Горные тропы

– А ты, Корней, что скажешь? Каким наказание должно быть? – снова повернулся к старику подполковник.

– За позор роду, за татьбу ночную – по полсотни плетей каждому, – сжав кулаки, отрезал старик.

Жадно ловившая каждое их слово толпа дружно ахнула. Невольно охнул и Елисей. Пятьдесят ударов нагайкой, даже не самых сильных, способны легко отбить человеку внутренние органы. Пережить такую порку может только очень сильный человек. Подполковник, явно не ожидавший такого, вперил в старика удивленный взгляд, словно ожидая, что он одумается и скажет, что оговорился, но Корней ответил ему твердым, прямым взглядом.

– Дозволь просить, дядька Корней, – решившись, спросил Елисей.

– Что, казачок, от себя добавить решил? – мрачно поинтересовался подполковник.

– Нет. Просить хочу, не полста, а тридцать ударов. Не снесут они полсотни, – ответил Елисей.

– Что скажешь, Корней?

– Спаси Христос, Елисей, – помолчав, поклонился старик парню.

– А вы, казаки, что скажете? – повысив голос, спросил подполковник у остальных.

– Три десятка. Так тому и быть. Добре решили, – послышались голоса.

И подполковник, выслушав их, поднял руку, призывая собравшихся к тишине.

– Что ж. Круг казачий постановил. Виновных в татьбе приговорить к трем десяткам ударов нагайкой каждого. А раз в роду не нашлось того, кто их к порядку призовет, то и пороть их будут казаки их же рода. Ну, а мы присмотрим, чтоб и далее жалости глупой не стало, – добавил он, сурово посмотрев на притихшее семейство.

Откуда-то притащили еще три лавки и, ловко сорвав с виновных рубашки, разложили их, привязав руки и ноги. В толпе послышались всхлипывания и подвывания. Похоже, женская часть семьи не ожидала такого наказания и теперь таким образом пыталась высказать свое отношение к предстоящему. Дед Корней, услышав этот вой, стремительно развернулся и, не раздумывая, треснул своей клюкой по спине ближайшую бабу, рявкнув так, что вздрогнули все собравшиеся:

– Заткнись, сука тупая! Из-за тебя всё. Из-за глупости твоей. Сгубила сынов страхами своими глупыми, так не вой теперь.

– Из-за него всё! – взвыла в ответ баба, тыча пальцем в сторону Елисея. – Он виноват!

– Ну еще бы! Себя зарезать не дал, вот и виноват, – презрительно фыркнул парень. – И вправду дура.

– Ты, ты… – снова завыла баба, но Корней не дал ей договорить, очередным ударом клюки отправив истеричку в глубокий нокаут.

В наступившей тишине свистнули нагайки, и плац огласился воплями боли.





* * *


Сход казачьего круга популярности Елисею заметно прибавил. То и дело на улицах незнакомые люди почтительно здоровались с ним, а на базаре даже торговаться перестали, сразу предлагая товары ниже объявленной цены. Этот факт насторожил парня, и Елисей решил прояснить этот вопрос у того, кто пользовался в крепости серьезным авторитетом. У деда Святослава. После очередной тренировки парень, быстро умывшись у колодца, присел рядом со стариком и, подумав, осторожно задал интересовавший его вопрос.

– А ты как хотел? – усмехнулся в ответ старый казак. – Вон, в столице всякие дворяне да благородные есть, а у казаков свой счет. У нас, чем род длиннее и чем известных воев в нем больше, тем и казаки того рода знатнее. А ты еще и оружейник, про которого даже в штабе знают.

– Это кто такое сказал? – удивился Елисей.

– Да как же! А майор, который из контрразведки? Штабной он. И про то, что для твоих гранат он самолично тебе кислоту заказывает, всем известно.

«М-да, в Одессе знают всё», – растерянно усмехнулся про себя Елисей, припомнив старый анекдот.

– Да ты не переживай, – хлопнул его старик по плечу. – Уважают тебя люди. Знаю, что говорю. Да и чего не уважать, ежели на таких, как ты, вся наша защита и держится. Думаешь, ты один в крепости новое оружие придумывал и раньше таких не было? Были. Да только не дожили они до дней нынешних. Ладно. Ступай, казачок. Притомился я что-то. Старый совсем стал, – вздохнул старик и, сняв папаху, перекрестился, глядя на солнце.

Поднявшись, Елисей почтительно поклонился старому мастеру и, подхватив свои шашки, отправился домой.

Основная часть дел была сделана, но в мастерской всегда находились какие-то мелкие недоделки. К тому же пришло время воплотить в материале свою новую задумку. Механическую маслобойку. Все необходимое для ее сборки было уже куплено и добыто. Осталось только собрать.

Елисей успел добраться домой и переодеться в рабочую одежду, когда к воротам подлетел верховой и, перегнувшись с седла через створку, громко окликнул парня.

– Чего стряслось? – спросил парень, выскакивая на крыльцо.

– Поехали со мной к воротам. Там до тебя горцы пришли, – коротко пояснил казак.

– Какие еще горцы? – растерялся Елисей, выскакивая со двора.

– Да шоб я знал, – ухмыльнулся казак, подавая ему руку.

Пользуясь его помощью, Елисей одним прыжком оказался на крупе его коня, и казак дал скакуну шенкелей. Спустя три минуты они остановились у самых ворот, и парень, спрыгнув на землю, быстро осмотрелся.

