Госпожа проводница эфира

— Прощай. — Я вымученно улыбнулась ему, оставаясь на территории отеля, не выходя за порог.

— До свидания, моя чудесная, замечательная, самая лучшая! Пока, ребята! — помахал он нам рукой.

Отвернулся и, насвистывая, пошел по дороге к виднеющемуся в отдалении замку.



Мы еще с минуту смотрели ему вслед, после чего я медленно закрыла дверь. Заперла все замки. Прислонилась спиной к стене, медленно сползла по ней на пол, подтянула к себе ноги, которые вдруг отказались меня держать.

И расплакалась. В голос. С подвыванием. Навзрыд. Захлебываясь слезами.

Краем сознания ощутила, что мы покинули мир Этьена. Переместились в ничто в нигде.

Но мне было не до этого. Я позволила себе слабость и обычную девичью истерику. Имею право. Я ведь не железная.

Ориэль и Феликс не стали пытаться меня успокоить, за что им спасибо. Они просто пристроились по двум сторонам от меня. Малыш цейлин молча прижался к моей руке и замер. Большой уютный филиур нахохлился с другой стороны, и уже я прижалась к его мягкому боку, а он погладил меня по голове.

Так мы и сидели втроем, грустные сотрудники «Отеля потерянных душ».



А потом я проревелась. Утерла слезы, высморкалась и, отчаянно гнусавя, сказала:

— Ну... как бы вот. Можем работать дальше. — У меня в руках тут же появился стакан с газированной водой, и я, глянув на люстру, поблагодарила.

— Ты в порядке? — с участием спросил целитель.

— Не-а. — Я сделала два глотка. — Совсем я не в порядке. Я в жутком беспорядке. И буду там еще долго. Я, видишь ли, мой маленький друг, втюрилась, как дурочка. А не нужно было, ведь он дух перемен и... Нельзя влюбляться в мужчин всеобщего достояния.

— Но ты ведь можешь через эфир заглядывать и узнавать, как он там.

— Нет, Ориэль. Я не стану этого делать. Если узнаю, что он встретил другую женщину... Мне будет очень больно. Еще больнее, чем сейчас. Это был чудесный роман с восхитительным мужчиной. И я не хочу омрачать его ревностью или злостью. Этьен Рауль Эрнест Дюфо останется вот тут, — прижала я ладонь к сердцу, — таким, каким мы его знали.

Феликс только щелкнул клювом и вздохнул.

Цейлин подумал, а потом сказал:

— Давай я тебе лицо разглажу. У тебя нос распух и красный. И глаза — щелочки.

— Умеешь ты говорить девушкам приятные комплименты, — фыркнула я и повернулась, подставляя зареванную мордашку.

Он захихикал и принялся водить пальчиками, стирая последствия бурных рыданий.



После мы перебрались в столовую. Я заявила, что мне срочно нужно самый большой и вкусный десерт. И пара рюмок крепкого алкоголя.

И я получила и то, и другое.

А потом вдруг почувствовала зов.

— Ребята, работаем! — поднялась я из-за стола, отодвигая опустевшую посуду. — Мы куда-то пришвартовались. Чья-то потерянная душа в нас срочно нуждается!

И начался очередной обычный рабочий день обычных сотрудников необычного места. «Отель потерянных душ» спешил на помощь тем, кто немного потерялся.





ЭПИЛОГ




Эпилог

Вселенная на чудеса горазда



— Агата, из номера-джунгли опять доносится громкое рычание. Постоялица из тринадцатого номера жаловалась, — сказал Ориэль, падая в кресло напротив меня.

— Ща сдохну, — подперев кулаком подбородок, сообщила я ему.


— Реанимирую, — флегматично отозвался он.

— Давай не сразу? Можно я полежу без сознания хотя бы сутки?

— И бросишь нас с Феликсом одних на весь этот ужас? И не проси! — Замотал головой цейлин.

Мы обменялись тоскливыми взглядами.



Последние полгода в «Отеле потерянных душ» творился хаос. Где те тихие, спокойные дни, когда мы умирали от скуки, болтаясь в нигде? Если бы только мы могли тогда предположить, как это было хорошо...

Но нет. Вероятно, мой дар слышать и проводить информацию из эфира полностью вошел в силу. И не успели мы мяукнуть, как нас начало кидать и швырять из мира в мир. От одних потеряшек к другим. От бед личного характера до глобальных войн. От гнома, застрявшего под обвалом в шахте, до эльфийки, впавшей в многолетнюю депрессию на почве неразделенной любви. От странных шестилапых разумных меховых то ли медведей, то ли муравьедов, до банальных оборотней, страдающих после гибели истинной пары.

Где мы только не были за эти шесть месяцев? Кого только не подбирали и не приводили в чувство. В отель заселялись на разные сроки сотни разумных существ. И у каждого своя беда, своя потеря. Кто-то молчал и был близок к эмоциональной коме. Кто-то впадал в ярость и от отчаяния готов был крушить все вокруг. Кому-то хватало просто выговориться и выплакаться. Кому-то нужно было выплеснуть беду через физическую активность.

