Горстка волшебства

Бетти накинула шаль, прокралась к двери и остановилась. Бабушка раскатисто храпела у себя в комнате. Бетти взглянула в сторону кухни – там было тихо и темно.

Она вышла в коридор и направилась к лестнице. Чем ниже она спускалась, тем гуще становился запах пива и бабушкиного табака. Бетти медленно приоткрыла дверь и замерла. Бабушкина подкова, подвешенная над порогом на удачу, перевернулась рожками вниз. Как такое могло случиться? Все знали, что бабушка придирчиво следит за тем, чтобы подкова висела правильно, – а не то из дома утечет удача. Бетти быстро выровняла ее и молча себя укорила. Подковы, вороны… скоро она станет не лучше бабушки! И все же внутри снова заворочалась тревога.

Она обвела взглядом пустые стулья и столы. В зале стояло едва уловимое тепло от мерцающих углей в каминах. Чарли нигде не было.

У Бетти заколотилось сердце. Тише, сказала она себе. Шестилетние девочки просто так не исчезают в никуда. Особенно такие шебутные, как Чарли Уиддершинс.

Может быть, она увидела плохой сон и забралась в постель к бабушке? Стоило проверить. Бетти развернулась к лестнице и споткнулась обо что-то теплое и шипящее.

– Эй! – прошипела в ответ Бетти (отчасти от досады, отчасти потому, что это «что-то» носило именно такое имя). Кот искоса на нее посмотрел, скользнул к задней двери и поскреб ее когтями с требовательным утробным мявом. – Я тебе не служанка! – прошептала Бетти, но Эй уставился на нее своими ядовито-желтыми глазами, и она сдалась. Если не выпустить кота, расплата будет отвратительной и вонючей, и вытирать с утра пол наверняка придется Бетти. – Проклятый кот, – проворчала она и потянулась за ключом, но, к своему удивлению, обнаружила, что дверь уже открыта. – Да неужели…

Бетти распахнула дверь, и лодыжки обвил холодный ветер. Она вышла во двор; Эй прошмыгнул у ее ног. Луна мутным пятном висела в небе, воздух был пропитан соленым запахом топей. Бетти напрягла глаза, пытаясь хоть что-то разглядеть сквозь слой тумана, окутавшего ее толстым одеялом, – даже дым из бабушкиной трубки казался не таким густым. На мощеном дворе громоздились ящики с пустыми бутылками и пивные бочки, ожидающие, когда их вернут на пивоварню.

Бетти медленно обогнула ящики, всматриваясь в темные углы двора. Ее ушей достиг легкий шепот, и за долю секунды в голове пронеслись истории, что рассказывали на Вороньем Камне. Истории о сгинувших в тумане рыбаках и беглых узниках, чьи призраки блуждают над топями. Бетти встряхнулась и напомнила себе, что отказывается верить в подобные вещи.

– Чарли! – шепнула она в темноту. – Ты здесь?

Тишина. И снова легкий шепот, а потом какое-то шуршание. Маленькая голова с растрепанными косичками высунулась из-за пивной бочки. На Бетти вытаращились два блестящих глаза.

– Сорока-морока, Чарли! – сердито пробормотала Бетти. Мысли о призраках сразу рассеялись, и сердце забилось ровнее. – Что ты тут делаешь посреди ночи?

Кутаясь в шаль, она поспешила в дальний угол двора, к поросшему травой клочку земли и клумбе с несколькими цветами.

Чарли тоже тепло оделась, ее темное пальто сливалось с тенями. У ее ног, возле клумбы, лежал совок, а рядом – спичечный коробок с чем-то маленьким, пернатым и неподвижным. У Бетти сжалось сердце. Наверняка Эй принялся за старое.

Потом ее жалость сменилась раздражением. Теперь ясно, почему сестренка, которая души не чаяла во всякой живности, ночью прокралась во двор.

– Чарли! – Бетти указала на клумбу, из которой торчали ряды палочек – каждая отмечала крошечную могилку. – Ты же помнишь, что сказала бабушка? Хватит хоронить мертвых животных!

Она прервалась, заметив, что Чарли едва слушает.

– Да что с тобой такое? – спросила Бетти. – Ты какая-то странная.

Чарли показала куда-то трясущимся пальцем.

Позади нее, в тени между двумя ящиками, сжалась маленькая девочка. Бетти уставилась на нее. Судя по всему, лет ей было примерно столько же, сколько и Чарли, – шесть-семь. На худом чумазом личике виднелись следы слез, и все в ней говорило о бедности: от поношенной залатанной одежды до голода в глазах.

