Город псов

— Вот как? — иронично поднял брови майор. — Не слишком ли вы переоцениваете этого так называемого Вожака? Кстати, вы его видели? Его вообще кто-нибудь видел? — Майор обвел взглядом притихших людей, ответом ему было молчание. — Ну вот видите, — он усмехнулся, — его никто не видел. А болтовни много, слишком много. Хотя от вас, Олег Анатольевич, я таких буйных фантазий не ожидал. Этот ваш Вожак, даже если он и впрямь существует, в чем я совсем не уверен, как он мог узнать об этих самых планах Григория Александровича? Ведь не вы же ему об этом поведали?

— Рокси.

— Что Рокси, — не понял майор, — это вообще кто?

— Моя собака, болонка. Она убежала от меня в тот вечер, когда мы с Гурвиным обсуждали, что будем делать с собаками после того, как соберем всех их в питомнике.

— И что же вы собирались с ними делать? — осторожно полюбопытствовал полицейский.

Марков тяжело вздохнул и, опустив голову, еле слышно пробормотал:

— Гриша предлагал их всех сжечь.

— Я правильно вас понимаю, — еще более осторожно продолжил майор, — вы говорите, что ваш друг, известнейший в городе предприниматель и меценат Григорий Александрович Гурвин, предлагал вам сжечь десятки беззащитных животных?

Марков угрюмо кивнул.

— А болонка Рокси, услышав ваш разговор, убежала и передала его содержание бродячим собакам, которые и убили Григория Александровича.

— Так и есть, — пожал плечами Марков, — конечно, на первый взгляд все немного странно.

— Немного странно? — заорал майор. — Вы что, Марков, совсем одурели? Для вас же будет лучше, — майор с силой потащил Маркова в сторону, подальше от любопытных ушей, — если вы забудете всю эту чушь, что мне сейчас рассказали. Про говорящую болонку, мстящих собак и ваши планы сжечь собачий питомник. Хотя в последнее, — майор усмехнулся, — я поверить могу, сам Гришу со школы знаю. Но вы, Марков, про это забудьте. Вы меня поняли?

— Понял. — Марков, насупившись, разглядывал пол под ногами.

— Кстати, Николай, — судя по всему, майор решил вспомнить, что он учился в одной школе не только с Гурвиным, но и с самим Марковым, — следственный комитет под тебя сильно копает. Глубоко. Ты можешь из этой ямы не выбраться.

— Это в связи с приездом этого умника из области? — тихо уточнил Марков.

Майор кивнул и быстро огляделся по сторонам.

— Тебе лучше уехать на некоторое время. Если история рассосется — вернешься. Если нет, то земля большая, стран много. Останешься здесь — не отобьешься. Поверь мне, если сядешь, то выйти уже не получится.

— И когда надо стартовать? — Марков поднял голову и взглянул майору в глаза.

— Лучше вчера, — усмехнулся полицейский, — завтра точно будет поздно.

Он хлопнул Маркова по плечу и, сунув руки в карманы, неторопливо двинулся по коридору.

— Спасибо, Денис! — пробормотал Марков. Майор обернулся и ободряюще подмигнул бывшему однокласснику. Марков бросился к лестнице, стремительно промчался по ней, перепрыгивая через несколько ступенек и, выбежав на улицу, устремился к своему «лендкрузеру», на ходу щелкая пультом сигнализации.





* * *


Два бойца группы захвата легко преодолели двухметровый забор и распахнули тяжелые ворота. Во дворе тут же стало многолюдно. Люди в черном с короткими, готовыми к стрельбе автоматами мгновенно окружили дом.

Входить в особняк было решено с двух сторон одновременно, через окна. На звон разбитых окон и крики «Лежать! Работает спецназ!» дом ответил равнодушным молчанием. В нем вот уже несколько часов, как никого не было.

Куда исчез Николай Марков, как он покинул город, а главное, кто предупредил подозреваемого в многочисленных убийствах о предстоящем задержании, так и осталось тайной. Единственное, что радовало всех причастных к этой странной и запутанной истории, так это то, что жестокие убийства женщин в Среднегорской области прекратились. Дальнейшая судьба Рокси и Вожака также никому не известна. Смогла ли маленькая, избалованная собачонка стать частью стаи или погибла при наступлении первых ночных заморозков, не знал никто, да если честно, это никого особо не интересовало. Гораздо важнее было то, что стая, долгое время державшая в страхе целый город, ушла, оставив после себя только страшные, со временем обросшие вымыслом воспоминания да привычку не выходить с наступлением темноты на улицу без крайней нужды.

Лунин отложил дочитанную наконец рукопись в сторону, открыл окно и тут же поежился. Холодный ночной воздух врывался на кухню, заставляя жаться к стенам бледно-желтые занавески. Илья закурил, вглядываясь в темноту тянущейся перед домом улицы. Однако, как бы он ни напрягал глаза, увидеть так ничего и не смог. Если не считать завывания холодного осеннего ветра, за окном было пустынно и тихо. Быстро замерзший Лунин выбросил наполовину недокуренную сигарету и захлопнул окно. Мятущийся злой ветер остался на улице и был Лунину уже не слышен. Так же как не был услышан им едва доносившийся откуда-то издалека заунывный собачий вой.

