Графиня на неделю

— А, Миллер вернулся! — Рэндольф спрыгнул на землю и подал руку Арабелле. — Посмотрим, есть ли у него новости для нас. — Они ждали на аллее, пока Джозеф подошел к ним.

— Ну, старина, узнали что-нибудь любопытное?

— Да, милорд, по-моему, узнал.

— Хорошо. В таком случае пойдемте в дом.

Они проследовали в гостиную. Рэндольф попросил принести по маленькой кружке пива для себя и камердинера и бокал вина для леди Уэстрей.

— Итак, Джозеф?

— Милорд, мои ожидания оправдались. В дождливые дни люди сидели дома, зато сегодня в городе было очень оживленно. Стоббинг, главный конюх леди Меон, пригнал к кузнецу лошадей, чтобы подковать, и я разговорился с ним. Похоже, он считает, что никто, кроме него, не умеет что-то сделать как надо. Поэтому-то я так поздно и вернулся. Мы с ним… м-м-м… беседовали.

— Несомненно, в пивной. — Рэндольф криво улыбнулся. — Что же вы выяснили?

— Многое. Судя по всему, весной и летом хозяйка дома регулярно принимает в Меон-Хаус гостей. Главным образом джентльменов.

— Тех, которые любят играть в карты и кости, — с многозначительным видом кивнула Арабелла. — Джордж так мне и говорил.

— Ну, не только… — Джозеф осекся, заметив, что Рэндольф, глядя на него, едва заметно покачал головой.

— Что же конюх рассказал вам о гостях дома? — спросил Рэн.

— Каждый год хозяйка несколько раз приглашает к себе друзей погостить. Посторонних туда не допускают. Пока ее друзья живут в Меон-Хаус, она не приглашает к себе никого из местных. Слугам хорошо платят, чтобы они держали язык за зубами, поэтому к соседям просачивается очень мало сведений, хотя, разумеется, ходят разные слухи. Гости сорят деньгами, когда выходят из дома, поэтому тамошним торговцам не на что жаловаться. — Джозеф широко улыбнулся. — Разумеется, Стоббинг все рассказал мне под строжайшим секретом после пары больших кружек пенного.

— Молодец, — негромко заметил Рэн.

— Знает ли он имена хотя бы кого-то из гостей? — спросила Арабелла. — Может быть, он называл некоего Фредерика Летчмора?

Миллер покачал головой:

— Нет. Такого имени я не помню.

— А Чарльза Теддингтона?

— Да, его он упоминал. — Глаза Миллера сверкнули, и он покосился на графа. — Хотя ничего существенного я не припоминаю.

— По словам леди Меон, ее брат в Лондоне живет в меблированных комнатах, — вмешался Рэндольф. — Наверное, его нетрудно будет разыскать. — Он посмотрел на Арабеллу, но та его не слушала. Крохотная складка образовалась у нее на лбу, и Рэну показалось, что она не сразу отвлеклась от своих мыслей, когда он спросил, все ли в порядке.

— Да, конечно. Мне пора переодеваться к ужину. Благодарю вас, мистер Миллер. Очень вам признательна за труды. Очень!

Рэндольф дождался, пока Арабелла выйдет, и снова развернулся к камердинеру.

— Ну, Джозеф, теперь рассказывайте то, что вы не могли произнести при Арабелле.

— Для начала, милорд, Стоббинг терпеть не может братца леди Меон. Он называет Теддингтона жуликом и мошенником, который заманивает простаков на эти приемы для узкого круга друзей. Только, по-моему, в Меон-Хаус и заманивать никого не приходится — все они едут туда по доброй воле. — Джозеф потер подбородок. — Насколько я понял, все они любят кутить и сорить деньгами, но при этом не болтают, если вы понимаете, о чем я. Ничего не рассказывают родным и друзьям, которые наверняка бы их осудили.

«И своим невинным юным женам».

Рэн нахмурился.

— Продолжайте!

— Игра и кутеж продолжаются допоздна. — Миллер поджал губы. — По словам Стоббинга, гости почти не выходят из дома, точнее, не вылезают из постели, судя по тому, что он слышал от слуг, которые работают в доме. Из Лондона привозят дамочек для… ну, для развлечения, а жены, которые приезжают вместе с мужьями, ведут себя не менее вольно. Если я правильно понял его кивки и подмигивания, сама леди Меон очень падка на красивых молодых джентльменов.

Вспомнив собственные разговоры с этой дамой, Рэн охотно поверил словам камердинера.

— Полагаю, они играют по-крупному, — сказал он.

— Очень по-крупному. Карты, кости, местные скачки, все, как обычно. — Джозеф подлил себе в кружку эля из кувшина. — Милорд, Стоббинг не называл имени Джорджа Роффи, а я, разумеется, не спрашивал, но он рассказал, что слуги были не очень довольны теми, кто гостил в доме в июне… — Он мрачно добавил: — Все они опиумисты.

Рэн нахмурился.

— Этого я и боялся. Богатые молодые люди при деньгах, у которых нет истинной цели в жизни.

— А другие охотно помогают им расстаться с деньгами, — кивнул Миллер. — Похоже, за шесть лет здесь мало что изменилось.

— И вряд ли изменится, — буркнул Рэндольф. — Очень жаль! Не намекал ли он на что-либо противозаконное?

— Нет, сэр. Стоббинг очень весело обо всем рассказывал. Называл их состояние «приподнятым настроением», но мы-то знаем, куда такое может завести.

Рэндольф не ответил, и последние слова Миллера повисли в воздухе.


Джозеф допил остатки эля и, не поднимая головы, продолжал:

— Послушайте моего совета, сэр. Не связывайтесь ни с леди Меон, ни с ее друзьями.

