Горький водопад

Ланни, должно быть, тоже это понимает. Ее плечи поникают, и хотя она больше не дрожит, однако выглядит так, словно вся она – сплошной комок нервов. Престер прерывает допрос и благодарит ее за помощь. Я выдыхаю и осознаю, что все мое тело ноет – с такой силой мне приходилось сдерживаться, чтобы не вмешаться.

Ланни тянется к ручке дверцы, и Престер говорит:

– И еще одно, Ланни. Я хотел бы взять пробу ДНК, чтобы мы могли исключить твою причастность к этому. Хорошо?

Я хочу возразить и замираю, охваченная сомнениями, но Ланни просто поворачивает голову и открывает рот, когда детектив достает из кармана запечатанную палочку для взятия проб. Прежде чем я успеваю сказать, что это плохая идея, все уже готово – Престер ловок, как опытный фокусник. И, честно говоря, ДНК Ланни, вероятно, будет найдено на теле Кэнди, в этом нет сомнений: она, скорее всего, прикасалась к ней, по крайней мере, проверяла пульс. Может быть, это нужная мера предосторожности, а не начало чего-нибудь плохого. Но я могу придумать тысячу вариантов, при которых все может пойти не так.

После этого Престер говорит, что мы можем ехать домой. Я ужасно устала, однако во мне гудит нервная энергия, и я хочу поскорее доставить своих детей домой. Но я задерживаюсь на несколько секунд, чтобы задать ему прямой вопрос:

– Мы здесь в безопасности?

Ему требуется некоторое время, чтобы сформулировать ответ.

– Мисс Проктор, хотел бы я сказать, что это так и есть. Но вы уже ввязались в неприятности с Бельденами, а теперь это… Возможно, вашей семье нужно съездить в отпуск, если вы понимаете, что я имею в виду. Если вы понадобитесь мне здесь, я позвоню.

Я тяжело вздыхаю.

– Спасибо, я так и сделаю. Однако если речь зашла о Бельденах… вчера меня навещали их главари, Джаспер и Лила Бельден. Лила приготовила для нас мясной рулет.

Он пристально смотрит на меня. Впервые за все время мне удалось удивить детектива Престера.

– Вы ели его?

– Нет. Я боялась, что в нем может оказаться неприятный сюрприз.

– Ну, в этом я сомневаюсь. Лила – чертовски хорошая кулинарка, и ее мясные рулеты в этих местах уже стали почти легендарными. Она не захотела бы пачкать свою репутацию. Чего они хотели?

– Они хотели, чтобы мы уехали, – отвечаю я. – И это было еще до ночного происшествия. Сомневаюсь, чтобы после этого их отношение к нам улучшилось.

– Однако хорошо то, что, поскольку мы будем искать Олли, нам придется хорошенько перетряхнуть их логово. Это на некоторое время заставит их присмиреть. – Вид у Престера угрюмый. Он еще лучше, чем я, знает, насколько опасным это может оказаться. – Вам всем нужно быть очень осторожными, Гвен. Мне это не нравится. Все это.

Мне тоже не нравится. Я везу свою семью домой, в дом, который больше не могу считать подлинно безопасным. Эта ночь пролетает очень быстро. Я пытаюсь поговорить с Ланни, но она, похоже, слишком устала и напугана, чтобы что-то рассказывать, и я чувствую себя плохой матерью из-за того, что не даю ей поспать. У нас еще будет время на разговоры.

Сама я в эту ночь не сплю вообще.





11. Гвен




Предлогом для нашего отъезда служит дело Реми Лэндри.

Мы все покидаем Стиллхауз-Лейк утром и направляемся в Луизиану. Это добрых одиннадцать часов езды на юго-юго-запад. Берем внедорожник, что, по крайней мере, позволяет нам ехать с относительным комфортом. Должна признать, что испытываю некое общее облегчение, глядя в зеркало заднего вида, как наш дом уменьшается и исчезает. Слишком много неприятностей.

Возможность оставить его позади ощущается как некая свобода, хотя я и знаю, что это временное облегчение. Что бы ни случилось за время нашего путешествия, нам придется вернуться в этот округ, где нас будут ждать Бельдены, злые, словно потревоженные в гнезде шершни, – из-за того, что моя дочь стала главной свидетельницей по делу, где замешан один из них. Они хотят, чтобы мы исчезли из поля их зрения, и я с радостью доставила бы им такое удовольствие. Но я не собираюсь просить Ланни лгать в их пользу.

Прежде чем мы добираемся до Миссисипи, утренний туман переходит в дождь, но одновременно становится теплее. Сэм ведет машину, а я стараюсь поспать как можно дольше, а потом звоню отцу Реми, чтобы предупредить о своем приезде. Трубку никто не берет, меня перебрасывает на автоответчик. Я оставляю сообщение о том, что скоро приеду в город и хотела бы встретиться, чтобы поговорить о сыне мистера Лэндри. Сообщаю свой телефон и адрес того отеля, где мы намерены остановиться – я забронировала номера заранее.

К моменту прибытия все мы ощущаем жуткую усталость и онемение в мышцах.

Родной город Реми невелик – по сути, это поселение, выстроенное вдоль дороги. Несколько тысяч жителей, обычные сетевые магазины, площадки для остановки дальнобойных фур. Несколько каджунских ресторанов, ярко сияющих неоновыми вывесками.

Мы приезжаем в мотель примерно в десять часов вечера, и мне сразу вспоминаются все те дешевые придорожные гостиницы, где я останавливалась в последние несколько лет, пока мы с детьми переезжали из одного временного жилья в другое. Добавим к этому те мотели, где мы с Сэмом побывали, пока охотились на Мэлвина. Странно, какое ощущение подавленности и ностальгии одновременно вызывают у меня эти заведения в целом.

В этой поездке я намеренно выбрала кое-что получше. Чистый, хорошо освещенный, относительно современный, пусть и не самый роскошный мотель. Джи Би, вероятно, заплатила бы и за жилье более высокого класса, но мне удобнее здесь, к тому же это лучший из всех мотелей, расположенных относительно недалеко от дома Лэндри. Джо Лэндри пока не перезвонил, но я надеюсь, что он свяжется со мной утром. Если нет, то я готова приехать без согласования. Но сейчас мы разбредаемся по комнатам – одна для меня и Сэма, одна для Ланни и Коннора, хотя Ланни уже выдвигает протесты, требуя себе отдельную комнату и не желая делить санузел с кем-либо еще. Но с ними всё в порядке. Мне кажется, ей сейчас легче оказаться вдали от Стиллхауз-Лейк. И Коннору тоже.

Мы с Сэмом раскладываем свои вещи, но я обнаруживаю, что влажная духота вызывает у меня тревогу, я не могу почувствовать себя комфортно. Сдавшись, наливаю себе чашку кофе из кофемашины, которой оборудован номер, – результат получается на удивление неплохим, – и открываю свой ноутбук, чтобы проверить сообщения в почте.

Их довольно много, что странно. Я установила фильтры по определенным ключевым словам, так что всё, где встречаются словечки «насиловать», «трахать» или «убивать», автоматически отправляется в папку «РАДИОАКТИВНОЕ» – если только это письмо не пришло от кого-то знакомого. Но эти сообщения миновали все сетевые фильтры, и отправлены они с анонимных учетных записей, представляющих собой в основном набор цифр.

Эти сообщения не содержат ничего, кроме изображений.

Честно говоря, меня теперь нелегко шокировать. Я видела сцены жестоких преступлений в реальной жизни и на цветных фотографиях с высоким разрешением. Я видела последствия пыток, насилий и убийств и многого другого. Подобные изображения просто сыплются на меня через такие вот учетные записи – и это делается для того, чтобы напугать и внушить ужас.

Но они всё еще болезненны для меня. Одна фотография сделана на месте преступления – бог весть где – и пропущена через фильтр насыщения, так, что кровь на ней приобрела характерный яркий оттенок. Женщина лежит на земле. У нее нет лица, только размозженная кровавая масса на том месте, где оно должно быть. Один глаз, мутно-карий, лежит на земле рядом с ней.

Надпись на фотографии гласит: «Скоро, сучка».

Я собираюсь с духом перед тем, как открыть следующее изображение. И следующее, и следующее. Все они ужасны, но одно выделяется среди прочих. То, в котором смертью угрожают Сэму. Я откладываю это сообщение в отдельную папку. И в страхе медлю перед тем, как перейти к угрозам, направленным на моих детей. Мерзавцы, сосредоточившие свою деятельность на моей персоне, были всегда. Но те, кто угрожает изнасиловать и убить моих детей, чтобы сделать мне больно, – это даже не чудовища, это еще хуже. По сути, им плевать на Ланни и Коннора. Для этих больных ублюдков мои дети – просто куклы из плоти, которых можно разорвать на части, дабы произвести нужный эффект. Это вызывает у меня ярость и страх – именно то, чего добиваются отправители подобных писем. Я это знаю, но не могу не испытывать эти эмоции.