– Кто… кто это? – выдохнула Бетти.

– Не знаю, – прошептала Чарли. – Я просто вышла во двор, чтобы похоронить птичку, и увидела, что она тут прячется.

Девочка, дрожа, смотрела на них широко распахнутыми глазами.

Чарли опустилась на колени и протянула ей свою маленькую ручку.

– Кто ты? – прошептала она. – Все хорошо. Мы тебя не обидим.

Девочка поежилась, но не ответила. Ее волосы свисали спутанными прядями, влажная одежда липла к телу.

– Как ты сюда попала? – спросила Бетти.

Ее голос прозвучал резче, чем она хотела. Девочка вжалась глубже в тень, но Бетти заметила за ее спиной легкое свечение. Бутылки рядом с ней поблескивали – в тех местах, куда лунный свет проникнуть не мог. У нее что, фонарь?..

– Смотри. – Чарли указала на калитку. Та была заперта, но одна из планок сгнила и выпала. – Она, наверное, протиснулась в эту щелочку.

Бетти нахмурилась. В глубине сознания крутилась какая-то мысль, колола иголкой, не давая покоя.

– Почему ты прячешься? – ласково спросила Чарли, как будто обращалась к перепуганному зверьку. А потом ахнула и отдернула руку – из складок изорванного девочкиного платья выплыл светящийся шар.

– Блуждающий огонек! – прошептала Бетти, схватила Чарли и оттянула в сторону. Шар поднялся и завис в воздухе перед ними. – Она пришла с топей!

Чарли попятилась, наступив на совок. Ее маленькое личико застыло от страха. Она быстро сложила руки в знак вороны, чтобы отвести от себя зло, – как учила бабушка.

Бетти, поколебавшись, сделала то же самое, хотя все эти суеверия претили ее практичной натуре. На всякий пожарный случай, угрюмо подумала она. Бабушка всегда говорила: от блуждающих огоньков с топей ничего хорошего не жди. Все, кто вырос на Вороньем Камне, слышали истории о том, как светящиеся шары заводили путников в туман и те уже не возвращались. Многие, как и бабушка, верили, что огоньки – призрачное эхо тех, кто пропал среди топей.

Огонек парил в воздухе перед девочкой, но не приближался. Его жутковатый серебристый свет отбрасывал на худое личико странные тени, из-за которых она неожиданно казалась взрослее.

– Чарли, иди в дом, – прошептала Бетти. – А ты… – Она повернулась к девочке. – Лучше бы тебе вернуться туда, откуда пришла.

– Я не могу.

Ее шепот был таким слабым, что на миг Бетти засомневалось, не почудился ли он ей. Но в глазах у девочки читалось неприкрытое отчаяние – и что-то еще. Решимость.

– Я не могу, – повторила она, на этот раз громче. – И не буду.


– Бетти, – сказала Чарли, не сводя с девочки глаз, – кажется, ей нужно помочь.

– Чарли Уиддершинс! – прошипела Бетти. – Я же сказала, иди в дом! Мы не знаем, кто она, чего она хочет, откуда у нее эта… эта штука!

– Он вам не причинит вреда, – начала девочка, но замолчала, когда за каменной стеной, огораживающей двор, зашаркали чьи-то шаги.

Она снова забилась глубже в тень, такая маленькая и испуганная, что Бетти поневоле почувствовала жалость. Чарли права. Девочка явно в беде. Но почему?

Послышался хриплый голос:

– Говорю тебе, тут что-то светилось. Фонарь или вроде того…

Калитка затряслась. Бетти застыла, глядя, как луч света, проникший сквозь щель в сгнившем дереве, скользит по мокрым булыжникам двора. Она схватила Чарли и нырнула за большую пустую бочку – как раз вовремя. Луч фонарика обшаривал двор, и Бетти прижала палец к губам, веля девочке и Чарли сидеть тихо. В кои-то веки сестренка ее послушалась.

Бетти подавила нервный вздох, когда в калитку чем-то ударили – возможно, кулаком – и на булыжники посыпались щепки. Одного хорошего пинка хватит, чтобы калитка разлетелась вдребезги. Неудивительно, что бабушка неделями допекала папу, чтобы тот ее починил.

Сердце Бетти бешено забилось. Что им нужно от этой несчастной девчушки? Может быть, она одна из беглецов? Конечно, нет… Колокол умолк много часов назад, и к тому же всем известно, что в тюрьме на Вороньем Камне содержат только мужчин. Бетти приготовилась к тому, что калитка сейчас рухнет, но чей-то стальной голос по ту сторону ограды скомандовал:

– Нет.