— Я и не собираюсь, но я обещал помочь миссис Роффи. — Рэн заметил, что камердинер осуждающе смотрит на него, и покачал головой. — Проклятие, Джозеф! Мы ведь оба понимали, как рискованно возвращаться в Англию, в светское общество. Вам это известно.

— Да, но, может быть, именно то общество особенно опасно для вас. — Он допил пиво и вышел, оставив Рэна предаваться своим мыслям.



— Итак, хозяйка, что вы узнали? — набросилась Рут на Арабеллу, как только та вошла в свои покои.

— Мы почти ничего не узнали, — осторожно ответила Арабелла.

— А леди Меон?

— Она каждый год устраивает приемы и приглашает погостить молодых джентльменов. — Арабелла всплеснула руками. — Признаюсь, она мне не нравится!

— Никогда нельзя доверять господам, которые живут в такой глуши! — буркнула Рут, помогая Арабелле снять платье. — Их трудно назвать порядочными людьми.

Несмотря ни на что, Арабелла хихикнула.

— Ривсби-Холл тоже в глухомани, но сэр Адам и леди Роффи — люди в высшей степени порядочные! Впрочем, легко могу себе представить, что леди Меон приглашает к себе доверчивых молодых людей, чтобы избавить их от их состояния. А еще мне кажется, что она охотно угощает их настойкой опиума, чтобы притупить их ум. Только с Джорджем она зашла слишком далеко. Но как это доказать? Вот в чем трудность. Едва ли она сама мне во всем признается!

— Может быть, его светлости удастся выяснить больше, — ответила горничная, расправляя платье и вешая его на спинку кресла.

— По-моему, мы слишком навязываемся лорду Уэстрею.

— Не говорите так, мисс Белла! Разве он намекал, что хочет, чтобы вы уехали?

— Нет. — Арабелла села за туалетный столик и посмотрелась в зеркало. — Но я оказалась здесь под ложным предлогом. Рано или поздно меня разоблачат.

— Предоставьте дело графу. Не сомневаюсь, он позаботится о вас.

Арабелла покачала головой. Почему Рут так потворствует графу? В глубине души она понимала: ей приятно жить с графом под одной крышей, притворяясь его женой и деля с ним все, кроме постели. Так было до сегодняшней поездки из Меон-Хаус… Когда он взял ее за руки, ею неожиданно овладело желание. Она поняла, что граф начинает нравиться ей гораздо больше, чем следует. Больше, чем безопасно. После того она всерьез задумалась о своем положении.

Она во что бы то ни стало положила найти убийцу Джорджа, и решимость настолько ослепила ее, что она рискнула принять помощь от постороннего человека. Рэндольф спас ее от унижения, прискакал, как рыцарь в сверкающих доспехах, и буквально защитил силою своего имени. Он добр, мягок и силен. И красив — своеобразной, суровой красотой. Словом, такой, каким рыцарь и должен быть.

А еще она находила его опасно привлекательным.

При этой мысли она вздрогнула. Ей стало стыдно, ведь она вдовеет немногим больше четырех месяцев. Чувства к Рэну — всего лишь бледная имитация той всепоглощающей любви, какую она испытывала к мужу. Она обожала Джорджа с самого детства! Однако теперь не оставалось сомнений: когда Рэндольф смотрит на нее, дразнит ее, она опасно близка к тому, чтобы поддаться его чарам.

Арабелла посмотрела на ярко-синее уличное платье. Она не могла себя обманывать; ей хотелось, чтобы Рэн восхищался ею, смотрел на нее с теплой, одобрительной улыбкой в глазах. Но почему? У них все равно ничего не получится. Он опасен — и не только из-за своего обаяния. Он преступник!

Рут достала алое вечернее платье из-под пресса, и Арабелла едва удержалась, чтобы не приказать убрать его на место. Она предпочла бы надеть одно из своих черных платьев, как и подобает вдове, но остальные слуги считали ее женой графа.

Если она вдруг появится в трауре, пойдут ненужные сплетни.

Она пошла на компромисс, накинув на голые плечи тонкую кружевную косынку и заколов ее золотой брошкой, которую Джордж подарил ей после свадьбы. Если уж это не напомнит ей о том, кому она должна хранить верность, значит, она недостойна искупления.





Глава 6





Рэндольф расхаживал по гостиной, вспоминая свой разговор с Джозефом. Нет никаких доказательств того, что смерть Джорджа Роффи — не трагический несчастный случай, вызванный его собственными излишествами. Излишествами, которые были прекрасно знакомы самому Рэну. Камердинер прав: общение с персонажами, которые приезжают погостить в Меон-Хаус, представляет для него огромный риск. Арабелле тоже грозит опасность, хотя и другого сорта. Он очень боялся: если она продолжит расследовать обстоятельства смерти мужа, окажется, что ее кумир сделан не из золота, а из глины. Тем больше оснований убедить ее оставить свои разыскания. Или, по крайней мере, поручить расследование кому-то другому.

Дверь открылась, и вошла Арабелла. Она снова надела алое платье. Шелк льнул к ее фигуре, подчеркивая узкую талию и мягко обнимая бедра; вышитый подол свободно развевался вокруг тонких лодыжек. Плечи покрывали кружева сливочного цвета, но, если она думала, что косынка сделает ее менее соблазнительной, она ошибалась.

Арабелла замялась на пороге. Вид у нее был напряженный и неуверенный.

Рэн заставил себя собраться и улыбнулся ей. Жестом указал на камин:

— Прошу, подойдите к огню и согрейтесь.

— Благодарю вас.

Она подошла к камину, не глядя на него, и села в кресло у огня. По какой-то причине вчерашняя легкость прошла. Рэндольф как мог старался скрыть, как сильно он ее желает, но, может быть, сегодня она разглядела желание в его глазах.

Он беззаботно проговорил: