Город ненужных принцесс

— Коли дракон вспомнит о своем сердце, умрет на седьмой день, не вернув его себе, — нехотя произнес Румпель. — Сердце, долго пролежавшее без любви, усыхает и сжимается в камень, становясь непригодным. Тогда спасти дракона может сердце, отданное по доброй воле.

— Смерти тому не избежать, — печально заключила принцесса-без-имени, прижимаясь к груди дракона-соловья.

========== Глава 8. «Сердце для дракона» ==========

— Подумай, прежде чем пойти на этот шаг, — мудро изрек Румпель, сидевший у входа в пещеру Эра. Азалия слышала слова золотого дракона и понимала, что ожидает её. — Коли любовь не сильна, магия погубит обоих.

— Магия сработает, — упрямо повторила принцесса, поглаживая своего дракона, метавшегося в мучительном забытье.

— А коли сработает, то знай — перестанет биться его половинка, перестанет биться и твоя.

Предостережение его слов не один раз звучало под сводами обители Эра, но Азалия чувствовала, что должна была поступить именно так. Любовь к дракону, что зародилась в её юном и неопытном сердце, не знающем страданий и мук, оплела маленький орган цветущими лозами роз. И с каждым днем светилась изнутри все ярче и ярче.

— Оно будет биться за нас обоих, — твердила принцесса.

— Не выдержишь, — прошипел Румпель.

«Смогу!»

— Не справишься, — эхом отразилось от каменных стен.

«Смогу!»

— Погибнешь.

«Ну и пусть! Зато я дам ему шанс на жизнь!»

У заклинания было лишь три условия: знать имя принца, обращенного в дракона, иметь убежденность и по доброй воле отдать тому половину своего любящего сердца.

Много ли найдется непутевых принцесс, способных на этот отчаянный шаг? Ответ, увы, прост и печален — много. И далеко не у каждой хватало духа, а после и сил, чтобы пережить подобное.

Но Азалию не страшили последствия. Весь мир был бы ей не мил, не стань в нем Эра. Она познала с ним радость дружбы, поддержку его сильного плеча, ласковость взора, мудрых и утешительных наставлений. Но главное — он принимал её такой, какой она была: порой неряшливой, порой слабой и совсем не железной, порой хандрящей и очень уставшей. Он берег её, спасая от мира жёстких условностей, не приемлющих несовершенства; спасая от неё самой, которая по привычке требовала от себя сверх нормы, как и полагалось принцессам.

Он угасал в её объятьях, а она не представляла, как быть без него.

***

Пора.

На исходе седьмого дня, ровно в тот момент, когда оранжевое светило касалось тёмных синих вод Бермудского моря, озаряя горизонт зелёной вспышкой, принцесса занесла над собой обсидиановый клинок и вонзила в грудь, разрезая её по «Z-образной» форме. Маленькое сердце, переполненное любовью, затрепетало, испугавшись своей открытости и беззащитности. Его коснулось черное острое лезвие клинка, раздваивая посередине, и половинчатый комочек, плачущий алыми слезами, был вложен в грудь дракона.

«Бейся!» — взмолилась принцесса, смотря на бездыханного дракона. Но маленькая частица сердца не откликалась на зов своей хозяйки.

«Бейся!» — с упорством настаивала принцесса, ведь она больше не была ненужной. Она знала, что нужна своему дракону.

«Прошу тебя, бейся! Ради нас!» — и половника сердечка сделала свой первый удар внутри дракона.

Желтые глаза резко раскрылись, и иссиня-черная грудь сделала вздох.

Открытые раны на телах двух влюбленных заалели, светясь огнем, неровные края сошлись, закрывая от взора половинки одного сердца, и боль ушла.

***

— Не смотри так на меня, — смутилась Азалия.

— Как так? — сделав благопристойный вид невинного агнца, Эра лукаво прищурился.

— А вот так, — принцесса скосила глаза к переносице, передразнивая дракона.

— Лицо у меня так устроено. Не нравится, подай жалобу в профсоюз! — фыркнул Эра и, пользуясь возможностью, подглядел в записи принцессы, пока та причитала.

— Больно-то надо. Развели бюрократию! Да чтобы до вашей канцелярии дойти, подошвы все стереть можно по пути! Там зарегистрируйся. Там подай прошение о заказе. Там заполни форму номер четырнадцать.

— Номер четырнадцать дробь «Б», — поправил Эра, пробежав взглядом по последнему абзацу «Руководства по эксплуатации драконов».