Повисла тишина, потом послышался неясный шепот, слишком тихий, чтобы можно было что-то разобрать. Тяжелые шаги стали удаляться от калитки. Бетти напряженно вслушивалась, пока они не затихли. Дрожащей рукой она подозвала к себе Чарли, поколебалась секунду и махнула загадочной девочке. Указала на заднюю дверь и произнесла почти беззвучно:

– В дом, быстро!





Глава 3. Черное перо




Так тихо, как только могла, Бетти закрыла за собой дверь и заперла на крепкий засов. Он встал на место со щелчком, от которого все подскочили. Бетти чертыхнулась под нос и оглядела лестницу. Наверху все было спокойно.

– Сюда, – шепнула Бетти, и тут Эй проскользнул у нее под ногами, снова заставив споткнуться. – Ох, да чтоб тебя!

Она провела Чарли и девочку в зал, и они устремились к ближайшему камину.

– Не зажигайте свет, – предостерегла Бетти. – И не надо добавлять дров в камин. Дым из трубы посреди ночи может вызвать подозрения.

«Но у кого?» – спрашивала она саму себя, торопливо проверяя, плотно ли задернуты все шторы и защищают ли их от любопытных глаз. Что за люди были снаружи и правда ли они ушли? Она удостоверилась, что главный вход заперт. Снаружи поскрипывала на ветру дощечка «ПРОДАЕТСЯ».

Убедившись, что все надежно закрыто, Бетти вернулась к камину – как раз вовремя, чтобы отнять у Чарли кочергу: сестренка собиралась поворошить угли. Маленькая незнакомка протянула руки к последним тлеющим уголькам, пытаясь хоть немного согреть замерзшие пальцы. Сама она была бледная как полотно и дрожала.

– Вот, держи, – сказала Чарли и вынула из кармана половину бутерброда. – Это мне бабушка дала на перевкус, а я сохранила для своего крыса.

– На перекус, а не на перевкус, – поправила Бетти.

– Одно и то же, – пожала плечами Чарли и протянула девочке свой щедрый дар. – Тебе, кажется, это нужнее.

Бетти внимательно смотрела на девочку – и на огонек. Гостья вгрызалась в бутерброд, не обращая внимания на то, что он засох и потерял форму. Бабушка годами забивала им голову всякой суеверной чепухой, и теперь сложно было не вспомнить сказки про коварных бесенят и эльфов, что появлялись у людей на пороге и обманом выпрашивали у них еду, а если такое существо покормить, от него уже не отделаться. Сейчас, среди ночи, в едва освещенном зале, появление незнакомки определенно казалось дурным знаком. Блуждающий огонек вился у подола ее платья. Пару раз он подплывал чуть ближе к огню, словно зачарованный свечением, которое исходило не от него самого, но потом быстро возвращался к ногам загадочной девочки.

У Бетти по спине побежали мурашки. В топях она видела блуждающие огоньки, но так близко – никогда. Изнутри огонек слегка мерцал, как будто там, в глубине, билось сердце из белых сияющих углей. Это зрелище, одновременно зловещее и красивое, завораживало – неудивительно, что люди следуют за огоньками… Бетти ощутила укол страха и, заморгав, отвела глаза.

– Пять минут, – сказала она чуть холоднее, чем стоило. – К тому времени, как доешь, горизонт будет чист, и ты сможешь уйти.

Девочка никак не отреагировала. Она просто смотрела в огонь, испуганная и потерянная.

Бетти охватила жалость. Если бы не огонек, девочка не казалась бы ей подозрительной, но вид этого парящего шарика вызывал глубокое беспокойство. Бабушка пришла бы в ярость, узнай она, что Бетти впустила блуждающий огонек в дом. От этой мысли закололо в затылке. Она хотела помочь девочке и одновременно жалела, что они вообще встретились. Ох уж эта Чарли с ее живностью!

– Как тебя зовут? – спросила Чарли, садясь на корточки у камина. Достала из другого кармана обкусанное горелое печенье и предложила гостье.

Та с хрустом отгрызла кусочек и нерешительно посмотрела на огонек.

– Я… Зовите меня просто Агни. Наверное, так.

Голос девочки превратился в такой тихий шепот, что Бетти стоило большого труда разбирать слова, и ей подумалось, что лучше и не стараться. Чем меньше они узнают, тем лучше.

– Сколько тебе лет? – спросила Чарли. – Мне шесть, но на следующей неделе будет семь.

– Девять, – ответила Агни. – Говорят, что я слишком маленькая для своего возраста.

– Ты карлик, да? – подсказала Чарли.