Говорю себе, что это нормально, что паника всегда накатывает волнами и скоро она отхлынет… но даже если это так, подобные атаки не прекратятся никогда. Всегда будет кто-то, только что наткнувшийся на форум или ветку обсуждений с призывами к действию. Они чувствуют себя бессильными изменить прошлое, а такие вот поступки дают им возможность нанести удар.

Интернет очень эффективно внушает и направляет ненависть. Он позволяет людям почувствовать себя истинными воинами правосудия – тогда как в действительности они просто нажимают клавиши. Адреналиновый прилив в полном объеме – и никакого риска. Большинство из них никогда не сделает больше ничего и разбежится при первых же признаках опасности.

Но всегда есть вероятность, что один из авторов таких сообщений – преследователь, у которого есть время и склонность к путешествиям. Такие могут угрожать нашей семье, пока не представится возможность воплотить эти угрозы в жизнь. И это меня ужасает, потому что я лучше, чем кто-либо другой, знаю, что безопасность – лишь иллюзия.

Останавливаюсь на тридцать четвертом сообщении, поскольку это фотография нас всех, четверых, вместе. Я, Сэм и дети. Мы стоим перед домом с пакетами из продовольственного магазина в руках и о чем-то разговариваем. Ланни улыбается. На мне мой любимый красный свитер. На каждом из нас нарисованы мишени.

Это недавнее фото, сделанное в последний месяц, потому что я купила этот чертов свитер, когда погода начала меняться.

Надпись на фотографии ощущается, словно нож в спину. «Ты не имеешь права быть счастливой». Сколько раз я слышала эти слова? От родственников жертв, от бывших друзей, от абсолютно посторонних людей.

Достаточно часто, чтобы я научилась не верить этим словам.

Я архивирую эти письма и сохраняю на флешку вместе со всеми сведениями об отправителях, потом залезаю в папку «Радиоактивное» для еще одного неприятного заплыва в канализации. Здесь письма еще хуже, но, по крайней мере, большинство из них содержат просто текст, а не картинки. Их я переношу на отдельную флешку. Около двухсот писем, надо же…

На плечо мне ложится рука Сэма, и я вздрагиваю.

– Ты так долго молчишь, – говорит он.

– Да. – Я закрываю крышку ноутбука и оборачиваюсь с улыбкой. Но моя улыбка угасает при виде серьезного выражения на лице Сэма.

– Мне нужно поговорить с тобой, – сообщает он. – У тебя есть минута?

– Конечно. Отец Реми еще не перезвонил. – Я выжидаю секунду, прежде чем задать вопрос, который меня так страшит: – Что случилось?

Он садится на край постели напротив меня и растирает руки. Этот жест говорит о том, что Сэм чувствует себя очень неуютно, подводя к чему-то очень личному.

– Со мной связались «Погибшие ангелы», – говорит он.

Связались? Не угрожали? Я ничего не отвечаю, потому что не знаю, что сказать. Он тоже некоторое время молчит.

– Они хотели, чтобы я знал: они собираются запустить подкаст [7]. Ты же знаешь, как это сейчас популярно.

Это действительно так. У подкастов миллионы слушателей. Я даже сама подписана на некоторые.

– Обо мне? – спрашиваю.

Сэм качает головой и опускает взгляд. Это тревожит меня сильнее, чем все остальное.

– Не напрямую, – говорит он. – Обо мне. Они считают, что я каким-то образом связан с гибелью Миранды.

Миранда Тайдуэлл и Сэм… состояли в отношениях. Не в традиционном, сексуальном смысле, насколько мне известно, хотя она была одержима им. Они с Сэмом разделяли одну и ту же тяжелую психологическую травму. Мой бывший муж убил дочь Миранды – так же, как и сестру Сэма. И с этим горем ему помогала справиться Миранда, а не я. Именно она перенаправила скорбь Сэма, превратив эту скорбь в чистый, пылающий гнев против Мэлвина. И против женщины, которая, как считала Миранда, помогала Мэлвину совершать все эти преступления.

Против меня.