До сих пор с содроганием вспоминаю синекожего мужика, ростом примерно два с половиной метра. Вроде нормально заселился. Оплатил постой на несколько дней ожерельем из костей врагов. А потом его вдруг на ровном месте ни с того ни с сего переклинило, он выхватил топор и давай за мной бегать с воплем, что все женщины твари и их надо уничтожать.

Ну, могу сказать, хорошо, что я не забросила тренировки и ежедневно давала себе нагрузку то йогой, то всякими прыжками и бегом по ступенькам. Ага. Иначе того... На одну проводницу эфира стало бы меньше.

А так ничего. Побегали, поорали: я от ужаса, он от ярости. А потом проснулся Феликс. Вышел из своей комнаты, поморгал глазищами, колданул, и берсеркер схлопнулся. Брык, и все. Потом валялся в коридоре, пока не очухался. Ориэль его успокоительным накачал.

Ну ничего. Очухался постоялец, извинился, понурился и побрел уныло в номер-джунгли.

Жил еще кочевник с выводком мелких шустрых детей. Жена умерла очередными родами, оставив его одного со всем этим беспокойным шумным потомством. Вот папаша и поехал головой и нервами. А малышня, лишившись мамы, тоже отчаянно грустила.

Подобрали всех, куда деваться-то. Но у детей психика гибкая, подвижная. Новое место, куча необычного, они быстро оклемались. И такой дурдом тут творился... Шум, гам, смех, вопли, вечно кто-то то дерется, то играет...

Мы прямо молитву всем богам Вселенной вознесли, когда эта семейка отбыла. Пытались обокрасть отель, к слову. И жутко оскорбились, когда не смогли выйти за порог с распиханным по карманам добром. Оно оттуда исчезло и материализовалось в холле. Еще нас же и обвинили, что мы жлобы.



Те, про кого мне сейчас сообщил Ориэль, это наши последние заселенцы. В тринадцатом номере уже второй день обитала оперная певица из некоего мира будущего. Космические полеты, башни до небес, транспорт на магнитных подушках. Дама имела внушительное крупное телосложение, потрясающий воображение бюст, гриву розовых волос, крылья феи и мощный низкий голос. Да, бывает и такое. В театр, где наша клиентка уже много лет являлась при́мой, пришло юное дарование. Очаровательное и дико талантливое. Ну и вот...

А в номер-джунгли несколько дней назад заселился немолодой, но крепкий оборотень-медведь. И меня все чаще подмывало свести этих двоих. Чтобы они не слушали вой и рычание друг друга... Пардон, но оперные распевки нашей примы с непривычки сложно отличить от воя.

Так вот... Может, они найдут взаимопонимание на физическом уровне, так сказать, если уж вокально не сошлись?

Я даже всерьез предложила Ориэлю подсыпать им обоим афродизиака и оставить наедине. Ну а вдруг?

Но сейчас единственное, что я могла сделать, это обратиться к люстре:

— Надо повышать звукоизоляцию. Сделай, пожалуйста.

Тихо звякнул хрусталик. Я вздохнула. И почувствовала, что мы опять куда-то переносимся. Даже хотела предупредить Ориэля, но не успела. Во входную дверь кто-то постучал.

Цейлин застонал и сделал попытку сползти за кресло и спрятаться.

— И даже не хочешь узнать, кто там? — с иронией спросила я и встала.

— И так узнаю, — пробормотал он, но побрел за мной.

Устали мы. Просто устали.



Погремев замками, я распахнула дверь и остолбенела. Нет, ну такого даже мое потерявшее уже способность удивляться воображение не ожидало.

На крыльце перед нами стоял аист. Классический нормальный аист, только ощутимо крупнее привычных мне земных. И вот эта классическая птица, являющаяся символом новой жизни, весны и удачи, держала в клюве сверток.

Я смотрела на аиста, он на меня. Рядом озадаченно сопел цейлин.

Наконец гость не выдержал и ткнул в мою сторону клювом. Мол, чего стоишь, забирай. У меня дернулся глаз, и я очумело помотала головой. Если там то, что я думаю, то — нет уж! Дудки! Ребенок мне не нужен.

Но кулек принял целитель. Осторожно придержал, приподнял и, как только аист выпустил груз из клюва, отступил на шажок.

— Приветствую, люди и... — Птица скосила один глаз на зеленого цейлина. — И нелюди. Я заблудился. Сбился с пути. А малышу нужен отдых, еда и... поменять подгузник. А мне сон. Пустите нас, пожалуйста-а-а-а, — заканючил он на последней ноте. И чуть не заплакал.

— Тише! — шикнул Ориэль. — Малыша разбудите. Чей он?

— Эльфеныш, — всхлипнул аист. — Пустите, а? Сил нет уже этого ушастенького тащить. Капризный...

— Проходите, — отступила я, приглашая сказочного практически персонажа.

С ума сойти! Вот так, своими глазами увидеть эталонного аиста, который приносит детенышей... Следующим гостем будет разумный говорящий кочан капусты на ножках? С младенцем в сердцевине?