Илья задумчиво пролистнул страницы отпечатанного текста. Новая книга Короленко ему понравилась, не нравилось ему то, что проводимое им расследование явно зашло в тупик. Уже давно прошли и три, и даже пять дней, изначально отведенные на командировку. И если он, Лунин, так ничего и не придумает в ближайшее время, то надо будет возвращаться, пока полковник Хованский не позвонил Шубину и не отдал распоряжение выставить его из Засольска пинком под зад. Удивительно, как он этого до сих пор не сделал.

Лунин уже собирался по привычке глубоко вздохнуть, когда ожил мобильник. Илья взглянул на светящийся экран: звонил Ракитин.

— Ты что, спишь уже? — Бодрый голос Ракитина, как обычно, заставил Лунина поморщиться. — У вас там уже сколько?

— Как и у вас, Сережа, — все же не удержался от вздоха Лунин, — мы в одном часовом поясе.

— Да, ты уверен? — удивился Ракитин. — Вы же на четыреста километров севернее. Ну ладно, я в географии не силен. Ты мне лучше скажи, есть у тебя что нового?

— Если честно, то нет, — признался Илья, разглядывая в черном окне свое нечеткое отражение. Стекло, по мнению Лунина, было сильно искривлено, из-за чего в отражении он выглядел полнее, чем был на самом деле. — А что у вас?

— Да и у нас тихо, — голос Ракитина звучал уже не так радостно, — хотя бы новых убийств нет, уже неплохо.

— Ну да, — вяло согласился Лунин. Он перешел к другому окну и теперь с грустью констатировал, что все стеклопакеты были кривыми.

— Так и я говорю, — вновь оживился Ракитин, — уже неплохо, а он в меня степлер кинул.


— Хованский? — уточнил Илья, наглядно представляя себе разъяренного начальника управления.

— Ну да, кто еще, — хмыкнул Ракитин.

— Попал? — Илья прошел в прихожую и, встав перед большим, во всю стену зеркалом, попытался втянуть живот.

— Нет, я увернулся, — настала очередь капитана тяжело вздыхать, — так он вообще озверел, орал как резаный. Уж лучше б попал.

— В следующий раз не уворачивайся, — посоветовал Лунин. На самом деле он хотел сказать, что в следующий раз не стоит говорить шефу глупости, но подумал, что это будет бестактно.

— Придется терпеть, — согласился Ракитин, — кстати, я же тебе по делу звоню.

— Неужели? — от удивления Лунин расслабил мышцы живота, и тот мгновенно выкатился вперед.

— Представь себе, у тебя есть чем записывать?

— Секунду! — Лунин оставил безнадежные попытки доказать зеркалу свою стройность и побежал на кухню.

— В общем, у этой Ирины Семеновны, жены Короленко, обнаружился брат, — не стал ждать Ракитин, — некто Олег Егорович Смотров.

— Двоюродный, что ли? — Лунин извлек из-под кипы бумаг ручку и приготовился записывать.

— Не, подкидыш, — хохотнул Ракитин. — Или как там это правильно называется? В общем, ее родители его усыновили. Ей тогда было четырнадцать, а ему всего семь. Не знаю почему, но фамилия у него осталась та, что была в детдоме.

— Да, так порой бывает, когда дети уже взрослые, — рассеянно пробормотал Лунин, хотя, семь лет — это не так много. — Адрес его есть?

— Ну разумеется. — Ракитин явно был доволен собой. — А чего ж я тогда звоню, по-твоему? Он так в Засольске всю жизнь и прожил, кстати, работает директором по продажам на засольском заводе безалкогольных напитков. Интересное совпадение, верно? Ты ведь лимонад на экспертизу отдавал? Я, кстати, покупал недавно. Нормальный лимонад, вкусный.

— Диктуй адрес, — перебил разговорившегося Ракитина Илья.





* * *


Старый двухэтажный, на восемь квартир, дом на окраине города не очень походил на место, где должен жить директор по продажам крупного предприятия, но сомнений в адресе не было. Осторожно ступая, Илья поднялся по давно разошедшимся и прогнившим ступеням деревянного крыльца и вошел в полутемный подъезд. Поднявшись на второй этаж, он с удовлетворением отметил, что жилец седьмой квартиры был единственным, кто озаботился приобретением номерка на дверь, у остальных номер квартиры был нацарапан гвоздем или в лучшем случае фломастером прямо на дверном полотне. Поскольку до приобретения дверного звонка у жильца из все той же седьмой квартиры руки так и не дошли, Лунин, что было силы, замолотил в дверь кулаком, справедливо полагая, что в восемь часов субботнего утра хозяин квартиры вполне может еще крепко спать. Судя по всему, Лунин нарушил сон не только обитателя нужной ему квартиры. Лязгнув засовом, распахнулась обтянутая драным в нескольких местах дерматином соседняя дверь, и на лестничную площадку возмущенно высунулся небритый мужчина лет сорока, с уставшим после вечера пятницы лицом и сжатыми кулаками.

