку. — Нет, выслушай меня, любимая. Ты обвиняешь Роффи в том, что они не были с тобой откровенны… а я не хочу, чтобы между нами оставались тайны.

Он усадил ее рядом с собой и погрузился в молчание, глядя в окошко. Правда, Арабелла не верила, что он видит хоть что-нибудь за стеклом. Потянувшись к нему, она взяла его за руку и тихо попросила:

— Так расскажи мне. Расскажи, что тогда случилось.

Они доехали до парка, но, хотя погода была солнечная, в этот час у представителей общества не принято было гулять, поэтому на дорожках не было других экипажей.

— Во многом я не лучше твоего покойного мужа, — сказал он наконец. — Я тоже в юности был рабом опиума. Я принимал его в больших количествах, а поощрял меня в том один подлый тип, сэр Сидни Уорслоу, который подружился со мной и сделал из меня орудие для своих злодеяний. Тогда я был просто бароном, но мои родственники занимали высокое положение. С моей помощью Уорслоу получил доступ в высшее общество, где мог сбывать фальшивые деньги. Я достоин презрения! В то время я был всего лишь его марионеткой… И даже когда он угрожал Деборе, моей сестре, я был бессилен ей помочь, так как находился под действием лауданума… — Он посмотрел на их переплетенные руки. — Я виноват не только перед сестрой. Я чуть не погубил Гилмортона. Человека, который ее спас. Которого она любила.

Арабелла затаила дыхание. Ей хотелось его остановить. Она боялась, что его признание слишком сильно подействует на нее, что она не сможет простить его прошлые грехи, если точно узнает, в чем они заключались, но пути назад уже не было. Она сидела молча и ждала, когда он заговорит снова.

— Мне принадлежал склад в лондонских доках — все, что осталось от пароходной компании моих предков. Там Уорслоу хранил фальшивые банкноты, которые потом собирался ввезти в столицу. Я понял, что он задумал, и хотел ему помешать, но Уорслоу постоянно опаивал меня лауданумом и таким способом добился моего молчания. Мы были на складе, когда туда приехала Дебора, которая разыскивала меня… Уорслоу набросился на нее. Он думал, что я лежу без чувств, что из-за опиума ничего не соображаю, но я все понимал. Я понял, что должен защитить сестру — хотя бы попытаться. Мы находились на своеобразном балконе, и, когда я набросился на него, мы оба упали на прогнившие перила. Перила переломились, и мы вместе полетели вниз. Уорслоу упал под меня. Он смягчил мое падение, но сам погиб.

— Ты не собирался его убивать.

— И тем не менее он умер, а мы находились на принадлежавшем мне складе, окруженные фальшивыми банкнотами. Гил, виконт Гилмортон, переправил меня во Францию… — Рэн крепче сжал ее руку. — Он был влюблен в Дебору, я был ее братом, и она меня любила, хотя я и не заслуживал ее любви. Из-за этого Гил готов был взять вину на себя и спасти меня.

Тогда-то я окончательно все понял и сдался властям. В связи со смертью Уорслоу меня обвинили в непредумышленном убийстве, но распространение фальшивых банкнотов стало куда более серьезным обвинением. Меня должны были казнить, если бы я не дал показания на Уорслоу и, наверное, если бы не небольшая помощь со стороны виконта. В результате меня приговорили к ссылке. — Он посмотрел на нее потемневшими от горя и вины глазами. — Каким же я был дураком, Белла!

У нее сжалось сердце.

— Ты за все заплатил сполна. — Он едва заметно улыбнулся, и она продолжала: — Рэн, я хочу выйти за тебя замуж, если ты не против. Если считаешь, что мы можем быть счастливы.

— Счастливы! — Он посмотрел на нее; надежда загорелась у него в глазах. — Ты думаешь, что мы можем быть счастливы, хотя ты узнала обо мне самое плохое?

Она смело взобралась ему на колени.

— Самое плохое и самое хорошее, любимый! — Она обняла его за шею. — Итак, милый Рэн, ты женишься на мне?

Вместо ответа, он поцеловал ее. На сей раз рядом не было священника, который мог бы им помешать. Ее губы разомкнулись под его натиском. Она трепетала от радостного предвкушения. Когда он наконец прервал поцелуй, она прижалась к его плечу и посмотрела на него затуманенными глазами.

— Мы должны ждать, чтобы пожениться? — прошептала она севшим от страсти голосом.

В его глазах плясал синий огонь. Арабелле хотелось, чтобы он взял ее здесь же, в карете, но он лишь поцеловал ее в кончик носа.

— Боюсь, что да, любимая. Я не допущу, чтобы репутацию моей графини сопровождали новые скандалы.

Она разочарованно вздохнула.

— В таком случае лучше вези меня на Парк-стрит.

Эта мысль ее отрезвила. Рэн все понял и крепко обнял ее.

— Потерпишь? Слово даю, ты пробудешь там недолго.

— Да, я потерплю, — ответила она. — Ты прав, нам лучше обойтись без скандала… А кроме того, я должна помириться с Роффи.

После очередного объятия он снял ее с коленей и усадил рядом с собой. После этого он опустил окошко и приказал кучеру сделать еще один круг по парку. Ужас последних дней постепенно испарялся, и Арабелла наконец смогла думать о будущем.

— Рэн, ты в самом деле считаешь, что мы можем быть счастливы, несмотря на все, что с нами случилось?

Он положил руку ей на плечи.