За воротами, верхом, стояло с дюжину всадников. Среди них парень приметил казака Нагайкина, а рядом горца по имени Арслан, его кунака. Эти двое держались несколько в стороне от остальных.

Удивленно хмыкнув, Елисей решительно направился к знакомым, про себя подумав: «Похоже, тут что-то серьезное затевается. Кроме этих двух, я больше никого не знаю».


– День добрый, уважаемые, – нейтрально поздоровался парень, подходя.

– Здравствуй, Елисей, – кивнули кунаки и, покосившись на стоявшую чуть в стороне группу, быстро переглянулись.

– Случилось чего? – на всякий случай поинтересовался парень.

– Меня просили быть видаком, – вздохнув, негромко проговорил Арслан. – Эти люди приехали, чтобы назвать тебя своим кровником.

– И какой же клан решил объявить мне месть? – подобравшись, мрачно уточнил парень.

– Они из двух кланов, – мрачнея с каждым словом, пояснил Нагайкин.

– Ну, из двух, значит, так тому и быть, – прошипел Елисей, чувствуя, что начинает звереть. – Хотелось бы только знать, за что.

– Это пусть они тебе сами скажут, – качнул Арслан головой в сторону горцев.

От группы отделились двое пожилых мужчин и, подъехав к парню, мрачно уставились на него. Потом тот, что на вид постарше, громко сказал:

– За то, что ты своим подлым оружием убил семнадцать наших родичей, ты, казак Елисей, наш кровник.

– Подлым оружием? – иронично переспросил Елисей. – Я так понимаю, вы из того клана, что наших девок похитили. – И дождавшись их дружного кивка, продолжил: – То, что вы моего оружия боитесь, так это вы еще не все видели. А про подлость его, так вы и сами самострелы ставите на дорогах да волчьи ямы копаете. Гранаты – тот же самострел. Так что не вам о его подлости судить. А что до мести, так вам же хуже. Я оружейник, и если разозлюсь, эти горы опустеют. Придумаю такое, чего вам во сне даже иблис не нашепчет. Хотите крови, будет вам кровь.

Последние слова Елисей буквально прорычал. От его бешеного взгляда горцы начали ежиться и ерзать в седлах.

– Мы уходим, – объявил говоривший горец, разворачивая коня.

– Скатертью дорога, – прошипел Елисей вслед.

– Зря ты так, – вздохнул Нагайкин, проводив их взглядом. – Они такого не забывают.

– Им же хуже, – фыркнул парень, беря себя в руки. – Про опустевшие горы я не просто так сказал.

– В первый раз на моей памяти, чтобы сразу два клана одного человека своим кровником называли, – тихо произнес Арслан, качая головой. – Не выходи из крепости. А еще лучше уезжай. Иначе убьют.

– Эх, почтенный, меня уже столько раз убивали, что я считать устал, – грустно улыбнулся Елисей и, поклонившись, направился обратно в крепость.

Тронуть приехавших горцев сейчас означало навсегда покрыть себя позором. Они приехали сказать слово кланов, а не биться. И приехали сюда не кто-нибудь, а клановые старейшины. Уважаемые люди всего клана. Так что теперь парню нужно было просто успокоиться и подумать, как жить дальше и что делать в сложившейся ситуации. Впрочем, беспокоиться он не собирался. Война, значит, война. Ему ли это не знать.

Шагая по улице, Елисей отметил про себя, что новость уже успела облететь всю крепость. Встречные прохожие останавливались и принимались рассматривать парня, словно какую-то диковинку. Дойдя до плаца, он попался навстречу коменданту, и тот, окликнув парня, с ходу спросил:

– Это правда?

– Вы про кровников? – на всякий случай уточнил Елисей.

– Ну не про поросят же, – фыркнул штабс-капитан.

– Правда.

– Сразу два клана?

– Угу.

– И что делать собираешься?

– Ну, прятаться я точно не стану, – пожал парень плечами. – А сунутся, значит, двумя кланами в горах меньше станет.

– Один в поле не воин, – вздохнул комендант, удрученно качая головой.

– Смотря, в каком поле, и смотря, какой воин, – зло усмехнулся Елисей.

– Ты что, и вправду их не боишься? – удивился комендант.

– Пусть лучше они меня боятся, – отмахнулся парень. – Главное, чтобы в крепость не полезли. Лишней крови не хочу. А в горах или в лесу, еще посмотрим, чья возьмет.

– Не понимаю, на что ты надеешься, – развел штабс-капитан руками.

– На Бога, да на удачу казацкую, – усмехнулся Елисей и, попрощавшись, отправился дальше.

Весь оставшийся день он занимался маслобойкой. Система была простая, как мычание. Рама, на которую вешался бочонок для пахты. С торца было колесо с рукоятью и толкатель с шатуном. Колесо вращается руками, и бочонок движется туда-сюда, взбивая масло. Благо два подшипника на такое дело было не жалко. Испробовав механизм, Елисей смазал все движущиеся части и, заперев мастерскую, отправился домой, за повозкой. Тащить это сооружение на себе было бы глупо, долго и тяжело.

И так после скачки рана на боку снова разнылась. Загрузив маслобойку, парень привез ее на подворье Радмилы и, подумав, выгрузил ее в сарай. Он успел распрячь коня, когда из сарая раздался возмущенный голос хозяйки:

– Елисей, ты чего это сюда дуру эту приволок?!