— Да-да! Потом очередь отстоять, чтобы печать на бланке поставить. Потом встать в очередь, чтобы этот бланк отдать. Потом встать в очередь, чтобы получить уведомление о принятии бланка. Потом встать в очередь, чтобы… Ой! — половинка сердца принцессы застучала сильнее в том же ритме, что и у дракона. Уж крайне сильно Эра нравилось, как Азалия причитала, становясь похожей на очень милую и кучерявую морковку. А Азалия всегда чувствовала, когда он радовался, потому и половинка ее сердца радовалась вместе с ним.

— По́лно тебе разоряться, сделаю одолжение — пересмотрю систему логистических процессов, — промурлыкал дракон, — покажи лучше, чем книга твоя закончилась.

«На каждую непутевую принцессу найдется свой дракон. Надо лишь немного подождать».

— Финтифлюшку нужно после абзаца нарисовать, — мудро посоветовал дракон, ведь именно двойной филигранной волной подытоживались все сказки.


͌

«Так и повелось у них с тех пор. Драконы оберегали принцесс, а принцессы — драконов. И никому не было никакого дела до этих непунктуальных принцев».

***

Post scriptum

История рождения драконов

Румпельштильцхен

Румпельштильцхен — неприметный и крайне пунктуальный принц-соловей из королевства Соловьев — воспылал любовью к принцессе-без-имени и полетел на поиски волшебного меча, дабы избавить деву от страданий и заточения. Был он мал и слаб, но крохотное тело обладало безудержной стойкостью духа. Много дней и ночей соловей летел без отдыха и сна к границе тёмных земель, где по легенде был спрятан меч, способный разрубить любую магию. Он юрко пролетал между шипов заколдованных кустарников, растущих в нелюдимых землях. Один укол или порез тех острых отростков поверг бы его в вечный сон. Но Румпельштильцхен справился, невредимо добравшись до центра непролазной чащи.

На что рассчитывал принц-соловей, пытаясь крохотными лапками извлечь из каменного валуна вонзенный меч, весящий в сотни раз больше, чем он сам? Он был верен себе и своей мечте — во что бы то ни стало (ценой всего!) вызволить прекрасную печальную деву.

Проходили недели, но старания его не оправдались. Тоска и грусть поселились в его сердце — ведь он подвел принцессу-без-имени. Отчаявшись, понимая, что опоздал на заключительный бал, где, вероятно, уже кто-то другой вызволил его принцессу, Румпельштильцхен обрушился грудью на длинный острый шип, и сердце его заснуло.

На рассвете следующего дня проснулся в том месте золотой дракон, не помнящий, кто он, к чему стремился и что искал.

Печален и хмур был Румпель. Неведомо для самого себя дракон кружил вокруг королевств, заглядывая в окна высоких башен. Ни одна из принцесс с глупым мечтательным выражением лица не прельщала его. Но почему продолжал облетать замки, он не знал.

В один из дней своего бесцельного полета нежданно и негаданно за его хвост уцепилась дева. Поскольку сердце его спало, то и не узнал он в ней ту самую любимую им принцессу-без-имени.

Много дней после воротил он от неё свой нос, сетуя и пыхтя на злокозненное создание, что вероломно воспользовалось им как доставщиком до «Города ненужных принцесс». Ведь тот дракон, что принесет с собой деву в сей город, станет её избранным, приносящим заботу и поддержку.

Румпеля обижало, что принцесса не просила его о помощи, и он места себе не находил, становясь еще более замкнутым. Но он просто не знал, что принцесса-без-имени не была обучена просьбам, и потому, как лошадь ломовая, она сама по себе добывала пропитание и иные блага.

Но вот однажды, когда он перекусил тяготившие волосы принцессы и ощутил объятия, ранее не познанные им, в груди Румпеля проснулось сердце, и с каждым новым ударом оно приносило с собой давно забытые воспоминания.

Он вспомнил, кем был и как сильно любил принцессу-без-имени. И в подарок дал ей имя, которое дева благосклонно приняла. Отныне звали её Рапунцель, как принцессу с самыми короткими волосами.

Эрасмос

Эрасмос — принц из королевства Любящих. То королевство славилось тем, что каждый в нём имел сердце, способное безошибочно найти свою истинную любовь. Эрасмос многим отличался от жителей того края: все они были как на одно лицо — с белым оперением, голубоглазые и с доброй улыбкой. И только лишь Эрасмос был среди них чёрной вороной. Оттого и многие сторонились его. Сердце принца наполнялось тоской и одиночеством, никак не откликалось на зов настоящей любви. И думал он, что уродился бракованным, коль так сильно разнился со своими сородичами.