Миранда заострила ярость Сэма и направила ее против меня, точно копье. Слава богу, у него осталось достаточно человеческой души, чтобы понять, что его используют. И что я была невиновна.

Но Миранда ненавидела меня до своего последнего вздоха и винила Сэма за то, что он обратился против нее, защищая меня. Меня не было рядом с нею, когда ее убили, но Сэм был. Официальное следствие постановило, что он не имел к этому никакого отношения… но этого вывода оказалось недостаточно, чтобы удовлетворить злобных сторонников теории заговора с сайта «Погибшие ангелы».

Они идут за Сэмом. Это ужасает меня, потому что он считает, будто готов к этому. Он видел, что случилось со мной, с моими детьми… но наблюдать – это совсем не то, что испытать на себе, а на него вот-вот обрушится целый поток дерьма. Хуже того, подобный подкаст сделает его изгоем даже в отрыве от нас, уничтожит его как в личном плане, так и в профессиональном. Он хочет снова летать, но потенциальные работодатели в наши дни первым делом проводят поиск в «Гугле». Имя Сэма вот-вот станет широко известным.

Я тянусь, чтобы взять его за руки; он поднимает взгляд и смотрит мне в глаза. Даже ухитряется выдавить короткую усмешку.

– Извини, – говорит он. – Я не предвидел, что это грядет. Полагаю, мило с их стороны послать мне предупреждение, прежде чем они достанут ножи.

Я так не думаю. Я считаю, они сделали это для того, чтобы он начал бояться. Это психологическая пытка, а у «Погибших ангелов» большой опыт в таких вещах. Я не хочу ненавидеть их, большинство из них – это родственники жертв моего бывшего мужа, искренне скорбящие и, вероятно, в обычное время хорошие люди. Но на этом форуме, на этом сайте, их объединяет одна темная цель: заставить меня поплатиться. А теперь еще и Сэма, потому что тот бросил их, чтобы примкнуть ко мне.

Поэтому я делаю глубокий вдох и начинаю действовать.

– Ладно. Итак, вот что будет дальше, – говорю я ему. – Как только выйдет этот подкаст, в течение пары недель они будут поддерживать движуху, чтобы слухи распространились как можно шире. Тебе сейчас же нужно удалить учетку своей электронной почты и сделать новую, анонимную. Не сообщай ее никому, кроме тех, кому доверяешь. Создай еще одну, чтобы использовать ее там, где нужно вводить свой электронный адрес, но поставь на нее самый полный файрволл. Не делай ничего, не подключив сперва VPN. Выкинь свой телефон и купи новый. И позвони тем, кому ты веришь, и расскажи им о том, что случится в скором времени, чтобы они были настороже и были готовы к любым уловкам интернет-троллей, которые попытаются раздобыть твой новый телефон и электронный адрес. Наша реальная уязвимость исходит от людей, которые считают, будто делают что-то безвредное.

– Ты все продумала, – замечает он.

– Я ожидала этого, – сознаю́сь я. – «Погибшие ангелы» ни за что не позволили бы тебе уйти безнаказанно. Понимаешь, в тот момент, когда решил остаться с нами, ты тоже стал мишенью. На самом деле меня удивляет только то, что на это понадобилось так много времени. Но теперь они идут за тобой, и это будет неприятно. Они будут говорить о тебе ужасные вещи. Обо мне тоже. Может быть, о детях. Что угодно, лишь бы тебе от этого было плохо. – Я продолжаю смотреть ему в глаза. Похоже, Сэм начинает понимать. – Они изваляют твою репутацию в грязи и найдут людей, которые поклянутся, что все это правда. За свою жизнь ты не мог не обзавестись врагами, и теперь они полезут из всех щелей, как тараканы, когда выключишь свет.

Я чувствую, как его пальцы сжимаются крепче.

– Сэм, мне жаль. Они собираются нанести удар, и это будет больно, ты же знаешь этих людей. Ты доверял им. Они будут бить по личному. Скорее всего, другие форумы и подкастеры подхватят это и будут двигать дальше. И мы можем только надеяться, что это не окажется смертельным; можем только залечь и пережидать, пока эта буря не пролетит над нами. Понимаешь?

Сэм медленно выдыхает и моргает.

– Все хорошо, – говорит он, хотя это не так. – Извини. Я знаю, что сейчас в нашей жизни и так много дерьма, и менее всего тебе было нужно еще и это.