Пропустив мимо ушей несколько нецензурных фраз, Илья молча сунул под нос мужчине удостоверение. Дверь стремительно захлопнулась, однако Лунин успел услышать брошенное напоследок:

— Трясет тут ксивой своей, козлотня поганая.

Лунин беззлобно подумал, что за неуважение к представителю закона мужичка стоило бы изолировать от общества суток на десять, однако щелкнувший замок входной двери квартиры номер семь оторвал его от размышлений о причинах глубинной народной нелюбви к блюстителям правопорядка.

Приоткрывший дверь человек молча смотрел на Илью, очевидно желая получить объяснения столь раннему незваному визиту. Лунин вновь развернул удостоверение.

— Олег Егорович? Хотелось бы пообщаться.

Мужчина молча кивнул и распахнул дверь пошире, пропуская Лунина в квартиру. Было видно, что доставлять радости соседям выяснением отношений на лестничной площадке он не намерен.

— Вы по поводу Ирины? — Мужчина запер дверь и уставился на Лунина.

— В том числе, — не стал спорить Лунин, сам не очень представлявший, о чем именно он собирается говорить с хозяином квартиры, — может, пройдем в комнату? В прихожей как-то тесновато. — Он улыбнулся, пытаясь установить эмоциональный контакт со Смотровым.

— Проходите. — Никак не отреагировав на улыбку Лунина, Смотров направился вглубь квартиры, Илья двинулся вслед за ним.

Небольшая гостиная была достаточно опрятна и все же сразу выдавала, что в ней коротал вечера уже давно одинокий мужчина. Стопка старых, давно прочитанных автомобильных журналов на подоконнике, тяжелые наборные гантели, лежащие прямо у раскрытой двери на балкон, коллекция пивных бокалов, которая в силу своих размеров явно не могла поместиться на кухне.

И фотографии. Нет, это вовсе не было то причудливое скопление изображений всех цветов и размеров, которое так любят показывать в детективных фильмах. Фотографий было всего несколько. Одна, небольшого формата, одетая в темную деревянную рамку, стояла на журнальном столике, другая, размером побольше, в красивом стеклянном облачении, висела на стене прямо над диваном, еще две, черно-белые, почему-то без рамок, были засунуты за стекло книжной полки. Лунин подошел к ним поближе.

На одной из фотографий была еще маленькая, лет пяти, девчушка, одетая в легкое летнее платьице и сандалии. Девчушка крепко обнимала, а точнее, почти висела на шее огромной, высунувшей длинный язык овчарки, терпеливо принимающей выпавшие на ее долю ласки. На второй фотографии была изображена, несомненно, та же девочка, только уже гораздо старше, Лунин не мог бы сказать точно, быть может, ей было лет пятнадцать — шестнадцать. За годы, прошедшие с первого снимка, она сильно выросла и из смешной, щекастой девчонки превратилась в очаровательную девушку, однако ее белозубая улыбка была такой же искренней, как ранее. Вот только вместо овчарки рядом с ней, держа девушку за руку, стоял мальчишка лет десяти. Мальчишка не улыбался, было видно, что он изо всех сил пытается казаться серьезнее и старше, чем он есть на самом деле. На двух оставшихся, цветных, фотографиях была все та же девочка, только уже много лет спустя, ставшая красивой, необыкновенно красивой, по мнению Лунина, женщиной. Вот только на этих двух фотографиях красивая женщина почему-то не улыбалась.

Смотров, одетый лишь в майку и шорты, неподвижно стоял, давая возможность Лунину беспрепятственно рассмотреть снимки. Обернувшись, Лунин заметил, что лежащие у балконной двери гантели, очевидно, периодически используются по назначению. Скрещенные на груди руки хозяина квартиры да и сама, выпирающая из-под обтягивающей майки, грудь выдавали в нем человека тренированного. Подумав о том, что сам он давно не посещал спортзал, Лунин хотел было вздохнуть. Но решил, что это будет выглядеть странно со стороны представителя власти.

— На этом снимке, я так понимаю, вы? — наконец решил он начать разговор.

— Да, я с Иришкой, — кивнул хозяин квартиры, — уж лет сорок этой фотографии будет. Считай, уже жизнь с той поры пролетела.

— Ну, жизнь-то еще продолжается, — возразил Лунин, — я имею в виду, ваша, — спохватился он, взглянув на фотографию девочки с собакой.

— Да уж, жизнь, — протянул Смотров, усаживаясь на диван. — Разве это жизнь? Так, вялотекущее одиночество.

— Вы не женаты?