На свое восемнадцатилетие, поняв, что сердце его по прежнему глухо, отправился он на поиски истинной любви. Много прошло лет с тех пор, а он так никого и не встретил.

Решил он обратиться к мудрым письменам, чтобы те помогли ему разобраться с его молчаливым сердцем. Увы, рецепта он не нашел и был вынужден и дальше скитаться по свету. Проходили года, складываясь в столетия, одинокий ворон кружил над землями своей страны, пока не взмолился звёздам, чтобы те уняли его боль в груди от ноющего сердца, которому не суждено было познать любовь.

Одна из звёздочек (совсем молодая и неопытная) по глупости своей сжалилась над чёрным вороном и поведала тому секрет, как унять боль в его груди.

И Эрасмос решился вырвать своё тоскующее сердце и выбросить за ненадобностью.

Так родился дракон Эра.

Отныне его не беспокоил плач сердца, страдающего без любви.

Проходили столетия, и Эра совсем позабыл о пустоте в своей груди, да и не помнил толком, откуда на его шкуре был шрам. Пока однажды эта пустота не проснулась и не позвала его в страну королевств. Не мог дракон совладать с ней, и тело, перестав подчиняться ему, отправилось в далёкий путь.

Там он нашел никому не нужную принцессу Азалию. Что-то в ней напомнило ему о себе, и он, не думая, схватил одиноко стоявшую девушку и унёс с собой.

Отныне он больше не был один. Юная дева скрашивала его дни и заполняла собой пустоту в его груди. Не мыслил дракон больше жизни без неё и тех приятных хлопот, что доставляла ему принцесса.

Но пустота внутри него не была безгранична, в отличие от той бесконечной любви, что изливалась на Эра и не находила себе пристанище, ведь сосуд для любви — сердце — было выброшено. И тогда, в роковой час, услышав вопрос, на который он должен был дать ответ, завеса памяти раскрылась, и он вспомнил, какую ошибку совершил по наставлению глупой опрометчивой звёздочки (которая всего-то лишь желала принцу добра, но не знала, к чему порой ведут благие намерения).

Колдовское заклятие, что перерождает каждого дракона, зажглось в его груди, отсчитывая оставшиеся семь дней жизни, покуда не будет вложено иное сердце, отданное по доброй воле и переполненное любовью.

Эра хоть и был наблюдательным, но за неимением сердца не смог углядеть в Азалии свою ту самую истинную любовь. Но сердце девы уже давно подсказало ей истину и было разделено напополам, дабы вечно биться в груди двух влюбленных.

Адамос

Чудовище по кличке Адамос из рода Чудовищно застенчивых Чудовищ.

Несмотря на свой устрашающий вид, принц Адамос был невероятно застенчив, пожалуй, даже чрезмерно. Он не тешил себя надеждами, что хоть кто-нибудь обратит на него взор, ведь каждый смотрящий на него невольно кривился, а порой и убегал в ужасе от косматого рогатого принца. И каково же было его удивление, когда самая красивая принцесса, выбившаяся в тройку лучших и достойных принцесс, указала на него.

Он мало что знал о Бель и старался даже не смотреть в её сторону, боясь лишний раз увидеть брезгливость на точёном личике. Но та смотрела на него совсем иначе (он не знал, как объяснить выражение её лица, ведь к нему никто прежде так не обращал свой взор).

Красавица была его полной противоположностью, и он никак не мог понять, почему ту, которая лучилась изнутри и блистала своим совершенством, так тянет к нему — вечно хмурому и затравленному.

Однако под ропот ошарашенной и удивлённой толпы выбор прекрасной Бель пал именно на него. Бесстрашная дева принесла ему клятву в вечной любви и к заходу солнца ожидала его в своей опочивальне.

Не мог Адамос решиться войти в покои невесты-принцессы, ведь был убежден, что это лишь очередная злая шутка из неизменно преследующих его всю сознательную жизнь. Ведь все кому не лень убеждали Чудовище в том, что тот из-за своей внешности недостоин даже помыслить о счастье, и уж тем более с красавицей. Множество раз брошенные в его адрес злые и грубые слова ранили сердце Адамоса, оставляя на нем сотни трещинок и сколов.

И вот, уверовав, что и на этот раз ему желают причинить лишь боль, сердце принца не выдержало последнего удара и раскололось на миллион осколков.